Носитель Искры. Тигр в волчьей шкуре (СИ) - Розин Юрий

К сожалению, взять Принцессу с собой в Эрд молодой человек не решился. Да, он создал себе совершенно новую личность, историю и внешность, и да, о том, что Лаза на Акилоне — северном континенте, сопровождала чёрная кошка, была известна очень немногим. Но он собирался с головой нырнуть в самое сердце вражеского лагеря, а на кону стояли жизни Айны и Фауста. Он не мог рисковать, давая врагу даже столь незначительный шанс связать Саймона Свана и Лазариса Морфея. Так что с Принцессой ему пришлось временно расстаться. Питомицу свою он оставил на Мадисаре — восточном континенте Сфарры, на так называемых Диких землях — области, отчасти напоминавшей Южный континент Люпса, полной буйной энергией Хаоса и свихнувшихся от этого монстров. Местечко было опасное, но для умеющей колдовать кошки — в самый раз, тем более что в ошейник Принцессы Лаз заключил несколько довольно мощных защитных заклинаний.

Надо ли говорить, что по своей питомице, бывшей с ним вместе дольше, чем кто бы то ни было, включая Айну и Фауста, Лаз очень скучал? К сожалению, вернуться к нему она сможет лишь после того, как он закончит все дела в Эрде и спасёт своих жену и друга. Встряхнувшись, Лаз повернулся к ещё не показавшим себя студентам.

— А вам что, особое приглашение надо?

Один из парней, высокий и пухлый, с копной кудряшек на голове, от чего становился ещё больше похож на молодого барашка, шагнул вперёд.

— Я хочу.

— Отлично, Мэнгон, вперёд, покажи себя во всей красе перед девушками! — заулыбался Лаз.

— Ну профессор, о чём вы… — паренёк, бывший лишь на год старше Геаты, вторым с конца по возрасту в группе, тут же растерял весь запал и принялся усиленно изучать свои ботинки. Смущался он очень забавно и дразнить его было для Лаза отдельным видом развлечений.

— Ладно-ладно, не тушуйся. А то ведь точно ни одной девушке не приглянешься.

— Профессор! — сорвавшись на чуть истеричный фальцет, воскликнул Мэнгон.

— Не хочешь, чтобы я продолжал — принимай свою форму и нападай.

— Хорошо…

Глава 4

Ушли они с тренировочной арены лишь через полтора часа. За это время Лаз успел повести несколько спаррингов с каждым из своих студентов, каждый раз побеждая благодаря какой-то уязвимости в трансформациях или стиле боя ребят и указывая им на их ошибки. В конце он позволил мини-Мастерам нападать на него всем разом, в результате чего даже ему пришлось несладко, поскольку использование обычной магии по молчаливому согласию было запрещено, а Дьяволёнок был, честно сказать, довольно устаревшей формой. На ногах Лаз оставался только за счёт своего огромного боевого опыта и навыков, а также из-за малого опыта своих студентов. Но в конце концов им всё-таки удалось его повалить, в буквальном смысле задавив весом. Ласиан, Мэнгон, чьей формой была гибридная трансформация минотавра, человека-быка, а также ещё одна девушка по имени Чиала, избравшая сложный, но оригинальный путь превращения в эдакого спрута, навалились на него все разом, не стараясь даже атаковать, а остальные следили за тем, чтобы Лаз не сбежал. В результате Дьяволёнок оказался погребённым под грудой тел и даже с его физической силой выбраться, не навредив ребятам, оказалось невозможно. От души смеясь, Лаз признал своё поражение и на этом урок закончился.

Попрощавшись со своими студентами, профессор Саймон Сван вернулся в преподавательское общежитие и упал на кровать. Улыбка, только что игравшая на его губах, исчезла, молодой человек закрыл глаза и тяжело вздохнул. Ему было очень комфортно с этими ребятами, но это была лишь возможность забыться. А после того, как веселье закончилось, тяжёлые мысли дали о себе знать с удвоенной силой. Лаз, как бы он ни подбадривал себя и какие бы рациональные доводы ни приводил, вроде тех, что его волнение Айне с Фаустом никак не поможет, а то и навредит, не мог перестать беспокоиться. И не удивительно: жена и лучший друг, находящиеся где-то в рабстве — если это не повод для волнения, то что повод? Он почти не сомневался, что с ними всё хорошо. Вредить столь ценным приобретениям их новые «хозяева» вряд ли стали бы, а рабская печать, о которой говорил Даат, не была абсолютной и не могла заставить Мастеров делать всё, что «хозяевам» заблагорассудится. Но беспокойство от этого никуда не исчезало.

