Очень долгое путешествие, или Инь и Ян. Сердце Мира (СИ) - Соловьёва Яна

Иорвет снял с плеча сумку, аккуратно сложил на пол лук, колчан, кирасу и меч с саблей и прошёл к длинному дощатому столу в левой части комнаты. Я пристроила рядом с его вещами свои и села напротив Иорвета на лавку у окна, в котором было уже темно, как ночью.

— Роза… — тихо сказал Иорвет и исподлобья поглядел мне в глаза. — Ты чувствуешь что-нибудь, какое-то изменение?

Я приложила руку к груди, зажмурилась. По правде сказать, я совершенно забыла о розе Аэлирэнн, но и она не подавала никаких признаков жизни.

— Нет, — прошептала я, увидев, что из кладовой возвращается нагруженный Борх.

Иорвет опустил взгляд на сцепленные руки.

***

— Я долго искал тебя, Исенгрим, — начал Иорвет, когда все расселись за столом, уставленным снедью из кладовой.

Всё было так, как и мечтал Борх: ломти окорока и сыра, кольцо колбасы, мясной пирог, бочковая капуста и даже сушёная солёная рыба, которую Три Галки тут же принялся ловко чистить, облизывая масляные пальцы.

— Мы долго искали тебя, — поправился Иорвет, сделав акцент на первом слове. — Это Яна — ведьмачка и мой верный напарник.

Исенгрим, разливающий из бочонка по кружкам тёмное пиво, слегка развернулся и внимательно посмотрел на Иорвета. Что-то в этом движении, в облике эльфа, в его осанке и в том, как он держался, казалось мне смутно знакомым, будто я встречала его раньше, но забыла о встрече.

— Вот как, — с лёгкой насмешкой сказал он и поставил передо мной кружку. — Из всех эльфов, брат, ты последний, про кого я мог бы подумать, что он может взять себе в напарники человека.

— Я тоже, — усмехнулся Иорвет. — Однако многое изменилось на Севере, и я хочу поговорить с тобой об этом.

Изучающий взгляд синих, с тёмными ободками вокруг радужки, глаз Исенгрима скользнул по мне и задержался на руке Иорвета, которой тот потянулся к карману.

— Погоди, брат, — остановил он мягко, но вместе с тем повелительно, как говорит командир, не привыкший, чтобы ему возражали. — Сейчас почти ночь. Нет ничего, что ты можешь сказать мне, что обрадует меня, и нет ничего, что я скажу тебе в ответ, что обрадует тебя. Не говори сегодня о делах, расскажи о себе.

— Согласен! — Борх поднял кружку. — Не для того я махал крыльями полдня, чтобы мои друзья обсуждали при мне тяжёлые темы. Завтра я отправлюсь навестить моих девочек в школе Юнтай, а вы тут хоть обобсуждайтесь о судьбах Севера.

— За встречу! — громко сказал Исенгрим, и его красивые, жёстко очерченные губы изогнулись в улыбке. — За эльфов, встретившихся на краю мира!

Пиво было лёгким и с бархатным карамельным вкусом. Я решила не забивать себе голову тем, что Исенгрим игнорировал меня. Это было ожидаемо, а я устала, проголодалась и была рада тому, что разговор о делах отложили на завтра, и с чистой совестью налегла на еду.

— Так вот, дорогуша, ты спрашивал, где я пропадал два года, — Борх вытер губы тыльной стороной ладони и подвинул разделанную солёную рыбу на середину стола. — А я расскажу! Если бы ты только видел, как эти два прохвоста обвели вокруг пальца ораву чародеев, словно заезжий рыцарь деревенскую простушку, нашептав ей обещания жениться после сеновала!

Я с благодарностью глянула на него. Несмотря на фиаско с кражей дитя, Борх, казалось, больше не питал к нам обид.

— Я всегда чувствую, если где-то поблизости находятся мои девочки. Так я нашёл их в пустыне, — он указал на нас пальцем. — Инстинкт — мощная штука, и я понял это, пока жил котом. Но и разум — великий подарок, и только вернув его, я в полной мере осознал сей факт.

Борх в красках расписал жизнь в шкуре кота и своё спасение.

— За эти годы я успел пристроить этой развалюхе второй этаж, — сказал Исенгрим, выслушав историю, и махнул на лестницу в противоположном конце комнаты.

— Но-но, попрошу, и без второго этажа этот дом не был развалюхой, и тебе повезло, что старая садхви именно в тот момент, когда мы пришли, решила, что обладание собственностью в виде земли и дома мешает ей в познании вечности. Я привёл тебя сюда!

