Поворотный момент (СИ) - Осипов Игорь Валерьевич
Княжич перевёл дыхание и снова открыл люк в соседний отсек. После утащенной руки даже обглоданный труп не казался таким страшным.
Иван прижал приклад к плечу и сменил настройку фонаря, и теперь в центре круга света проецировалось красное перекрестье. Пробежавшись взглядом по помещению, он ничего не обнаружил, а потом выругался — пропала акулья голова.
— Чёрт! Быстрее к отсеку с заложниками! — прокричал княжич и оттолкнулся ногами от края проёма. До следующей двери он добрался без происшествий. Но за ней обнаружился узкий тёмный проход.
— Я туда не полезу! — громко возмутился Тон.
— Тогда оставайся здесь!
— Что б меня сожрали?
— Да ты определись, наконец, там сожрут или здесь, — прорычал княжич и сунулся в проход. Не такой уж он и узкий оказался, вполне обычный, подобные почти на каждом космическом объекте есть. Например, если на «Синей птице» разозлить Нульку и выключить свет.
Глава 32
Точка кипения
— Живей. Живей, — бросил, не оборачиваясь, княжич и торопливо двинулся по коридору.
Внешне бодрый, но казалось, нервы внутри покрылись инеем от ожидания неприятностей, ведь самая серьёзная опасность, это та, что есть, но которую представляешь себе очень и очень смутно. Хуже только та, о которой не догадываешься вовсе. Так человек, несведущий в электричестве, запросто станет проводником злющих-презлющих электронов. Не разбирающийся в видах растений и грибов — наберёт полную корзинку очень красивых мухоморов и волчьих ягод. А путник, думающий, что маленький одинокий медвежонок с большими чёрными глазёнками, испуганно плачущий на лесной полянке — это неимоверно мимимишная прелесть, вскоре может быть представлен сугубо в виде разрозненных запчастей.
Иван же знал, что монстр был здесь, но как он выглядел, понятия не имел. Это уменьшало опасность, но не сводило риски к нулю.
Луч света от подствольного фонаря непрерывно шарил по стенкам коридора. В пятне света возникли двери в служебные помещения.
— Это вододелка, — произнёс княжич и быстро глянул на панков.
Тон, будучи в изрядно зашуганном виде и оборачивающийся на каждый шорох, тянул за собой пребывающего в бессознательном состоянии товарища. Благо, царила невесомость, и требовалось лишь время от времени корректировать движение раненого. Насколько было понятно, тот отключился из-за болевого шока, ибо док очень ответственно подошёл к протезу, сделав хороший суррогат нервной системы. И боль от укуса была настоящая.
— Там монстры? — тут же переполошился панк, глянув на приоткрытую пластиковую дверцу с одиноким номерком на ней.
— Я просто говорю, что это установка по очистке воды, — прорычал княжич.
— Да, я понял, а про тварей чё-ньть уже стало ясно?
Княжич скрипнул зубами, прикрыл дверь и двинулся дальше.
— Твою мать! — раздался крик Тона.
Иван вздрогнул, ухватился за первый попавшийся поручень и быстро повернулся. Панк светил фонарём куда-то позади себя, откуда они приплыли.
— Да что не так? — не выдержал княжич, у которого и без этого шалили нервы.
— Там чё-т дви́жца!
— Если будешь орать, сюда в сам деле сбегутся все до единой твари.
Но фонарь не высветил ровным счётом ничего.
— Вон там шуршит, — прошептал Тон. Свет его фонаря забегал по толстым трубкам у потолка коридора.
Это было даже не шуршание, а противный мелкий скрежет, словно кошка царапала жестяной подоконник. Вот только лап у кошки было как у сороконожки, а звук рождался вдоль всего длинного коридора. И это очень не понравилось княжичу.
— Не отставай! Нам надо быстрее проскочить коридор! — повысил голос Иван.
Внезапно застонал, а следом неразборчиво заметался безрукий панк. Он схватился за обрубок.
— Падла, — процедил панк. — Три года йиво берёг. Я йиво в кредит зял. До сих пор не выплатил.
— Нас щас сожрут, а ты про кредит! — возмутился Тон, лихорадочно пробежавшись лучом по гофрированной трубе вентиляции.
— Эт те хорошо, это ты у нас целочка, ни разу не разобранный на органы, — протараторил однорукий панк.
