Мост - Ася Михеева
Может быть, я и зря ною. Дошла до интересного – как испытывали первую ернинскую схему подъема на мост, ту самую восьминогую каракатицу. Да, поднимала она лучше, быстрее и больше груза в пересчете на число одномеров. Но сами понимаете. Еще хорошо, что первые испытания проводили на зоне, где от Солнечной системы было проставлено аж четыре радужных моста в одну и ту же систему Тау Кита. Иначе народу на восьминожке было бы весело: спуститься с моста, оглянуться и увидеть, как он догорает.
И я же совершенно перестала понимать, чего Доллар так ругался? Именно проход на восьминожке (хотя и спалил одно окно – назад ее привезли разобранную, следующее окно жечь не стали, конечно), а точнее, вся прорва записей, сделанных наблюдателями и из Солнечной системы, и с борта самой восьминожки, и на финише, – короче, именно эти данные твердо позволили доказать, что окно – не сквозная дырка из точки старта в точку финиша, а у моста есть протяженность и разрушение одной его части не влечет автоматически изменения другой. Хотя технически теперь-то можно было бы попробовать пройти часть моста на восьминожке, потом переключиться на спираль Ё Мун Гэна и посмотреть, что получится… Рано или поздно, думаю, попробуют, яйцеголовые – неуемный народ.
Короче, восьминожка разрушала мост строго за собой, после того как сама уже проходила в безопасное место. В зоне разрушения возникала прорва непонятных эффектов (что там, мне непонятных. Публикация этих данных сопровождается ремарками типа «непротиворечивые трактовки феномена отсутствуют»), а камеры, направленные вперед, показывали тишь да гладь и никаких волнений.
Я бы на месте Доллара Ернина в обе щеки расцеловала за такую гору нетривиальных данных, а он… Ну, может, это был эффект того, из-за чего Ё Мун Гэна выслали, политика? Сейчас поди пойми без историка.
Так-то по делу мне интереснее всего вопрос о том, как исследовался кусок пространства, где начинался прожженный восьминожкой мост Солнце – Тау Кита. Окно исчезло, а что-нибудь – ну хоть что-нибудь, хоть гравивозмущение, хоть магнитное поле, хоть гаек ведро, ну хоть что-то – оставалось? Ничего не пишут, сволочи.
Приходится трясти эту переборку. Сходила к историку, потребовала от него поискать косвенные данные – может, кто-то из наблюдателей и участников эксперимента со стороны Солнечной системы оставил какие-нибудь записки, может, слухи какие-то в базе – раз ты не спишь, так и работай. Историк через пару дней прислал сообщение: «Ничего, продолжаю искать», – а я ковыряюсь в архиве, пока из совершенно открытой базы научных данных не выуживаю публикацию уже знакомой мне долларовской аспирантки «Исследование области пространства после резонансного (?) уничтожения окна Доллара в зоне 17-95-66, орбита Квавара».
Квавар еще какой-то, вообще не помню такой планеты. В статье очень витиевато и с большим количеством таблиц рассказывается, что от схлопнутого окна не осталось ничего и даже определить точку схлопывания точнее, чем несколько сотен метров, не представляется возможным.
Надо успокоить историка. Прошу «Гвоздь» скинуть ему статью и дать отбой поиску и снова иду в качалку, чтобы кого-нибудь не покусать. Во время наружных вахт «ВолгаЛаг» издевательски поблескивает, проходя у меня над головой вместе с дальней сдвоенной звездой. За то время, которое я не сплю, сдвоенная звезда перестала напоминать грушу и разделилась на два ясно различимых светила – мы сместились на своей орбите. А «ВолгаЛаг» смещается вместе с нами. И если бы окно Доллара оставалось действующим, оно тоже было бы где-то рядом.
Украсть катер, да даже одноместный истребитель, невозможно. А просто подпрыгнуть на поверхности, отлететь на центробежной силе и потихонечку уползти к «ВолгаЛагу» на аварийной рулежке скафандра у меня что-то не хватает отчаяния. Ну допустим, кислород я потребляю на 12 процентов медленнее, чем большинство ремонтников, и нормального шестичасового запаса мне хватит на шесть с половиной. Но до «ВолгаЛага» тысячи две километров, разгоняться слишком быстро нельзя – выжгу запас, и чем тормозить? Влететь в тюремный борт со скоростью двести километров в час – мало радости, а если трюхать потихонечку, заведомо не хватит кислорода. Ни уточнять расстояние, ни спрашивать у народа, где бы промыслить лишний кислород, не хочу. «Гвоздь» услышит и с большой вероятностью свистнет о моем интересе тому или той, кто запретил мне поездку к соседям.
Я трачу на ожидание и пассивную разведку три недели. Так-то мне не скучно: читать про восьминожек мне нравится (если не заставлять меня воспроизводить формулу расчета); с Маккензи, Лалом и подругой Лала, Эжени, мы играем в преферанс; опухоль на наружном шраме выложили сначала внутренней обшивкой, а потом точечно залили инертным гелем для уменьшения газопотерь. Жизнь моя, в сущности, неплоха. А когда свободно ползаешь на четвереньках между витками спирали и опухолью там, где человеку с подковками на ступнях пришлось бы жестко фиксироваться на растяжках, – бодрит. Приятно чувствовать себя незаменимой. Проходимость в узких щелях у меня уникальная.
И тут-то все и происходит. Я стою под опорами спирали согнувшись и работаю – вошка здесь обкусает слишком грубо, а убрать надо только самый жесткий хитин по краям трещин, и пусть ровненько нарастает вверх по опоре, ничего страшного. В заушнике кто-то рявкает. Саид.
– Группа, отбой тревоги, – тут же торопливо говорит он, – работаю с Ли.
Ну понятно, адресовал в группу то, что хотел сказать в личку, – бывает. Но народ-то любопытный.
– Чего там?
– Да Ли горелку перестегивает.
– Помочь?
– Саид, Ли, помощь нужна?
– Порядок, порядок, – успокаивающе бормочет Саид. – Порядок отцепа спутал, бывает.
Часть несущих спираль конструкций – из простого инертного металла, без псевдобиологии; иногда приходится таскать с собой плазменную горелку. Баллон, разумеется, тяжелый и, разумеется, норовит отлететь по центробежной силе в условный верх. И есть, разумеется, порядок передвижения баллона: отцепил трос в одном месте, перецепил в другое, убедился, что держит, – и тогда можешь что-то делать со вторым и третьим тросом. Плюс сама горелка, понятное дело, создает реактивную тягу, не то чтобы могучую, но учитывать ее надо. А Ли, видать, спросонья – что он, вторую или третью смену как встал? – чего-то напутал. Так-то на этом чертовом баллоне отлетишь – замучаешься назад возвращаться… И тут я чувствую, как у меня от ужаса сводит мышцы спины. Нет-нет. Я не хочу летать по системе Алголя верхом на стеклолитовом баллоне с горючим газом. Спасибо, нет. Так-то в горелке добрых пять часов бесперебойной работы, можно хорошо разогнаться, и на торможение хватит… и управлять ее соплом удобнее, чем аварийными выхлопами скафандра…
Заканчиваю смену, с трудом встаю на протезы и иду к себе таким шагом, будто пристегнула их в первый раз. Не доходя, сворачиваю и бреду