— Это не помешало ей перед паломничеством обобрать меня до нитки, — усмехнулся Исенгрим. — Однако ты прав, это была лучшая сделка в моей жизни.

Он внимательно посмотрел на кольцо на руке Иорвета, которой тот держал кружку.

— Второй по значимости сделкой была вот эта, — Исенгрим показал Иорвету большой палец правой руки, на котором было надето чёрное кольцо. — Вижу, что и ты, брат, сумел обойти безумные зерриканские законы.

— Да, — не моргнув глазом подтвердил Иорвет, бросив на меня мимолётный взгляд.

— Честно говоря, мне помог один dh’oine, — ничего не заметив, продолжил Исенгрим. — Мы прошли перевал Эльскердег втроём: я, следопыт Бореас Мун и некто Сиги Ройвен. Никогда ещё я не встречал существа, столь быстро налаживающего всякого рода связи. Он выправил для всех подложные кольца вдовцов, но, в отличие от меня со следопытом, не захотел начинать новую жизнь, — Исенгрим задумался. — Мыслями он был на Севере. Наши пути разделились в Шале — мы ушли, а он остался.

У меня зачесался язык, чтобы рассказать, что я знаю о дальнейшей судьбе Дийкстры или Сиги Ройвена — бывшем шефе реданской разведки, который в данный момент в Новиграде управлял банями и держал общак четырех преступных группировок города, но вовремя прикусила язык и промолчала.

— Как тебе удалось сбежать, брат? — Исенгрим налил себе следующую кружку, и взгляд его затуманился.

— Из Диллингена нас этапировали в близлежащие Совиные горы к Ущелью Гидры. К тому моменту нас осталось двадцать девять, — проговорил Иорвет. — Нам сказали, что Риордаин, Ангус и ты в назидательных целях были повешены на набережной в Диллингене…

— Это правда, — глухо произнёс Исенгрим. — За исключением меня. В некотором смысле я завершил свою жизнь там, за сараем на молу, вместе с Риордаином и Ангусом… Но что было дальше, в Ущелье Гидры?

— Они хотели выбрать такое место, чтобы все нелюди узнали, что будет с ними рано или поздно. Под боком несговорчивый Брокилон, и это было зрелище, рассчитанное в основном на дриад.

Иорвет замолчал, взял кружку и осушил до дна. Борх тут же услужливо наполнил её снова.

— Потом, когда я вернулся в ущелье, то увидел, что стало с остальными… — продолжил Иорвет. — Видел на дне разложившиеся, обклёванные вороньём трупы. Меня спас случай.

Борх вытянул шею, стараясь не упустить ни слова и не забывая при том о солёной рыбе и пироге. Исенгрим приподнял бровь.

— Васильковые глаза Яевинна приглянулись одному из старших офицеров, — усмехнувшись, сказал Иорвет, — и он решил воспользоваться эльфийским телом до того, как тому перережут глотку и сбросят в пропасть. Меня взяли за компанию с Яевинном, уж не знаю, чем заслужил такую честь — вероятно, два тела лучше, чем одно. К счастью, этот офицер пожелал, чтобы мы были вымыты перед тем, как предстанем пред его очами, а к ещё большему счастью заколкой для волос, которую неизвестная дама забыла у бадьи, можно не только убить с одного удара в глаз, но и вскрыть замок на наручниках.

Исенгрим хлопнул в ладоши и расхохотался. Иорвет криво улыбнулся.

— Мы сбежали из купальни нагишом, пробрались в Брокилон, Эитне помогла нам, — завершил он свой рассказ. — Как мне доложили, в документах нас с Яевинном записали среди тех, кого казнили в Ущелье Гидры — вероятно, тот офицер благоразумно утаил сведения о побеге. Потом наши пути с Яевинном разошлись.

— Вы всегда терпеть не могли друг друга, — сказал Исенгрим.

— Возможно, — без эмоций ответил Иорвет. — Насколько я знаю, Яевинн сейчас так и сидит в болоте под Вызимой.

— А ты? — Исенгрим прищурился, и из-за шрама показалось, что выражение его лица стало зловещим. — В каком болоте осел ты, Иорвет, что спустя четыре года приходишь ко мне в компании с dh’oine и говоришь, что многое изменилось?

Я заметила, что кулаки Иорвета сжались.

— Друзья, давайте выпьем, — вскричал Борх, — прежде чем перейдём к чрезвычайно занимательному философскому вопросу о том, на что можно пойти ради выживания, а на что нет!