— Хватит! — прокричал Иван, и в ту же секунду шорох в вытяжке затих, а мгновением позже что-то с силой ударило изнутри по решётке вентиляции. Потом ещё раз. — Быстрее! — заорал княжич.
Все дружно схватились за поручни и кинулись к двери в конце коридора. Преодолели её махом, на одном лишь адреналине.
За спиной громыхала не сдающаяся ко всеобщему удивлению решётка вентилятора.
— У меня только одна рука осталась, и она родная, живая! — заорал раненый панк.
Княжич распахнул дверь в следующее помещение и замер в ступоре, потому что перед ним в невесомости посередине отсека трепыхался кадавр. Становилось всё интереснее и интереснее.
— Что это за дерьмо⁈ — завопил Тон.
Кадавр увидел живых людей и принялся размахивать сухими руками, стараясь дотянуться до них. Изо рта доносилось такое же сухое, как его руки, мычание.
Иван пришёл в себя как раз в тот момент, когда решётка за спиной поддалась.
Когда-то княжич читал древнегреческие мифы, и там было выражение: «Между Сциллой и Харибдой». То есть герои оказались между двух зол, и неизвестно, что хуже.
Хотя, почему неизвестно? Кадавр уже понятен и знаком.
Княжич, перехватываясь руками за край люка, развернулся и подсветил коридор.
Нечто, больше похожее на вязанку из четырёх жирных и быстрых чёрных пиявок, извивалось и пыталось нащупать жертву. Каждая толщиной с руку. Они то удлинялись, то укорачивались, как умеют только бесхребетные черви.
Отчаявшийся достать людей кадавр захрипел громче обычного, и пиявки быстро вытянулись в сторону звука, а на концах каждой раскрылось ротовое отверстие, из которого расцвёл цветок из пяти загнутых клыков.
— Мамочки, — пролепетал раненый панк.
Тон вскинул пистолет-пулемёт и прицелился.
— Не стреляй! — закричал княжич, — у меня гермопена кончилась!
— Ты издеваешься⁈ — в голосе Тона звучали нотки истерики. Голос дрожал. — И чё делать⁈ Любоваца⁈
— Нет! Пойдём за мной!
Княжич осторожно просунулся в приоткрытую дверь в отсек и стал осторожно протискиваться вдоль самой стеночки, чтоб нежить не достала.
Казалось, кадавр окончательно сойдёт с ума, как герой поговорки «близок локоток, а не укусишь». Серые скрюченные пальцы с чёрными ногтями вспарывали воздух буквально в десяти сантиметрах от комбинезона наглого человека.
Тварь хаотично размахивала руками, но невесомость была против — кадавр, не имея точки опоры, не сдвигался ни вперёд, ни назад.
— К чёрту вас, кви́зы! Я бош не хочу на вас работать! — завопил раненый панк, когда космические пиявки, показавшиеся княжичу издали похожими на того громадного червя, найденного на отцовой станции, втянулись внутрь.
По воздуховоду они передвигались очень быстро. Гибкая, пластиковая труба в нескольких местах вспучилась. Шум и скрежет очень быстро приблизились к мягким и вкусным людишкам.
Иван протиснулся мимо нежити и теперь напряжённо наблюдал, как его спутники жмутся к пластиковой стенке.
В открытом люке было видно, как воздуховод с треском вздулся пузырём и пошёл рваными полосами.
— Быстрее! — закричал княжич и вскинул руку. — Подчинись! Не ломайся!
Но чужая станция не хотела идти на уступку, лишь отдалась в голове чужим голодом.
— Я их не удержу!
— Мать твою! — выругался Тон. — Почему просто не пристрелить и того и другого?
— Тебе что, мало дырок в открытый космос? — проскрипел зубами княжич.
— И зачем мы тогда лезем вперёд?
— Там дальше по плану отсек, примыкающий к радиаторам терморегуляции. Они толстые. Пули точно не прошьют.
Тон застонал, брезгливо поморщился и сделал рывок мимо беснующегося кадавра.
А воздуховод лопнул под напором пиявок. Длинные и зубастые, они вытянулись вслед за людьми.
— Мама! — завопил отставший панк, ибо один из червей уцепился за его ботинок и потянул назад, к дырке в трубе, где явно собирался обглодать до костей.
