Шон Мур - Конан и мрачный серый бог
Teвек Тул! Неожиданным был вид некроманта, лежащего неподвижно на животе, но более удивительными были воины, которые боролись, сцепившиеся в бою, в трёх шагах от идола жемчуга.
Идол не было бы легко захватить. Он взвесил риск и решил, что он сначала посмотрит, присутствует ли только эти два жестоких воина. Если так, он мог победить их и взять реликт. Он всматривался больше в этих двух воинов, и от внезапного шока узнавания побледнело его темноватое лицо.
Ведь один из сражавшихся внутри не был обычным воином, ни один из них не был обычным, он понял. Один из двоих сражавшихся был никем другим, как Конаном-киммерийцем, путь которого и цели не раз пересекались с его собственными. Человек обладал собственной дьявольской удачей. Но больший шок вызвало осознание, что Конан боролся с воином, который был высокого звания в давно мертвой армии Ахерона. Нельзя было перепутать символы, украшающие спину его брони — они означали Дом Икхсиона, отца большинства коварных волшебников Ахерона. Это был воин, о котором говорил Сет — воин, который — обладал полным именем Зловещего древнего Бога! Toт-Амон знал тогда, что он должен немедленно разрушить того воина. Более чем когда-либо, он нуждался в своем Черном Кольце.
Toт-Амон сосредоточился и забормотал свистящие слова в ритмичном заклятии. Заклятие изменит его физическую форму из твердой плоти-и-кости в призрак. Он проплыл бы через отверстие в крыше, вниз к полу, вернется к своей материальной форме и захватит кольцо. Тогда он взорвал бы ахеронского военачальника, отправив в забвение, и захватил бы статую жемчуга. Сет снова радовался бы от его выбора.
Когда последние слова его скандирования исчезли, и он закончил свое спектральное преобразование, крайне яркий жар осветил крышу поблизости. Toт- Амон смотрел искоса в это, холодная улыбка, распространилась по его тонким губам.
— Карантес, предлагающий блеяния глупцов, кто унижает свое достоинство перед самым низким из давно поверженных божеств. Ты находишься в воде слишком глубоко для того, кто не может плавать, Карантес! — У тебя не будет бога, — ответил сияющий призрак, без следа страха, его приятным голосом. — Ты не развяжешь Хаос, выродок! — Пускай слюни старик! Сет Отец хочет мира, не Хаоса! — Избавь меня от своей лжи, — призрак покачал головой. — Только избранным из моего духовенства известно имя бога.
— Бессильный прихожанин Ибиса! У бога есть шесть имён, только половина, которых известны вам. Ты сделали глупость, проявившись здесь, и оставив свою душу уязвимой для меня. С темной властью предоставленной мне Сетом Отцом, я схвачу идола… и навсегда вышлю твою сущность в самую черную пустоту! Произнося это, Toт-Амон вышел вперед и протянул свои руки к Карантесу, его пальцы сжались как когти. От ладоней полились тонкие волны зеленого огня, образующие сеть. Несколькими мгновениями спустя, призрак Карантеса был окружен сетью волн. Они устремлялись внутрь, сжимая белую ауру.
Призрак Карантес свернулся в себя и мигнул, вновь появившись в отдалении нескольких шагов.
— Твое колдовство не может удержать меня, стигиец, — сказал он. — На сей раз, ты поднял свою чешуйчатую шею слишком далеко… почувствуй теперь святой огонь Ибиса, когда он сожжёт твою прогорклую душу! Аура призрака простиралась и внезапно набросилась, как язык белого пламени. Toт-Амон торопливо жестикулировал. Прозрачный зеленый диск появился в воздушном пространстве перед ним, только отклоняя нападение.
***Поединок бушевал, в то время как странный, циркулирующий эффект медленно расширялся направленный наружу, приближаясь к первосвященнику Ибиса и стигийскому принцу Волшебников.
Мускулы Конана поднимались, пока сухожилия не выделились подобные веревке на его массивном бицепсе. В свои кулаки он захватил толстые предплечья Чёрного клинка. Пот и кровь от защищённого броней чудовища капали на него, когда Чёрный клинок продвигал сломанный меч ближе и ближе к лицу Конана.
Ахеронский военачальник торжествующе смеялся.
— Слабый северный червь, я расколю твой череп твоим собственным мечом, прежде чем я пошлю тебя, кричащего в геенну! Шатаясь, истекая кровью, бегущей через его тело как быстрая неистовая река, киммериец рвался вверх. Он сгруппировал свои напряженные мускулы против торопящейся жестокой силы врага. С его окровавленных губ вырвался киммерийский клич, и это вызывало взрыв внутренней энергии, хлынувший из него. Отклонение локтей Чёрного клинка назад, сжатие костей выше, исторгли его мучительный вопль.
Нефрит забежала в палату, когда сломанный меч отлетел далеко. В нескольких шагах от нее, Teвек извивался, пытаясь вытащить Красную Гадюку из своей спины.
— Конан! Позади тебя! — она задыхалась.
Киммериец повернул голову.
— Кром! — Он своим кулаком треснул некроманта.
Чёрный клинок поднял свой огромный меч и вращал им.
Эти три воюющих стороны встретились сразу: кулак Конана, отбивающий руку Teвека в сторону, на путь меча ахеронца. Сталь встретила плоть, отрезая половину ладони некроманта, оставляя только небольшой обрубок большого пальца. Отдельный кусок плоти упал на пол, Черное Кольцо зазвенело о мрамор.
Teвек, резко отделенный от кольца, чувствовал, что его сила уменьшилась. Его взор померк, его слух исчез. Он пытался наощупь найти разъединенную плоть.
Конан заметил движение уголком глаза и отшвырнул руку ногой. Некромант дрожал от холода, охватившим каждую пору его мертвой плоти, проникая к самой сущности его костей. Он дрожал, теряя контроль над своими членами, резко опадая к мрамору, но, не видя, не слыша, или не чувствуя воздействия. «Смерть является настолько холодной, — была его последняя мысль. — Столь холодная…» Чёрный клинок медленно поднялся на ноги, кровь, медленно сочилась из раны в его животе и разбрызгивалась на пол крупными каплями. Он хромал к идолу и схватил его, отбрасывая оружие и неустойчиво шатаясь. Вспышки зеленого и белого, исходя из отверстия в крыше, освещали палату.
— Toт-Амон, — ворчал Конан, смотря вверх.
— И Карантес, — задыхалась Нефрит.
Ахеронский военачальник хихикал, игнорируя зрелище. Призрак жреца смотрел вниз на них.
— Нет! Отнимите бога у него, чтобы он не произносит более… — он остановился, мигая, поскольку зеленые усики окружили его алебастровую ауру.
— Кром и Митра! — Конан захватил меч Чёрного клинка, ворча от его веса, по- видимому, равному наковальне кузнеца. Дрожа от напряжения, с треском костей и ломотой в мышцах, Конан поднял огромный меч в воздух, и неловко пытался вращать им. Он направил его в сторону Чёрного клинка, с хрустом пронзая через нагрудник. Рана обнажила красные внутренности, вываливающиеся на мраморный пол, и ахеронец зашатался. Упрямо, он держал бога и открыл свой рот.
