Лето 1977 - Максим Арх
Ну и кого воспитают такие родители? Кого воспитает поколение 2020, и уж тем более встаёт вопрос кого воспитает поколение 2040…
Вам не страшно?..
Складывается впечатление, что Апокалипсис от Иоанна было бы спасением, для всех нас. Ибо сказано — не согреши…
Короче говоря, вокруг коттеджи, глухие заборы из профнастила и каким-то образом вписавшийся между ними и нереальный для мира чистогана, мой дом.
Мой милый, милый дом.
Открыл навесной замок на калитке и открыл её. Всё босоногое детство, я помнил, как она скрипит. И что вы думаете?! Она-таки скрипнула! Поздоровалась. Я прошёл на участок.
Вот он — наш дом. Небольшой, сейчас модно считать квадратными метрами, ну тогда квадратов 60, плюс терраска, обычный одноэтажный, с нежилым чердаком, светло-зелёного цвета. Таких домов много в Подмосковье.
Я обошел вокруг дома. На мое удивление окна не были разбиты. Всё вроде цело, и это радует.
Рядом с террасой растут кусты малины, которые мы сажали в детстве. Надо же какие здоровые ягоды… Я сорвал натуральный, чистый продукт, насколько он может быть чист вообще в наше время, и съел несколько ягод.
— Эй, кто там ходит? — раздался окрик.
— Здорово сосед! Свои, — прокричал я и вышел из малиновых кустов со стороны двора. Да действительно сосед, как я и думал. Он всё такой же, огромных размеров, веселый и жизнерадостный. Ничуть не изменившийся с тех пор, как пять лет назад я его видел в последний раз.
«Как сам?.». «Нормально…» «Как ты?.». «Тоже…» «Семья?.». «А у тебя…» «Да вот…» «Как работа…» «А ты надолго?.». «К своим…» «Да…»
Мы постояли минут 10, поговорили. Он рассказал, что несколько раз подъезжали и спрашивали не собираются ли хозяева продавать дом. Сосед давал мой телефон.
— Да Серёга, спасибо. Звонили. Но продавать я не собираюсь. Ты же знаешь, я местный. Тут и мои лежат, и я лежать тут буду.
Пообщавшись немного, пригласил его зайти через час, отметить встречу, а сам пошёл открывать дом. Замок открылся легко, и я вошел в «хоромы царские». Эх давненько я тут не был.
* * *— Вот значит, сальце, сам делал, намедни порося заколол, — говорил сосед, ставя тару с едой, которую он принёс из дома.
— Ага, — соглашался я помогая выкладывать продукты из его корзины на стол.
— Вот огурчики с собственный грядки, которые только с огорода.
— О!.. С собственной даже, нормально.
— А вот кувшин, — он заглянул в него, — с пельменями…
— Которые только что бегали по лесу… — добавил я. Сосед хмыкнул, почесал затылок и заржал, — Эх, Серёга, ты всё такой же весёлый.
— Ну а чего грустить-то! Всё вроде нормально. Всё идёт своим путём.
— Это да, — согласился я и протянул ему налитую рюмку. — Давай за это и выпьем.
— Давай…
* * *Через четыре часа Сергей обнял меня, прощаясь, и с трудом произнёс:
— Я обязательно завтра зайду к Саше, — сказал он мне и ушёл небодрой походкой, клонясь влево.
Спать совсем не хотелось. Я вышел из дома и вздохнул деревенского воздуха. «Смеркалось». «Вечерело». «А этот Легкоступов, русский язык не знает — мамкина норка». Именно так сказал бы Янычар на мои попытки объяснить «в хлам уставшему» соседу, что пора на расход…
А вот если подумать: «Зачем моим меня так долго ждать? Вот дилемма-то… Цицерон…»
«Кто?»
«Бред взбудораженной совести… Ну и хрен с ним… Где у меня дрова?.. На дворе трава, на траве дрова… или там наоборот говорится…»
«Так… Пятнадцать шагов… Ну в смысле шагов пятнадцать в сторону сада… вот и он, камень… ага… Можно даже назвать его философским камнем. В смысле, есть о чём пофилософствовать и задуматься о бытие… если конечно есть чем думать…»
Я еле-еле отодвинул булыжник, который весил, наверное, килограмм сто пятьдесят. Камень из себя представлял огромный валун, такие в наших краях не встречаются. Откуда это валун взялся на моём огороде — величайшая загадка мироздания. Затем сходил за лопатой и стал копать.
— Ага… ещё немного… ещё чуть-чуть… последний бой он трудный самый… — напевал я себе под нос. — А вот и оно…
Я вытащил из ямы небольшое пятилитровое пластмассовое ведёрко.
— Вот ты-то мне и нужно…
Придя домой, выпил для храбрости наркомовские пятьдесят «за сбитый» и открыл ведро. На вид было вроде бы всё в порядке. Вот и масляная тряпочка в масле, не высохла. Развернув свёрток, я достал оттуда пистолет Макарова — ПМ. Вроде ничего, неплохо сохранился. А ведь сколько лет мы с ним не виделись… Сколько?
Ну с 2001 года, наверное, …
А приобрёл его я в 1988. Именно тогда нас пригласил один цыган-фарцовщик заехать на Рижский рынок и примерить «импортные» вещи. Там к нему «случайно» приехала родня и примерка превратилась в пьянку, где обсуждалось всё… А на следующий день я привёз пятьсот рублей, и добрый дяденька передал мне ствол и пачку патронов к нему. На радостях я поехал в Мытищи и в лесном массиве устроил пробные стрельбы, затем засунул ствол под ремень и так и ходил где-то месяц пока не осознал, что ношу с собой реальный срок, даже если ствол чист…
О, Господи, каким же крутым я себя тогда чувствовал… Конечно же, я не нарывался, но знал, что как только дернется кто ко мне, только посмотрит на меня не так и всё, ему п***ц. Кто бы ты ни был, но только рыпнись, и к тебе придет «масленица». Каким же дураком я был… Даже, наверное, не дураком, а ребёнком… Все мы
