Сумерки Баригора - Софья Соломонова
До самого рассвета все было спокойно. Но когда слабый свет начал растекаться по окрестностям, сразу со всех сторон раздался вой. За ночь в низине собрался туман, полностью укрывший всех спавших людей, и после того, как дозорные подняли тревогу, их лежащие на земле товарищи не сразу смогли понять, что происходит.
Лагерь окружили волки. Огромные, косматые, они скалили зубы и мотали из стороны в сторону хвостами. Животных было не меньше десятка, и не могло быть сомнений, что они представляют угрозу. Убийцы вскочили со своих мест за несколько секунд, и лагерь ощетинился кинжалами и метательными ножами.
– Что-то не так, – шепнула Сойка, стоявшая в дозоре, – они возникли как будто из ниоткуда.
– Волки не нападают на людей без причины, – согласился Медведь. Он оказался ближайшим из всего отряда к Матиасу, в отличие от остальных, сонно и непонимающе хлопающему глазами, сидя в спальном мешке.
Прежде чем кто-то успел сказать что-то еще, волки ринулись вперед, рыча и скаля острые желтые зубы. Им навстречу полетело несколько метательных ножей, и два зверя упали как подкошенные. Еще несколько дернулись, но не остановились.
Самый крупный из зверей ринулся на Медведя. Убийца хотел увернуться, но за его спиной находился Матиас, на которого бы в таком случае пришелся удар. Огромная туша с размаху врезалась в Медведя, повалив его на спину. Мощные челюсти щелкали перед лицом убийцы, но крепкому мужчине удавалось сдерживать животное.
Вокруг них другие убийцы сражались с волками поменьше. Айя выхватила из-за пояса кинжал и, легко обогнув несущегося прямо на нее волка, вспорола ему брюхо. Взвыв, зверь упал, дергая лапами, а Айя уже рванулась дальше.
Косуля и еще один убийца стояли спина к спине в окружении трех волков. Животные рычали и норовили броситься на убийц, но те не теряли самообладания, крича на волков в ответ и то и дело совершая выпады кинжалами, пытаясь попасть в глаз или незащищенный бок.
У Медведя дела шли куда хуже. Сдерживать напор гигантского и будто обезумевшего животного человеку, пусть даже такому сильному, как убийца, было непросто, и с каждой секундой клацающая пасть оказывалась все ближе к его незащищенной шее. Глаза сидящего рядом Матиаса округлились от ужаса. Волк был настолько близко, что священник мог бы легко дотронуться до него рукой и чувствовал зловоние его влажного дыхания. На несколько секунд Матиас будто окаменел и даже перестал дышать. Но, увидев, как руки Медведя постепенно опускаются все ниже, уступая напору волка, Матиас смог совладать с собой. Но у него не было ни оружия, ни навыков владения им, и священник сделал то единственное, что умел хорошо: он начал молиться.
Алор Великий,
Наши души грешные спаси,
Благодатью своею их освети.
На тебя уповаем в отчаяния час.
Наш дух укрепи, заступися за нас.
Матиас пел так быстро, что весь текст слился в одно длинное слово. Когда он закончил, зубы волка клацали уже у самой шеи Медведя, и все попытки убийцы противостоять зверю оказывались безуспешны. Матиас в ужасе зажмурил глаза и сложил руки в символе Алора, но в момент, когда последний звук защитной молитвы отзвучал, что-то изменилось. Из сложенных крест-накрест пальцев священника полился свет, настолько слабый, что в густом тумане невозможно было сказать, не был ли он лишь игрой воображения. А в следующее мгновение тучи на востоке расступились и первый луч восходящего солнца пробился сквозь них, освещая лагерь.
Прижавший Медведя к земле волк вдруг перестал рычать и пытаться вырвать глотку мужчины. Тут же на него налетела Айя, мощным ударом ноги оттолкнув в сторону. Но волк не попытался атаковать в ответ. Вместо этого, восстановив равновесие, он заскулил, поджав хвост, будто побитая собака, развернулся и со всех ног побежал прочь. Его сородичи, еще остававшиеся в живых, повели себя точно так же. И спустя несколько минут о нападении волков свидетельствовали лишь несколько трупов зверей на земле и следы от когтей и укусов на телах некоторых членов отряда.
Медведь, грязно ругаясь, поднялся с земли и в сердцах пнул труп ближайшего к нему волка.
– Что это было? – полным недоумения голосом спросила Сойка, чьи руки по локоть покрывала кровь убитого ею волка, которому она перерезала глотку, сперва оседлав как ишака.
– Это он сделал. – Медведь, все еще тяжело дыша, показал рукой на Матиаса.
– Сделал что? – не поняла Айя. Солнечный свет озарял ее лицо и волосы, которые играли всеми оттенками меди.
– Он помолился.
– Туман развеялся… – невпопад добавила Сойка, оглядываясь, – и солнце.
Все огляделись по сторонам, чтобы убедиться, что девушка права. Туман вокруг них действительно расступился, но всего на несколько десятков метров. А лучи восходящего солнца, пробиваясь сквозь облака, освещали лишь небольшую полоску земли вокруг их лагеря.
– Отец Матиас? – Айя нависла над все так же сидящим в спальном мешке священником.
Тот глупо захлопал глазами, глядя на нее снизу вверх. Несмотря на пережитое, он все еще выглядел сонным и взъерошенным. Из-за влажности его волосы вились еще сильнее, создавая вокруг головы ореол завитков, напоминающий цветок одуванчика.
– Я лишь прочел защитную молитву. Я не знал, что еще делать, – попытался оправдаться священник.
– А что, если, – вклинилась в разговор сестра Косуля, зажимающая ладонью кровоточащий след укуса на левом предплечье, – на волков тоже влияет порча Кавица?
Все взгляды обратились на нее.
– Волки не нападают на людей просто так, тем более летом, когда они сыты.
Все согласно кивнули.
– Возможно, зло, рассеянное в воздухе вокруг нас, свело их с ума? А молитва святого отца развеяла это наваждение.
– Седрик говорил, что у избранных служителей Алора есть такая сила, – протянула Айя, с новым интересом глядя на Матиаса.
– Но я всего лишь каноник! – запротестовал тот.
– Каноник Десницы, не меньше, – парировала убийца, – и вы уже пережили насланную Карандрой болезнь, от которой никто не оправлялся.
Матиас нервно сглотнул.
– Это прекрасные новости, святой отец! – попыталась подбодрить его Айя. – Но сейчас нам некогда предаваться размышлениям, неизвестно, сколько продержится ваше благословение. Братья и сестры! Помогите раненым или помогите себе сами, и отправляемся.
Все бросились выполнять ее поручения, и только Матиас так и остался сидеть на земле, полным благоговения взглядом смотря на восходящее солнце,
