Ковен отверженных - Айви Эшер
Беззаботная атмосфера, сопровождавшая нас во время поездки, испаряется. Лица ребят становятся серьезными, они почти одновременно делают глубокий вдох, выходят из машины и лицом к лицу встречаются с Энохом и его ковеном. Следует долгая неловкая пауза – никто не знает, что говорить или делать. Мы как будто стоим по разные стороны баррикад. Сложив руки на груди, парни прожигают друг друга взглядами, пытаясь разгадать намерения.
Я первая переступаю невидимую черту и направляюсь к дому. В конце концов, я тут жила некоторое время и имею полное право войти.
Прохожу через дом к задним дверям, ведущим к тренировочной площадке.
Парни заканчивают мериться членами быстрее, чем я думала, и вскоре меня догоняет Энох. Я чуть ли не кожей чувствую, как в его голове происходит баталия: он не знает, какие слова ему лучше использовать.
– Я рад, что ты позвонила, Винна. Все думал, захочешь ли ты выйти на связь со мной или с нами в целом… – Он потирает затылок, явно пытаясь сообразить, как дальше выстроить диалог. – Как жизнь? – задает он нелепый вопрос.
Я останавливаюсь и пару секунд смотрю на него.
– Энох, я не знаю, как мне на это отвечать.
На его лице отражается замешательство.
– Ты можешь рассказать мне все что угодно, Винна. Ты можешь мне доверять.
– В том-то и дело: я не знаю, могу ли. Я пытаюсь, но стоило тебе задать простой вопрос о том, как мои дела, я, вместо того чтобы рассказать тебе всю правду о том, какая жесть происходит в моей жизни, начинаю сомневаться, а стоит ли тебе что-либо рассказывать. Прямо сейчас я мысленно взвешиваю все риски: а сможете ли вы с отцом каким-то образом использовать против меня мои же слова, или, может быть, меня поджидает какая-то засада, о которой я пока не догадываюсь.
Энох с досадой проводит пальцами по светлым волосам и делает шаг ко мне. Стоит ему приблизиться, как я краем глаза замечаю Сабина, который дергается, чтобы перехватить парня, но я чуть заметно взмахиваю рукой, говоря ему остановиться.
– Он воспользовался властью, Винна, но это не делает моего отца плохим человеком, а меня – недостойным доверия.
– Но и я не шахматная фигура, Энох! Неужели ты этого не понимаешь?
– Понимаю… теперь. Когда я увидел тебя на озере, я не знал, кто ты. Я знал, что ты из себя представляешь и что это могло значить для меня. – Он окидывает жестом свой ковен. – Для нас, если бы ты была не против. Но потом я начал лучше тебя узнавать и понял, что жизнь не сводится только к власти и политике, потому что я увидел в тебе личность. Мне важна ты сама.
– Всем нам, – вторит ему Нэш.
– Но почему ты не рассказал, что знал, кто я такая? Почему бы просто не быть честным? – спрашиваю я раздосадованно и растерянно.
– Потому что мне казалось, что ты не хочешь, чтобы об этом кто-то знал. – Он указывает на моих Избранных. – Я не знал, что они знали, или что знали твой дядя и его ковен. Когда Фарон назвал тебя малышкой Стражем, ты больше запаниковала, чем растерялась, и я понял, что сама ты в курсе своего происхождения, но решил не пугать тебя и не говорить об этом.
Я открываю рот, чтобы поспорить, но Энох меня опережает:
– А что мне нужно было сделать? Подойти к тебе важной походкой и сказать что-то вроде «так ты, значится, Страж, хочешь дружить?»?
– Ну, типа, исключи вот этот странный голос в стиле ослика Иа и Элвиса одновременно, но да, так было бы в тысячу раз лучше, чем позволить твоему отцу так неожиданно вонзить мне нож в спину на этом вашем семейном ужине!
Энох в наполовину защитной, наполовину возмущенной позе скрещивает руки на груди:
– Я не знал, что он так сделает! Клянусь, я не знал, что он так набросится на тебя. Ты упрямая и отказываешься склоняться перед ним; думаю, он к такому не привык.
Я делаю шаг к нему, источая злость.
– Не смей защищать своего гребаного отца, Энох. Он угрожал, что раскроет меня, если я не запрыгну на твой член и не передам свои способности! Я не стану оправдывать его только потому, что вы с ним родня, или потому, что ему сложно смириться, что женщина имеет полное право самостоятельно распоряжаться своей жизнью и тем, с кем ей, черт возьми, быть!
– Ладно. Давай не будем о нем. В любом случае, речь идет о нас с тобой! Прости, что не сказал, что знаю, кто ты. Я не знал, как об этом заговорить: я думал, что Стражи – это просто легенда, а затем появилась ты, и ты оказалась… собой.
Энох обводит меня жестом и чуть пожимает плечами. Нэш хихикает.
– Что значит… я оказалась собой?
– Он пытается сказать, что ты красотка, – говорит мне Каллан, и я закатываю глаза.
– Я видела, с какими девчонками вы тусовались на пляже; я не куплюсь на чушь формата «мне сложно общаться с красивыми девушками».
В наш разговор вмешивается Вален: подходит и обхватывает меня за плечи. Его ореховые глаза, не отрывающиеся от моих, горят каким-то нечитаемым чувством.
– Ты не просто красивая, Винна… ты воплощение всего. Всего, на что мы когда-либо смели надеяться, и много, много больше.
Прежде чем я успеваю выйти из оцепенения и придумать ответ, он поворачивается к Эноху.
– Здорово, что вы, народ, тоже так считаете, но она наша партнерша и мы здесь по делу, так что давайте уже начнем.
С этими словами Вален уводит меня от Эноха в сторону тренировочной площадки.
Пока мы идем, на его лице играют желваки, и я чувствую исходящее от него раздражение.
– Вален, он знает, кто вы для меня.
– А вот я в этом не уверен, – говорит он, натянуто улыбаясь. – Но все хорошо, твои Избранные с радостью все ему объяснят; мы будем напоминать ему – и им – об этом столько, сколько потребуется. – Натянутая улыбка смягчается и становится скорее развратной.
Я смеюсь.
– Только не переборщите – нам нужна их помощь, помнишь?
Моя просьба тонет в его губах, когда он целует меня. Это не тот поцелуй, по которому понимаешь: «мне нужно оказаться в тебе прямо сейчас», – но все же намек в нем присутствует, и я чувствую на своих губах напоминание о том, кто он для меня и кто я – для него.
Мимо нас протискивается Нэш, бормоча:
– С таким же успехом мог бы уж и обоссать ее.
Его ворчание отрывает меня от вопросов, которые всколыхнул во мне
