Герой - Наталья Викторовна Бутырская
И лишь потом взял в руки копье и взялся за науку Швабры.
Проще всего ветрам было противостоять, держа в голове образ горы, но постепенно я учился быть ветром: взбалмошным, обманчивым, резким. Я нападал и откатывался в сторону, менял направление атаки и ее силу, изображал обманные движения и тут же делал их настоящими.
А в остальных свитках хранились разработки по начертанию, именно поэтому я сделал ключом печать, а не заклинание или амулет. Амулет может подобрать первый же неграмотный солдат, и что он сделает с драгоценными знаниями? Разожжет костер? Выкинет? В лучшем случае продаст первому же торговцу. Заклинанием может воспользоваться любой, кто прошел хотя бы год-два обучения в городской школе.
Нет…
Я хотел настоящего преемника! Умного, пытливого, дотошного. Того, кто сумеет обыскать все окрестности, сопоставить подсказки, собрать их в единое целое и нарисовать печать. Потому что в начертании я преуспел больше всего.
— Пропасть! Пропасть!
Запечатав комнату, я вышел из дома, потянулся, привычно отыскал взглядом белого лжеца, который так же привычно поприветствовал меня бешеной обезьянкой. Чаще всего пхейнцзы лежал под навесом в подвешенном лежаке и лениво помахивал хвостом, но при виде меня, как всегда, вскочил, фыркнул и запрыгнул на дерево.
— Трус, — бросил я ему вслед и занялся розжигом огня в печи.
Пять лет прошло!
А лжец до сих пор ни разу не позволил к себе прикоснуться, старательно делая вид, что едва меня знает. Порой даже изображал, что живет поблизости только для того, чтобы улучить момент и убить меня. Хотя на самом деле всегда предупреждал об опасности, в последний год уже не спутанными видениями, а показом реальной угрозы, например, перед землетрясением и камнесходом заставил весь двор мнимыми валунами.
Ох и натерпелся тогда страху!
Я едва успел начертить несколько массивов, которые должны были принять удар на себя и отбросить скатывающиеся камни в сторону. Хуже всего, что мне пришлось стоять позади массивов и приготовиться подпитывать их, так как вряд ли вложенный в них запас Ки позволил бы продержаться больше пары минут.
Сначала я почувствовал легкий толчок под ногами, затем еще один, посильнее. Гора загудела, задрожала так, будто сложена не из камня, а из рисового пудинга. С деревьев посыпались листья. Еще толчок. Разноцветными облаками взмыли перепуганные птицы. Я схватился за ближайшее дерево и почувствовал, как оно мелко трясется, передавая гул. Пронзительно завопил огнеплюй, которого я закрыл в доме. Третий раз тряхнуло с такой силой, что я прокусил себе язык. А потом раздался громкий треск, и с вершины горы полетели камни. Самые крупные валуны были размером с дом, не меньше, они ломали деревья, разламывались на куски и продолжали скатываться дальше. Ко мне.
Это было страшнее всего, что я видел в жизни.
Между мной и камнями находилось лишь несколько невидимых массивов, хрупких перед мощью земли, точно крылья бабочки. Глыбы кувыркались, подпрыгивали и мчались к обрыву, некоторые застревали в деревьях, некоторые останавливались на месте, но немало продолжали падение. Основной поток шел по самому крутому и гладкому участку горы — руслу реки, переходящему в водопад. До моего жилья долетели лишь несколько камней.
Первые три массива сломались так быстро, что я даже не понял этого. От страха влил в оставшийся массив столько Ки, что его печати вспыхнули золотом и тут же погасли, приняв на себя тяжелый удар.
Больше Ки!
Еще больше!
Массив дрожал под моей рукой.
Камень дрожал над моей головой.
Я превратился в поток энергии. Она текла через мое тело сплошной лавиной.
Прохлада. Жар. Сила. Слабость. Мощь. Беспомощность.
— А-а-а! — заорал я.
Камень рухнул вниз. В него врезалось еще несколько кусков. Массив рассыпался искрами.
И всё закончилось!
После я несколько дней ходил по окрестностям, привыкал к изменениям. Часть леса была сметена напрочь. Деревья, кусты, травы — всё уничтожено, вырвано с корнем и перемолото. Повсюду лежали огромные глыбы. Река была запружена, вода в ней поднялась и прокладывала себе новый путь к подножию горы. А водопад… теперь в его чаше вместо воды лежали камни.
Кабан с недовольством ходил-ходил вокруг этой кучи, а потом принялся растаскивать ее. Поддевал длинными клыками валуны, отпихивал их в стороны, нырял и доставал булыжники.
Тогда я понял, что драконы-хранители не хранят ничего, кроме своего жилища. Им, как и людям, безразличен весь лес, вся гора или весь водоем, они обустраивают лишь свою территорию и охраняют ее от вторжений.
Когда речной дракон напал на караван Джин Фу, он не оберегал реку, а прогонял вторженцев. В этом не было ничего плохого. Просто я немного разочаровался. Прежде они представлялись мне кем-то вроде императоров среди животных. Или точнее — наместников императора, которые выполняли его волю и управляли наделами.
Отличие дракона от обычного зверя заключалось в том, что он не только охранял свою землю, но и преображал ее под свои нужды. Озеро у подножия горы лежало и до кабана. А вот болото и рощица из железных деревьев появились там неслучайно. Я представлял, как Хранитель осторожно выкапывал крошечные побеги, переносил их на большие расстояния, день за днем приходил к ним и накладывал заклинание ускоренного роста, любовался на новые веточки.
А как создавалось болото, я не мог себе даже представить. Может быть, кабан рыл тоненькие каналы, убирал осушающие почву деревья, уводил лишнюю воду и ждал. Он выгнал всех крикливых и крупных животных, какой-то неведомой магией очертил границы и мирно жил в своем уголке.
Благоговение перед кабаном ушло.
Зато я смог изучать его магию без чувства вины.
Например, я понял, как работает его заклинание для ускорения роста растений. Оно действовало сродни быстрому заживлению ран: вытягивало силы из организма, вкладывая их в рост. Довольно скоро я научился применять эту магию так же, как и кабан, и с тех пор проблем с лекарственными травами и съедобными кореньями у меня не стало.
Я окинул взглядом свои земли. Ничуть не хуже, чем у кабана!
Начиналось всё с жалкого навеса, подвесной лежанки и костра, обложенного камнями. А сейчас тут стоял крепкий дом с тремя комнатами, в одной из которых хранились записи, в другой я жил, а в третьей лежали припасы, лекарственные смеси, яды. Стены этого дома состояли из трех слоев: наружные — бамбуковые и между ними слой утрамбованной земли с мелкими камушками. Ни ветер, ни дождь, ни насекомые не проникнут через такую защиту. Крыша обычная, тростниковая. Как