Но больше всего его злило даже не это, а то, что ему сейчас приходилось скрываться и искать информацию тайно. Вновь, в который уже раз, ему не хватало силы на то, чтобы, к примеру, заявиться в императорский дворец Эрда и потребовать вернуть ему жену и друга. Казалось, времена его слабости давно прошли, на Люпсе он с текущей силой и правда мог бы буквально повелевать всеми тремя континентами. Но Сфарра была куда более продвинутым и могучим миром и он вновь был вынужден прятаться под чужой личиной.

Единственное, что его утешало — такое положение дел уже скоро должно было перемениться. Хоть он и не собирался во всеуслышанье заявлять о себе, привлекая внимание скрывавшихся за кулисами врагов, пассивному наблюдению тоже подходил конец. Лаз вызнал об академии и её владельцах всё что мог, новая информация могла попасть к нему только из-за чьей-нибудь оплошности. Мастер Метаморфоз не собирался ждать у моря погоды, ведь могли пройти недели и даже месяцы, прежде чем подвернулась бы удачная возможность. А потому тихому и незаметному шпионажу наступал закономерный конец.

В этот, а также в последующие несколько дней профессор Саймон Сван вёл себя как обычно. Проводил лекции, читал разные книги в библиотеке, практиковал магию на тренировочной арене и пару вечеров провёл в компании знакомых преподавателей в облюбованном баре неподалёку от академии. Как бы потенциальные наблюдатели ни были придирчивы, им ни за что не удалось бы углядеть в поведении нового преподавателя магии изменчивости каких-либо странностей. Лаз играл свою роль мастерски, идеально вжившись в роль Саймона Свана, он даже в красках расписывал своим новым друзьям, как переедет с женой в столицу и заживёт счастливой жизнью, и в его словах было достаточно искренности, чтобы убедить даже самого закостенелого скептика. Возможно, причина была в том, что отчасти именно такой жизни для себя и Айны Лаз всегда и хотел: мирной и тихой, не тронутой бурями внешнего мира. К сожалению, бури и шторма находили его сами. Вот только Мастер Метаморфоз не был тем человеком, что просто стерпит их удары.

На второй день каникул почти все студенты и большая часть преподавательского состава уже разъехались. На территории академии остались лишь рабочий персонал, обязанный следить за чистотой и порядком даже во внеучебное время, управляющий состав академии, для которого каникулы были не отпуском, а возможностью спокойно и без суеты разгрести накопившиеся горы дел, а также те ученики и учителя, которым либо некуда было уезжать, либо незачем. Далеко не для всех академия делала исключение, позволяя оставаться в своих стенах, но где-то три десятка человек всё-таки получили такую возможность и Саймон Сван был среди них. Ему, правда, пришлось отказаться от трети жалования за прошедшее время учёбы, но с деньгами Лаз расстался без сожалений, они для него давно ничего не значили. Даже если бы у него забрали всю плату, он бы не сказал и слова, лишь бы остаться в академии и начать осуществлять свою задумку.

И первым человеком, кому не повезло с ним столкнуться, стал ректор академии Си’Прак Кармал, алкарн, занимавший эту должность уже более двадцати лет. Сложно было переоценить важность и значимость поста главы крупнейшего и богатейшего учебного заведения страны. За исключением совета директоров академии и непосредственно императорского дворца Си’Праку никто не был указом, даже мэр Элтора был вынужден относиться к престарелому алкарн с уважением. Несмотря на то, что академия готовила лучших магов и даже Мастеров, сам Си’Прак магом не был. Его потенциал был лишь самую малость выше минимального, с таким даже после более чем шестидесяти лет жизни ему было бы сложно создать даже простейшее заклинание. Однако вместо этого он был крайне умелым чиновником, происходил из очень известной и уважаемой семьи Кармал, в прошлом заключавшей браки даже с императорской фамилией Эрда, а также был очень хитёр и отлично умел читать людей. Благодаря всему этому он стал ректором Национальной Академии ещё до того, как ему исполнилось сорок — одним из самых молодых ректоров в её истории.