Штурмуя Лапуту - Юрий Павлович Валин
Объявили антракт. Моряки устремились в двигательный отсек, следовало взбодрить притормозивший корабль, кто же на концерте засыпает?
Ускорилась «Генриэтта», заново рассаживались матросы, заняла зрительское место освободившаяся от обязанностей конферансье Фунтик. Второе отделение было заявлено авторско-музыковедческим, тут требовался уникальный специалист.
— Итак, ночь, палуба, бездна… — проникновенно начала Лоуд — Бездна миров, бездна неизвестной нам мировой культуры…
Укс провел по струнам — гитара отозвалась вздохом-эхом бесчисленных бездн…
…— Нельзя объять необъятное, как утверждают знающие специалисты, — продолжила Профессор, — но попробуем хотя бы краем глаза заглянуть за горизонт. Начнем с нашего, контрабандистского. Жили некогда поэт и сочинитель Эдуард Багрицкий и профессор-металлург, композитор Виктор Берковский. Никогда они друг друга не видели, поскольку не совпали возрастом и жили в разных городах. Но происходило то на берегах водного моря, именуемого просто и мрачно — Черное…
Гитарист нежнее обнял инструмент, повел мелодию, осторожно поддержала ритм матросская гармоника, вступил робкий барабан, и нарастала волна…
— По рыбам, по звездам
Проносит шаланду:
Три гнома в Одессу
Везут контрабанду….
Втянулись музыканты, пела-декламировала прищурившаяся вдаль лектор — перед ее глазами были те самые волны, обшарпанный борт баркаса, тюки груза…. И слушатели видели ту ночь, усатых коллег, влажный холодный туман и ствол револьвера неведомого «пахана»…
….— Чтоб звездами сыпалась
Кровь человечья,
Чтоб выстрелом рваться
Вселенной навстречу,
Чтоб волн запевал
Оголтелый народ,
Чтоб злобная песня
Коверкала рот, —
И петь, задыхаясь,
На страшном просторе:
"Ай, Черное море,
Хорошее море…!"…
…И было еще много песен, Лоуд вспоминала древние славные имена, накатывали на слушателей знаменитые в очень далеких мирах поэтические строки, пусть немного спорно, но бережно и вдохновенно переведенные. И Укс играл, иногда подпевал чуткой, но не особо-то виртуозной в вокальном смысле напарнице. Заключительные мелодии вела уже одна гитара, остальные корабельные инструменты не решались поддержать — слишком сложно, тут своей невеликой магией не поможешь, только напортачишь. Это же Обыкновенное чудо, которое почти невозможно воплотить:
…Из миража, из ничего,
Из сумасбродства моего —
Вдруг возникает чей-то лик
И обретает цвет и звук,
И плоть, и страсть!
Нелепо, смешно, безрассудно, безумно —
Волшебно…
Последнее касание струн, стихла измученная гитара, уходящая нота еще звенела над палубой, а потом смыли ее аплодисменты. Уже без свиста и гика, просто удары ладоней, но искренние…
Вообще Укс был к аплодисментам равнодушен. Поскольку не артист и не музыкант, Логос свидетель, никогда себя таким и не считал. Просто помогал напарнице, да оно и интересно было, захватывало. Но аплодисменты и слава… пустое, легковесное.
Иное дело глаза Фунтика — потрясенные и восхищенные. Глупейший способ завоевывать внимание девушки, никогда бы до такого не унизился. Но раз совпало… Боги усмехнутся, но хорошо же вышло.
Главные музыканты были приглашены на чашку кофе к Самой. Большая честь — не само приглашение, а именно такое, редкостно-кофейное. Укс сидел напротив леди-кэп, рассказывал о гитарах — похоже, вечно безмолвная богиня «Генриетты» подумывала об обзаведении подобным инструментом. Будет офицерам корабля по вечерам наигрывать, должно быть, дивное будет зрелище.
