Ангел из моего кошмара - Лала Луние
Глава третья. Как важно быть ленивым
Когда Вероника засыпала, он отправлялся в свою комнатку в замке. Ди размышлял о вопросах бытия, но все мысли неизменно возвращали его к Веронике. Он уже ощущал себя ангелом. С каждым днем он все больше привязывался к этой девушке. И теперь охранять ее стало смыслом его существования.
В ту ночь замковой комнате возник Карлос. Он принес с собой ощущение тревоги. Его темные глаза буравили Ди, и от этого взгляда хотелось провалиться под землю.
Первое, что можно было сказать о Карлосе, глядя на него, что он независим, самоуверен, и главное неприкосновенен. У Карлоса на все была своя точка зрения. Он много говорил, часто путано, чтобы произвести впечатление философа-скитальца. У него была острая необходимость утолить жажду общения.
Карлос был идеальным ангелом смерти, он не вникал в тонкости человеческой психологии. Его не слишком заботила судьба человека, он рассматривал людей в контексте всего человечества. Еще при жизни, Карлос противопоставлял себя безликой, непросвещенной людской массе. Отчасти поэтому, окружающие обращались к нему лишь в случае крайней необходимости.
— Есть свободная минутка? — Спросил Карлос. — Хотя теперь слово свобода к тебе не применимо. Новая форма твоей деятельности предполагает постоянную занятость. И ты не должен принадлежать себе.
Ди не верил, что Карлос сам придерживается этих установок. Он гадал, что же надо этому ангелу смерти. Не успел Ди дать ответ, как Карлос уже перенес их комнату, пропитанную запахом лекарств. На кровати лежал пожилой мужчина, с полузакрытыми глазами и тихо стонал.
— Как ты думаешь, зачем мы здесь? — снова задал вопрос Карлос.
На этот раз Ди среагировал быстрее:
— Думаю, это демонстрация ваших способностей. Реклама, вашему «черному делу».
Карлос усмехнулся:
— Я хочу, чтоб ты знал, Ди. Никогда нельзя быть точно уверенным, каков будет результат твоих действий, даже если тобою движут благие намерения. Мое «черное дело» не всегда имеет негативные последствия.
— Ну, это уже скорее вопросы философии.
— Не нужно быть философом, чтобы увидеть страдания этого человека, и попытаться облегчить их. И…
— Как же вы справляетесь с грузом всех страданий, которые обрушиваются на вас? — Ди имел наглость перебить Карлоса.
Карлос понимал, что Ди провоцирует его. Карлос слепо верил в свою правоту. Его раздражало присутствие Ди. И охваченный порывом гнева, Карлос соображал, как бы поставить его на место.
— Ответственность. Я вижу, ты понимаешь этот термин очень узко. А ведь у нее существует множество лиц. Страдания одинаковы и составляют единый шрам на лице человечества. А я ответственен за устранение всеобщего страдания.
— Дело тут не в ответственности. И страдание, имеет множество оттенков и проявлений. Страдания индивидуальны и непохожи, как отпечатки пальцев. А если отпечатки пальцев не имеют аналогов, то не доказывает ли это различие между людьми?
— Различие лишь в физиологическом смысле. Единая душа человечества давно сгнила.
— Физиология это первое, с чего человек начинает чувствовать свою неповторимость. Это толчок к дальнейшим размышлениям. Не все конечно этим пользуются, но неповторимость это то, ради чего стоит существовать.
В споре Карлос забыл цель визита в комнату к старику. Он был готов высказать свои суждения, но стон старика заставил его приступить к действиям.
Карлос указал на умирающего мужчину. Затем он щелкнул пальцами, и белое облачко взлетело над бездыханным телом. Карлос щелкнул еще раз, и облачко рассеялось.
Говорить с Карлосом совсем не хотелось. Ди казалось, что его вытащили из уютного мира Вероники, и облили холодной водой в январе. Такая реальность не доставляла удовольствие. В мире Веронике ему было привычнее. Возможно, здесь давало знать его творческое прошлое. Ему смутно припоминалось, что его жизнь на земле была связана с творчеством.
— Думаю, мне пора, — объявил Ди.
Карлос наморщился и неопределенно вскинул рукой. Ему надо было срочно найти, кого-то способного безропотно внимать его речи. И он знал, что уже склонил в свою сторону одного из кандидатов.
***
Прошло несколько дней с момента встречи с Карлосом. Ди довольно быстро смог выбросить их разговор из головы, и полностью посвятить себя наблюдению за Вероникой. Порой, когда она засыпала, ему не хотелось возвращаться в замок. Он мог часами сидеть рядом с ней, представляя что создает кокон, наполненный покоем и безмятежностью.
Еще через неделю Ди понял, что в жизни Вероники не происходит ничего значительного, что могло бы повлиять на ее дальнейшую судьбу. В институте она блистала знаниями, дома читала книги о восточной философии, играла со своей младшей сестрой. Она редко смотрела телевизор, и не общалась со своими сверстниками. Но когда на переменах кто-нибудь рассказывал сплетни об ее однокурсницах, Вероника обычно принималась обсуждать их. Все же отсутствие личной жизни, иногда давало о себе знать. Обычно перед сном она любила слушать музыку, которая уносила ее в страну фантазий. В принципе эта девушка была довольна своей жизнью. Но на сердце у Вероники была рана, которая с каждым годом «кровоточила» все сильнее. Рана была старая, и Ди не мог знать о ней, ведь пока симптомы душевной болезни удавалось скрывать.
Ди продолжал тренироваться. Но дело продвигалось слишком медленно. Он мог внушать Веронике тревогу, но его «чары» были слабыми и быстро рассеивались.
Жизнь Вероники была настолько размеренной, что Ди почувствовал, что ему надо немного передохнуть. И однажды он вернулся к Черной скале.
У Черной скалы было привычное оживление. Кандидаты в ангелы веселились, они давно решили, как проводить время. Справа от себя Ди заметил двух юношей, которые тащили небольшого зверька. Его задние лапы были туго связаны веревкой, один конец которой был в руках у злоумышленника. Зверек всеми силами пытался за что-нибудь ухватиться передними лапками, но тщетно. Он начал жалобно попискивал, а его мучители тянули все сильнее. Ди, движимый благородными побуждениями, кинулся на помощь страдальцу. Он хоть и не питал большой любви к животным, но все же не мог смотреть как над ними издеваются.
— Эй, куда вы его тащите? — спросил Ди.
— К паукообазным, таким мерзким демонам, которые бдят, чтобы мы ничего не натворили, — последовал ответ, — они его очень
