Алексей Пехов - Созерцатель
Пока мы ели, Панайота мыла посуду, оставшуюся со вчерашнего дня. Айан хотел ей помочь, налить в таз горячей воды из ведра, но женщина ответила отказом.
– Ценит врачей, – доверительно сообщил мне Пшеница с набитым ртом. – Меня бы прямо с руками в печь сунула.
– Ты врач?
Айан пожал плечами, собирая хлебом остатки еды в тарелке:
– Вилли поддержал меня и оплатил учебу в медицинском в Пьентоне. Теперь практикую здесь помаленьку. Людям наших убеждений часто требуется врачебная помощь.
Тут он не покривил душой, и тень, юркнувшая под чепчик Панайоты, в принципе была с ним согласна. Повстанцы вечно взрывают и стреляют. Рано или поздно это им выходит боком, так что хороший врач не помешает.
Мюр влетела в комнату, точно на вихре. На этот раз она была без пальто, в новых темных штанах в светлую полоску и теплом изумрудном свитере. Котелок отсутствовал, а светло-каштановые волосы были собраны на боку в нечто похожее на хвост.
– Ты-то мне и нужен, Итан! Идем. Время поговорить.
Панайота мрачно погрозила ей пальцем и указала на табурет.
– Ой, перестань! – улыбнулась девушка. – У меня молодой организм, позавтракаю позже!
Кухарка сокрушенно покачала головой и, достав из буфета бордовое яблоко, протянула Мюр. Та с серьезной миной взяла, откусила сочную мякоть и начала жевать.
– Яблоки только для избранных, – печально пожаловался Провидению Пшеница.
– Спасибо. Все было вкусно, – поблагодарил я Панайоту, и та, прочитав слова по моим губам, улыбнулась и вручила мне второе яблоко.
– Вот видишь, – сказал Айан Пшенице. – Все довольно просто. Советую тебе учиться налаживать связи с теми, с кем живешь под одной крышей.
Что тот ответил, я уже не слышал, так как последовал за Мюр и узким коридором через крыло прислуги вышел на улицу, на высокое крыльцо.
– Вас и впрямь немного.
– Ну, всех ты не видел. Каждый занят своим делом, не до знакомств. К тому же большинство живут обычной жизнью в городе.
– Слушай. Вы что, действительно такими силами хотите уничтожить власть дукса? Победить новую аристократию, промышленников, банкиров, которые на его стороне? Дать всем риертцам равные права?
– Равные права? – Она склонила голову, решая, не насмехаюсь ли я над ней, и, поняв, что нет, продолжила: – Не считай нас романтиками, Итан. Равных прав для каждого человека не было, нет и никогда не будет. Так же как бессмертия, миллиона цинтур под подушкой и приглашения на бал у короля фэйри в день зимнего солнцестояния. Все эти лозунги о правах, власти народа, мотории в каждый дом и лучшей жизни – оставь газетчикам, наивным студентам и дуракам, решившим поиграть в революцию.
– А у вас, значит, все серьезно? – Я не смог скрыть сомнения.
Она не обиделась, встала рядом, глядя мне в глаза, и сказала четко и веско:
– Мы выступаем не за свободу и равенство, а боремся с диктатурой и тиранией, Итан. Дукс убивает Риерту и тех, кто здесь живет, и его следует остановить прежде, чем город уже нельзя будет спасти. Когда дракон устанавливает свои законы, его необходимо уничтожить. А вместе с ним всех тех, кто жирует благодаря его власти, считая остальных лишь мусором, который можно отправить в печь.
– Пусть так, – согласился я. – Но соломинка, переламывающая хребет тигру, есть лишь в мандаринских сказках. В реальной жизни силами десяти человек нельзя победить государство.
– Нас не десять. А властью дукса и его сторонников недовольны многие. И не только из простого люда. Есть уцелевшие старые семьи аристократов, тех, кто поддерживали прежнего правителя и смогли выжить после «охоты на ведьм». Есть те, кто сейчас в армии и жандармерии и также видят, куда все катится. С каждым годом мотория все больше калечит людей, и некоторые из них получают силу, которую дукс использует в своих целях. Тех, кто желает перемен, но не решается сделать первый шаг, бесконечное множество. Люди разрозненны, и бунты в Стальной Хватке или Верхнем заканчиваются, не успев перекинуться на другие районы. Но еще немного – и соломинка, о которой ты говоришь, превратится в бревно. А бревна могут сломать хребет не только тигру, но и хозяину Риерты.
– Мне бы твою веру в то, что благодаря малейшей искре разгорится народное пламя.
– Искре? – Она поманила меня за собой, предлагая не задерживаться на крыльце. – Искр разбросано по Риерте достаточно. Нужно лишь топливо, которое бы горело долго, а не вспыхивало и гасло.
– То есть деньги и поддержка сильных мира сего, желающих свалить конкурента и подняться чуть повыше.
– Увы, – сказала она. – Но все революции строятся по принципу смены власти. Одни хотят занять место других. И среди недовольных дуксом аристократов таких полно.
– Ну а ты? Не боишься, что, сменив одного тирана, на крови поднимется другой?
Она поежилась, но ответила честно:
– Боюсь. В прошлом мой город, моя страна были иными. И я помню то время. Без страха. Когда ночью можно было выходить на улицы, когда людей не арестовывали в их квартирах по малейшему доносу, когда мы не дохли от неизвестных болезней и не превращались в чудовищ. Когда мотория не была панацеей и тем колодцем, из которого выкачивают горы цинтур, оседающих в подвалах верхушки. Город умирает, и я буду сопротивляться этому.
– Ты так любишь Риерту?
– Люблю, – искренне ответила она.
– А ты не думала о том, что у Мергена не было другого выбора?
Девушка уставилась на меня непонимающе:
– Не было выбора не устраивать переворот? Не принимать программу «Город без контаги»? Не ссылать множество людей в Старую Академию, не давать власть Министерству вод и не казнить многих без суда и следствия?
– Я о том, что жернова истории, политики и экономики – они как сильное течение. Попадая в него, пускай ты хоть сто раз правитель, умнейший человек или прославленный генерал, – остается лишь пытаться не утонуть. Ни одна система и ни одно государство не держится на одном человеке. Уверен, что у прежнего дукса тоже был не очень большой выбор, ведь это по его распоряжению контаги начали отправлять в Старую Академию. И построили фабрику. Он попал в течение и пытался поступать правильно. Со своей точки зрения. Но появились те, кто считал, что это причиняет вред Риерте. Поэтому теперь у власти Мерген. И ему приходится делать не слишком приятные вещи. Я слышал о нем и не скажу, что он дурак. Уверен, дукс прекрасно понимает, что, если и дальше закручивать гайки, – вспыхнет пламя.
– Но он закручивает!
– Да. Но я бы сказал, что Мерген просто пытается не пойти на дно, оказавшись в водовороте. Знаешь, в чем беда Риерты?
– Просвети меня. – Ей действительно было интересно мнение иностранца, хотя Мюр и вложила в свой ответ толику иронии.