Леди-кэп и без гитары была дивной. Безупречный овал бледного лица, рот, способный легко забрать жизнь любого мужчины, колдовские глаза, низко открытые корсажем плечи, и прочее. Дивная. А сидящая рядом с пилотом Фунтик совершенно не дивная, слишком маленькая и с уймой сомнительных тайн. Но ничего не изменишь, и нет желания менять — вот это миниатюрное — оно половину пилотского мира заняло. Не боги тому виной, сам осознал. Хотя чего богов винить, что-то не так у них пошло, не смогли посмеяться-обмануть, этакие ляпы даже у богов случаются.
Рассказывала о правильной организации клубов рабочих коллективов Лоуд — без сомнения, на корабле клубу быть, это уже и леди-кэп поняла, запрещать и не думает. Но Укс уже не слушал, крошечными глотками допивал божественный напиток, чувствовал локоть девушки рядом, а на хищные губы старался не смотреть.
…— Что ж, госпожа-капитан, позвольте откланяться. Концерты порядком выматывают, гитарист наш сейчас свалится. От изнеможения и двойного счастья, — намекнула Лоуд.
Кэп благосклонно улыбнулась, позволяя отвалить, но тут же сделала жест — «еще мгновение повремените».
Вот этот момент Укс запомнил особенно остро — нечеловечьи огромные глаза смотрели сразу на двоих, что-то решая, оценивая. Потом леди-кэп сняла со своих длинных пальцев пару колец. Мельком глянула на Профессора.
— Это не гонорар за блестящий концерт. Это на память и на счастье, — перевела Лоуд, совершенно непонятным, но очень естественным образом ставшая переводчицей с сугубо нечеловеческого. Хотя чего удивляться — они с кэпшей в плаванье часами общались, прекрасно понимая друг друга.
Укс поблагодарил, принимая украшение — на миг коснулся белых пальцев с острыми узкими ногтями — это тоже весьма запомнилось. Фунтик тоже пискнула благодарность.
Вышли, наконец, из роскошной каюты.
— Уф, ну и тяжко с вами, — сказала Лоуд. — Чего такие напряженные-то были? Хотела бы кэп, давно схарчила. Но у нее и без нашего Уксика благодарной пищевой цепочки хватает, что ж она цацу у девчонки отнимать будет.
— Премного благодарна, — закивала Фунтик. — Вот честно. Я всякие подобные извращения ненавижу, но тут бы и сама рухнула. В эту вашу цепочку.
— Понятное дело. Тут даже не чары, а просто природа такая, — назидательно подняла палец Профессор. — Вы вот эгоистично только о себе думаете, а взгляните с другой стороны. Ей-то каково? С нормальным существом пообщаться невозможно, только пищевое вокруг. Впрочем, у капитанов всегда так — они по жизни одиночки, только казнить и трахать право имеют. Хотя чаще, конечно, в переносном смысле. Но вы нетронуты, благословлены и награждены за артистические таланты и похвальную личную сдержанность. Кстати, кэп восхищалась: «прет и тянет их, а воздерживаются. Удивительно тактичная молодежь».
Фунтик несколько смутилась, а Укс сказал:
— Молодежь мы относительная, а законы корабля лучше соблюдать. Даже если есть формальный повод обойти правило. Кэп столь же мудра, как и прекрасна, наверняка поняла.
— Это конечно, — согласилась Лоуд. — Умнейшая особа. Ей бы научной деятельностью заняться, есть к этому склонность ума. Мало в нашем научном сообществе личностей с развитыми особенностями вот в этой — специфической области — тут мировоззрение уникальное. Полагаю, напишет хотя бы пару монографий, я настойчиво намекала. Но я тобой, Уксик, искренне горжусь. Фунтиком тоже, но она в моменты слабости прибегает к помощи алкоголя, а ты держался как скала без всяких допингов. Герой, чего уж там.
— Меня абсолютно не
