Сборник забытой фантастики №7. Субспутник - Чарльз Клуки
В последующие несколько месяцев я регулярно получал от него письма, каждое более радостное, чем предыдущее. Через четыре месяца после того, как он поступил в Хэппи Лейн, я получил следующее письмо:
"Дорогой Том:
Я подумал, что мог бы написать вам, чтобы вы знали, что я вернусь в город максимум через две недели. Я чувствую себя гораздо лучше, чем когда-либо за последние десять лет. Это все благодаря доктору Бриттлстоуну. Он действительно замечательный врач, Том. И он замечательный человек во всех отношениях. Его доброта безгранична. У него здесь двадцать пациентов, лечащихся бесплатно, и всех их он посещает лично. Кажется, они интересуют его даже больше, чем платящие пациенты. Его амбиция состоит в том, чтобы полностью превратить Хэппи Лейн в благотворительное учреждение, и он намерен сделать это, как только у него будет достаточно денег, тогда он сможет построить другое место для платных пациентов. Он мечтатель и идеалист высочайшего типа и замечательный человек во всех отношениях. Помимо моей благодарности ему за то, что он спас меня, а он уверяет меня, что я был бы мертв через несколько месяцев, я восхищаюсь им и люблю его за его благородные качества.
Санаторий расположен в райском уголке. Пейзаж сам по себе является стимулом к здоровью и счастью. Я был…"
Это было длинное бессвязное письмо с беззаботными нотками, характерными для Харта. Он описывал свою деятельность с изюминкой и жизнерадостностью, которые заставили меня с тоской подумать об отпуске. В течение прошлой недели он охотился, рыбачил и плавал. Он долго бродил по горам. Он немного жаловался на еду. Бриттлстоун не позволял ему есть досыта и он всегда был голоден. Его письмо было наполнено подобными вещами, но отрывок, который я процитировал, было тем, что меня больше всего заинтересовало. Я не испытал никакого энтузиазма от его хвалебной речи в адрес Бриттлстоуна. Хотя мое негативное отношение к нему, возможно, было в какой-то степени вызвано профессиональной ревностью, мне спокойнее думать, что с моей стороны это было просто гадание о его истинном характере. Какова бы ни была причина, я прочитал этот абзац письма Харта с явным неудовольствием. Очевидно, Бриттлстоун переоценил серьезность состояния Харта и сыграл на ипохондрическом инстинкте, присущем всем нам. Конечно же, он не спас жизнь миллионеру. Я начал понимать, почему пациенты Бриттлстоуна так громко хвалили санаторий. Бриттлстоун все больше и больше казался мне хитрым стяжателем и, возможно, даже шарлатаном и негодяем.
Я был совершенно не готов к шоку от письма, которое получил десять дней спустя:
"Дорогой Том:
Вероятно, ты ожидал, что я буду дома к этому времени. Но я потерпел неудачу в плане здоровья. Позавчера, когда я встал, я чувствовал себя очень усталым, хотя хорошо выспался ночью. Весь тот день я чувствовал такую усталость, как будто не спал неделю. Вчера я чувствовал себя еще более усталым, чем когда-либо, настолько, что отказался вставать. Я спал весь день и ночь, стабильно, просыпаясь всего раз или два, но этим утром мне не лучше. По словам доктора Бриттлстоуна, в этом нет ничего серьезного. Он говорит, что у меня аутоинтоксикация из-за неправильного питания. Но я придерживался только предписанной им диеты. Я беспокоюсь о своем состоянии. Я хотел бы, чтобы ты приехал и высказал свое мнение, поскольку я думаю, что доктор Бриттлстоун ошибается в своем диагнозе и что я, возможно, подхватываю какое-то опасное заболевание. Являются ли это симптомами сонной болезни? Я бы хотел, чтобы ты приехал немедленно. Я предложил это Бриттлстоуну, и он пообещал уведомить тебя письмом, так как телефон здесь не работает. Но я подумал, что напишу тебе сам, чтобы быть уверенным, что ты приедешь. Я отправляю его по почте, поскольку доктор Бриттлстоун запретил мне писать какие-либо письма или принимать посетителей в течение следующих нескольких дней. Он боится, что любое волнение или напряжение будут вредны. Я надеюсь, что ты приедешь, Том, как только сможешь.
Харт."
Письмо Харта сильно встревожило меня. Такая внезапная вялость часто является синдромом какого-нибудь серьезного заболевания. Услышав диагноз Бриттлстоуна, я усмехнулся. В лучшем случае это не было данью эффективности его учреждения. Я сразу же направился к Хэппи-Лейн.
Это было добрых шестьдесят миль езды, и я потратил большую часть дня, добираясь до маленького горного городка Харкинвилл. Затем двухчасовой подъем по извилистой дороге в каньоне привел меня к санаторию Хэппи Лейн, огромному, возвышенному и белому, с великолепными зелеными лужайками и множеством белых же пристроек. Обширную территорию огораживал высокий и богато украшенный железный забор.
Внутри здание было полностью выложено белой плиткой, с просторными, сверкающими залами, в которых царила атмосфера санитарии. Но, как и во всем, что делал Бриттлстоун, эта белизна была скорее игрой на впечатлительность, чем фактором, способствующим здоровью. Известно, что белый цвет оказывает неблагоприятное воздействие на организм выздоравливающих. Гораздо полезнее какой-нибудь успокаивающий цвет, предпочтительно тот, который нравится самому пациенту. Кабинет был великолепно и со вкусом обставлен, с действительно красивыми гобеленами и коврами. За столом красного дерева сидела высокая, худощавая женщина с удивительно жестким лицом. Она подняла глаза при моем появлении и испытующе посмотрела на меня.
Когда я подошел к стойке регистрации, она безапелляционно сообщила мне, что посетители допускаются только по четвергам. Затем она вернулась к своей работе. Такой прием сильно разозлил меня, поскольку она еще не узнала о цели моего визита и наверняка мой медицинский саквояж должен был подсказать ей, что я врач.
– Это профессиональный визит, – сказал я сурово. – У меня здесь пациент, и меня срочно к нему вызвали.
– О, это другое дело, – поправилась дама.
Она сделала паузу.
– Кого вы хотите увидеть?
– Мистера Харта. Не будете ли вы так любезны показать мне его комнату?
– Сначала вам придется повидаться с доктором Бриттлстоуном. Он находится в своей лаборатории, комната 105. Я покажу вам где это.
В этот момент в дверях появился сам Бриттлстоун. Увидев меня, он слегка вздрогнул, и мимолетное выражение того, что могло читаться как тревога или раздражение, промелькнуло на его лице. Затем он с улыбкой двинулся вперед.
– Ну-с, доктор, – сказал он. – Вот это действительно сюрприз. Я не ожидал вас увидеть так скоро. Значит, вы получили мое сообщение?
Вспомнив, что Харт
