Питер Нейл - Узники камня
Тогда, в годы далекой юности, над бездыханными телами матери и отца Рыжая Соня дала клятву беспощадно расправиться с убийцами. Она сдержала свой обет — стократно, мстя не только наемникам и тем, кто заплатил им за злодейство, но и всем аквилонцам без разбору, этому презренному, опустившемуся, развращенному народу, который она ненавидела всей душой. Но теперь, после Навиратоги, своими глазами насмотревшись на злодейства пиктов, ведомых кровавым Джеббал Сагом, если бы ей пришлось выбирать между ними и аквилонцами… Соня, без сомнения, выбрала бы последних.
Пикты, которых она видела, не заслуживали права называться людьми. Эта была стая обезумевших от крови хищников, беспощадных, коварных тварей, полностью подчиненных злой воле своего божества. С ними невозможно было договориться, сторговаться — только уничтожить всех до единого. До последнего младенца, сосущего смуглую материнскую грудь, до беззубого, впавшего в беспамятство старика… Рыжая Соня сознавала, что задача эта, скорее всего, окажется ей не под силу. Но сейчас она дала себе клятву сделать все, чтобы остановить пиктов. Оставалось лишь отыскать способ в одиночку выступить против этой орды — и победить!..
…В послании из Логова Белой Волчицы, полученном Соней в Мессантии, говорилось, что, возможно, такое средство — магическое, разумеется — удастся отыскать с помощью графа Галиано, аргосского вельможи, известного своей дружбой со жрецами всевозможных темных культов и чародеями-некромантами. Большинство из них были совершенно безобидны, но за последнее время соглядатай Волчицы пару раз замечал у дома придворного некоего шемитского колдуна, о котором в кругах магов ходили самые разные слухи. Наделенный весьма невеликой колдовской силой, этот Атхари ни для кого не представлял бы интереса, когда бы не происходил из старинного рода Ордруинов, владевших темными тайнами этого древнего культа.
Соня не знала, чем именно может быть полезен шемит в борьбе с пиктами — вероятнее всего, доподлинно сие не было известно и самой Волчице,— однако пока все складывалось как нельзя удачнее. Галиано сам обратился за помощью к Ордену, и дело касалось именно Атхари. Соглядатаи Логова донесли, что маг отправился на Ос-Льерро, Остров Преступников. Соне требовалось выяснить, чем он занимается там и не таится ли в этом опасности для Ордена.
Задание выглядело пустяковым. Хотя Галиано и словом не обмолвился, зачем шемит отправился в столь гнусное место, у Сони имелись на этот счет свои догадки.
В любом случае, она заберет Атхари с Ос-Льерро и отправится отнюдь не в Аргос, так что надменному графу едва ли доведется еще встретиться со своим приятелем. Хотя сама воительница дала себе зарок при случае непременно повидаться с вельможей. Он был с ней дерзок. А этого она не прощала никому!
…Сладко потянувшись и сгоняя остатки грез, туманивших разум, Рыжая Соня поднялась с ложа, наслаждаясь комфортом крохотной кабины. Последнее время ей все больше приходилось спать на голой земле, завернувшись в плащ, или в комнатенках дешевых постоялых дворов, где и постели толковой не сыщешь — один тюфяк на дощатом полу… Здесь же обстановка во весь голос вопила о роскоши: обитые алым шелком стены, красный туранский ковер на полу, крохотный столик черного дерева, украшенный золотыми завитушками, низкое ложе за тяжелой парчовой занавеской…
На подставке у двери, закрепленной так, чтобы даже при качке не пролить ни капли, она обнаружила золотой кувшин с водой для умывания, в которой плавали розовые лепестки. Ароматная прохладная влага согнала остатки сна, и Соня неожиданно поняла, что ее дурное настроение улетучилось бесследно. На миг это вызвало в ней острое чувство вины: как могла она веселиться и радоваться жизни, когда столько смертей и страданий вокруг… но тут же трезвая натура воительницы взяла верх. Она-то еще жива, в конце концов! И намерена сражаться до своего последнего часа! Так неужто боги откажут ей в нескольких мгновениях радости и покоя?!
На противоположной от постели стене, закрытой вышивкой с изображением солнца, девушка обнаружила медное зеркало в простой овальной раме. Свое отражение Соня рассматривала без самолюбования, но и без пренебрежения: узкая талия, стройные ноги и плоский живот. Ни капли лишнего жира — мускулистая, подтянутая. Разве что отощала слегка за последние две луны… да и не мудрено. Серые глаза на смуглом лице — в отличие от многих рыжих, Соня прекрасно загорала — смотрели холодно, чуть отстраненно, однако полные алые губы в любой миг готовы были изогнуться в улыбке. Чуть вздернутый прямой носик говорил о капризной, своевольной натуре, тонкие, нахмуренные брови — о характере упорном и суровом…
Чуть левее у стены стоял черный сундук, предназначенный для личных вещей и одежды. Матрос, что накануне проводил ее на корабль, предложил девушке принести и второй — как большинству пассажиров,— но Соня лишь расхохоталась в ответ. И без того ее пожитки смотрелись в недрах этого деревянного монстра более чем скромно.
Поколебавшись несколько мгновений, она выбрала костюм, в котором готова была впервые предстать перед своими спутниками. Наряд едва скрывал достоинства фигуры: маленький лиф из чешуйчатой кольчуги, закрывавший плечи и грудь, короткая юбка до середины бедра из такой же кольчуги, высокие изящные сапоги из немедийской кожи. Довершал картину меч из отличной гирканской стали, в многочисленных сражениях проливший кровь десятков врагов.
Одевшись, она вновь бросила взгляд в зеркало, молниеносно выхватила клинок и сделала выпад в сторону воображаемого противника — одним движением, в стремительном и грациозном полете,— ловко повернула меч и резко остановилась; тот замер, на волос не достигнув зеркала. В этом выпаде не было ни излишней поспешности, ни намека на неуверенность. Соня мастерски владела оружием.
Конечно, она вполне могла бы выбрать что-то попроще. К примеру, свое обычное походное одеяние — причудливая смесь мужского и женского наряда, в котором удобно было нестись верхом, сражаться с дюжиной противников, карабкаться по отвесным стенам или бродить по лесной чаще. Или даже самое непривычное — простое женское платье, купленное на всякий случай накануне, когда она направлялась из дома Галиано на корабль.
Но в это утро Соней овладело дерзкое, озорное настроение при одной лишь мысли о товарищах по путешествию: богатых аргосских и аквилонских вельможах, купцах и чиновниках, пустившихся в плавание с единственной целью отдохнуть и поразвлечься.
Ибо таков был «Нирос» — береговой прогулочный корабль, не предназначенный ни для боев, ни для торговли, на борту которого все было подчинено благу и удобству немногочисленных пассажиров.
