Я стираю свою тень 9 - Сергей Анатольевич Панченко

— Может, он тебе и не сильно нужен с такими способностями, но нам помогает, когда случается внезапная атака, — пояснил я и закинул свой камень в рот. — Глухыт хигнал мохголома.

Ванька рассмеялся над моей дикцией.

— Ты смешной, как твой отец, — заявил он.

— Он что, способен шутить? — удивился я.

— Мама сказала, что шутки у него дурацкие, а папа — что это защитная реакция на стресс, — пояснил мальчишка.

— Тогда это в его стиле. Он становится разговорчивым, когда у него начинаются трудности. Или впадает в ступор.

— Да, у него такое было, когда приходили пауки. Он сам сказал, что был в ступоре, и они его не заметили.

— А ты говоришь, что все разом уснули после посещения пауками? — вспомнил Трой.

— Да, кроме нас двоих. — Ванька подошёл к дереву и ухватился за лиану. — А можно мне забраться на ветку?

— Только на самую нижнюю, — предупредил я.

— Интересно зачем? — Трой задумчиво нахмурил брови.

— Да чтоб не свалился с непривычки, — ответил я.

— Да нет, я про пауков и про сон. Что за процедура? Вдруг их усыпили в хорошем смысле этого слова, потому что заметили ненормальную активность? Может быть, пауки по аналогии с нашим представлением о неисправностях запчастей являлись своего рода заплатками в программном обеспечении, возвращающими продукт в нормальное состояние, — предположил Трой. — Плазмоиды же не воюют с нами, они просто хотят, чтобы продукт, которым мы для них являемся, не терял своих рабочих свойств. Сон — отличный способ консервации нас в нужном состоянии.

— А если они больше не проснутся? Если их ввели в такое состояние навсегда? Как мы их всех вытаскивать отсюда будем? — Предположение меня напугало.

— Пойду проверю. — Трой взял в руки винтовку.

Он ушёл и отсутствовал минут пятнадцать. Вернулся бесшумно, с выпученными глазами. Я сразу понял, что рядом с нами опасность. Трой указал рукой в сторону провала. Галим понял его без слов, а Ванька, совсем не привыкший к такому, спокойно сидел на ветке, мотая ногами. Я жестами показал ему молчать и мотнул головой, чтобы он слезал. Вместо того чтобы спрыгнуть, мальчишка начал смотреть в разные стороны.

— А зачем? — наивно поинтересовался он, не увидев ничего опасного.

Мне пришлось поймать его за ногу и бесцеремонно стащить с дерева. Вместе с ним я спрыгнул в провал, держась за лиану, как Тарзан, одной рукой. Только я оказался под защитой зелёного покрывала, над головой пронёсся аппарат небольшого размера. Это было именно техническое устройство, издающее гул при работе, а не биоробот.

— Плазмоиды пожаловали на летающих ступах, — прошептал Трой. — Если хочешь сделать работу хорошо, сделай её сам, — объяснил он появление самих пришельцев.

— Надо доложить Апанасию, а то попадутся.

— Боюсь, плазмоиды смогут определить источник радиосигнала. Они узнали о нас намного больше и теперь считают серьёзной угрозой их сборочному предприятию, — мрачно пошутил Трой.

— Много их было? — спросил я.

— Двое. Летели над лесом.

— А ты успел разглядеть людей в посёлке?

— Да, видел с десяток. Кажется, проснулись.

— Хорошо. — Эта новость немного компенсировала неприятности, связанные с летающими пришельцами.

Спящие люди могли свести на нет все наши усилия. А с другой стороны, пока что все наши усилия непременно разбивались о внезапно возникшие препятствия. Кто мог подумать, что за несколько часов до освобождения плазмоиды явятся сюда лично. Чего они так засуетились?

— Что, если их подстрелить? — предложил я Трою. — Они же бессмертные, повредятся только аппараты.

— А вдруг они выстрелят первыми? Мы же не бессмертные. — Трой нервно застучал пальцами по камню, выступающему из стены.

— Мне кажется, мы стареем. В прошлых ситуациях меньше думали о последствиях. Пока не попробуешь, не узнаешь. — Я взялся за лиану и полез вверх.

— Гордей, это легкомысленно. Твои модификации не справятся с их оружием, — попытался вразумить меня друг.

— Легкомысленность — это фирменная черта нашей семьи, передающаяся по мужской линии. Делать не так, как просят. Я отойду в сторону, наберу Апанасия, предупрежу его насчёт плазмоидов, чтобы не выходил на связь. Если верны наши предположения насчёт того, что меня засекут по источнику сигнала, то они появятся, и я попробую подстрелить одного из них.

— Ты пойми, Гордей, они не видят глазами, но определят точное место, откуда вышел мощный магнитный импульс, и пальнут прямо в него. У тебя в запасе могут быть миллисекунды после неудачного выстрела. — Трой умел быть убедительным.

— А что ты предлагаешь?

Друг вытащил импульсную гранату и подбросил на руке.

— По ней они не смогут определить, откуда её бросили, увидят только центр импульса и пусть хоть обстреляются в него. Заодно узнаем скорость их реакции. Согласен на такой эксперимент?

Я взвесил в уме предложение Троя и понял, что оно нам подходит. Как только вибрирующий гул приближающейся «ступы» стал отчётливо слышен, я скомандовал ему:

— Бросай!

Он выбросил гранату из ямы на стометровую с гаком высоту. Граната смачно бабахнула, окатив моё оборудование конвульсивными помехами. Практически сразу над нами пронеслось круглое дно летательного аппарата. Равномерный гул работы его двигателей сменился на дёрганый ритм с громким звуковым сопровождением. Рабочей электронике ступы явно досталось от электромагнитного импульса взрыва, что навело меня на мысль о том, что раса плазмоидов славилась не одними биороботами.

— Кажись, задели, — произнёс Трой, прислушиваясь к удаляющемуся ухающему вою. — Второй теперь будет держаться на расстоянии.

До слуха донёсся звук удара и треск ломающихся деревьев. Мы с Троем переглянулись.

— Будь я военкомом, вписал бы тебе в военный билет должность зенитчика, — пошутил я. — Надо идти на место падения. Это может быть нашим единственным шансом выбраться отсюда.

— Каким образом? — не понял Трой.

— Без понятия. Надо посмотреть, что сталось с плазмоидом. Галим, остаёшься за старшего. Присматриваешь за Иваном. Если мы не вернёмся, отведи его в свою общину.

— Я без мамки с папкой не пойду, — заявил мальчишка.

— Ладно, если не вернёмся, сделай, как он просит. — Нельзя было разделять ребёнка с родителями.

— Хорошо, — согласился следопыт. — Но вы лучше возвращайтесь.

Я не придумал, что ему