Спасите меня, Кацураги-сан! Том 6 - Алексей Аржанов

— Катапульта! — скомандовал Никиширо Кусэй, стоило нам покинуть предыдущий аттракцион.

— Не слишком ли большая нагрузка, ребят? — спросила Акихибэ Акико.

Большая. Даже слишком. Но моя компания чувствует себя превосходно, потому что я контролировал их сердечно-сосудистую систему с помощью лекарских навыков. А поскольку Кагари, Акико и Кусэй катаются со мной, им можно без вреда пройтись почти по всем аттракционам.

Но если в компании нет способного лекаря с развитыми «анализом» такой трюк лучше не повторять.

— Пойдёмте на катапульту, — кивнул я. — Пусть каждый выберет по аттракциону на свой вкус.

— Горки! Знаменитый «Громовой дельфин»! — воскликнула взбудораженная после катапульты Акико. — Говорят, людей на нём наизнанку выворачивает!

— Меня уже выворачивает… — прошептал Кондо Кагари, держась за живот.

Я чувствовал себя, как сопровождающий школьников учитель. Приходилось неотрывно следить за каждым. После того как мы выполнили желание Акико и прокатились на «Громовом дельфине», вся наша команда дружно рухнула на скамейку.

Все охрипли от криков и дышали так, будто пробежали не один километр.

— Кто-то из вас постоянно хватал меня за руку на крутых поворотах, — подметил я.

— Это была я, — улыбнулась Акико.

— Это — я, — одновременно с ней ответил Кагари, из-за чего Кусэй и Акико одарили коллегу удивлёнными взглядами.

— Тендо-кун, все уже выбрали по аттракциону, а ты отстаёшь, — подметила Акихибэ Акико.

Я хотел было сказать, что в мои планы входило завершить марафон самым экстремальным аттракционом, который уже давно заприметил в другом конце парка, но мои глаза упали на фуд-корт и…

— Русская кухня! — воскликнул я.

— Что? — удивилась Акико. — Я не видел его в списке. Этот аттракцион относится к экстремальным?

— Смотря сколько съесть, — ответил я, заворожённо глядя на мелькающую над ларьком таблицу с меню:

«Щи»,

«Блины»,

«Пельмени».

— Ух, сейчас бы пельменей с уксусом… — прошептал я.

— Эй, ребят, Тендо-кун какое-то заклинание читает, — рассмеялась Акико.

— Не обращайте внимание. Я просто читал меню в ресторане, в который мы с вами сейчас пойдём, — сказал я, осознав, что предыдущая фраза была сказана мной на русском.

— Русская кухня? — удивился Кондо Кагари. — Странный выбор. Никогда не пробовал. А что там?

— Сейчас узнаешь, — улыбнулся я. — Подберём на любой вкус.

Уже начало темнеть, когда мы закончили трапезу. Мой мозг переживал сразу несколько противоречивых механизмов. С одной стороны, я удовлетворил свою ностальгию, но с другой дал телу японца попробовать что-то, чего ранее он никогда не пробовал.

Вот это действительно — настоящий эустресс.

— Ну что, ребят, домой? — спросил Кондо Кагари. — Я лично уже накатался!

— А может, всё-таки заглянем в квартал красных фонарей? — спросил Никиширо Кусэй. — Я очень давно хотел там побывать.

— Я уже точно не смогу, — помотал головой Кондо Кагари. — Я обещал сегодня вечером заглянуть к Йоко-тян.

— Ах ты! — усмехнулся Никиширо. — Завидую тебе, Кагари-кун.

— Я бы составил компанию Кусэю-куну, — сказал я и взглянул на Акико. — Что скажешь, Акико-тян?

— Мне торопиться некуда! — улыбнулась она. — Давайте ещё погуляем.

Мы попрощались с Кондо Кагари и направились в сияющий и загадочный квартал красных фонарей.

* * *

Двое вышедших их дешёвого бара мужчин наблюдали за только что вошедшими в квартал красных фонарей молодыми людьми. Один из них докурил сигарету и бросил её себе под ноги.

— Что думаешь насчёт этой троицы, Рёджи? — спросил он своего спутника.

— У этих деньги точно водятся. И девка у них симпатичная.

— Тогда чего мы ждём? Пошли познакомимся.

Глава 3

Прогуливаясь по Кагурадзаке, мы с Акихибэ Акико и Никиширо Кусэеем делились познаниями о том, что из себя представляет такое загадочное явление, как квартал красных фонарей.

Обычно этот квартал представляет собой традиционный участок улицы в Японии, который полностью посвящён развлечением для взрослых. Бары, стрип-клубы, проституция — и прочие «прелести» ночной жизни.

Есть два «но», которые стоит учесть, гуляя по такому кварталу. Первое «но»: проституция в Японии уже давным-давно запрещена законом, и теперь такие кварталы должны представлять скорее культурную ценность.

Однако есть и второе «но»: традиции порой сильнее законов, и на деле старинная профессия никуда не делась, просто её умело покрывают. А иногда и вовсе не скрывают, просто весь этот бизнес принадлежит определённым родам Якудзы.

Якудза же, в свою очередь, имеет связи как в полиции, так и в правительстве, так что проблем с покрыванием своих заведений не имеет.

— Эх, всё-таки в исторических справочниках этот район описывается куда красочнее, — разочарованно вздохнул Никиширо Кусэй.

— А чего ты ожидал? — усмехнулась Акихибэ Акико. — Что здесь повсюду будут гейши и прочие радости жизни феодальной Японии?

— Нет, просто… — замялся Кусэй. — Ожидал другого. Те же пьяницы, те же девушки лёгкого поведения. Ничего, что напоминало бы традиционные забавы нашей нации.

— А я вижу, ты увлекаешься историей, Кусэй-кун? — подметил я. — Сначала рассказал нам о соседних двух районах, теперь расстраиваешься о несоответствии этого квартала историческим сводкам. Ты меня удивил.

— А что тут удивительного? — пожал плечами Никиширо. — Если я уролог, значит, я не могу интересоваться историей? Я ещё и космосом увлекаюсь! Вы, может, и считаете, что я какой-нибудь недалёкий, но вообще-то я — многосторонне развитая личность!

— Успокойся, Кусэй-кун, никто так не считает, — ответила Акико. — Кроме меня, возможно.

— Эй! — послышался чей-то голос за нашей спиной. — Молодые люди, подойдите-ка сюда!

Я оглянулся и заметил, что за нами следуют двое мужчин. Шаткая походка, нагловатый взгляд. Плохи дела. В лучшем случае — обычные пьяницы, только что вышедшее из какого-нибудь бара, а в худшем — члены якудза.

Хотя, насколько мне известно, якудза не трогает гражданских без веской причины.

— Что этим придуркам надо? — прошептала Акико, прижавшись ко мне.

— Твою ж мать, — выругался Никиширо Кусэй. — Мы влипли.

— Успокойтесь оба, — посоветовал я. — Пока не влипли. Мы ещё не знаем, что этой парочке от нас нужно.

На этом участке улицы, как назло, было безлюдно. Лишь у некоторых заведений шумели отдыхающие, хотя доверия мне не внушал никто из них.

— Это