Сабля, птица и девица - Алексей Вячеславович Зубков
В церкви Ласка с удивлением встретил русского боярина средних лет, примерно отцовского поколения. После службы тот говорил со своим знакомцем, тоже русским, на родном языке, не задумываясь о том, что вокруг могут найтись понимающие люди.
Именно со знакомцем, а не со знакомым. В рыцарские времена культура телохранительства еще не сложилась в том виде, как она сложится к двадцатому веку. Высокородные господа не рассчитывали, что их от кого-то защитит простолюдин или даже несколько. Господа в то время и сами неплохо могли постоять за себя, отбиться от убийц и разогнать по улицам толпу горожан. Если герцогу, графу, князю, боярину было угодно, чтобы кто-то при случае за него подставил грудь под удар, он приглашал добрых молодцев благородного происхождения составить ему компанию. В Польше таких компаньонов называли клиентами, во Франции — миньонами, а на Руси — знакомцами.
Конечно же, речь не шла о службе за деньги. Возможность лично обратиться к вышестоящему уже стоила дороже денег. Еще больше стоила возможность оказаться под рукой в нужное время и получить задачу, выполнение которой поднимет на ступеньку и тебя, и весь твой скромный род. Особенно для небогатых дворян.
Клиентов, миньонов и знакомцев старшие опекали не по контракту, а от души. Кормили-поили со своего стола, как тот же Чорторыльский. Заодно подкармливали их лошадей, а содержать благородного коня как бы не дороже, чем благородного человека. Некоторые даже и одевали, а кто-то мог и меч пожаловать.
С Бельским шли двое похожих друг на друга крепких парней с круглыми лицами и растрепанными русыми волосами, торчавшими из-под шапок. Один рядом и поддерживал беседу, другой на пару шагов позади, прикрывая спину.
— Я Сигизмунду и говорю, мы, бояре, вольны отъехать куда угодно. Сегодня в Литву, завтра в Крым. Хоть под казанского хана. Хоть в Истанбул к султану. Да хоть к ливонцам или свейскому королю. Кто нам что сделает? — говорил боярин.
— Так ведь можно с землей отъехать, а можно и без земли, — ответил его собеседник, — Вот Острожский своего короля предал, много он от нашего великого князя земель получил? Земля, Семен Федорович, всему голова. С землей мы господа, а без земли — так, наемники.
— Наемники, говоришь?
— А то ж! Если с землей отъехать, то остаешься господином. Под королем, под князем или под ханом, все едино, своей земле хозяин. Без земли бежал, что получается? Вот Острожскому тому же великий князь пожаловал боярина. Помогло? За шубу да шапку поперек присяги пойти никому не охота. Конечно, если бы Сигизмунд у него земли отобрал, то тут уже деваться бы было некуда.
— Ага. Запомни. Сигизмунд у Острожских земли не отобрал. И Глинские с Шуйскими у Бельских земли не отобрали. Что ты там про Острожского говоришь?
— Потом Острожский перебежал обратно, потому что у него земли остались под властью Сигизмунда, а лучше быть предателем с землями, чем предателем без земель.
— Ты, Василий, не поймешь, что не бояре живут милостью князей и королей, а князья и короли живут милостью бояр. Как немцы говорят, король — первый среди равных.
— Они еще говорят, что король — помазанник Божий.
— Пускай говорят. Кроме Божьего согласия нужно еще согласие знатных родов. Голова, чтобы носить корону, всегда найдется. И священник, чтобы эту голову на царство благословить. Так вот, Василий, по правильному ходу, земли должны идти от князей боярам и не наоборот. А мы, бояре, между князьями еще повыбираем, кто нам хорош, кто нехорош.
— Так ведь и голову могут отрубить.
— Кишка тонка! Вот посмотри на моих братьев. Слышал про Ивана?
— Что вернулся в Думу? Слышал.
— То-то же. А Дмитрий? Кто ему что сделает? Я отъехал к Сигизмунду, а Дмитрий остался первым воеводой Большого полка в Коломне. Потом под Рязанью татарский набег отбивал. Сейчас еще на Казань пойдет. Все почему? Потому что на нас, боярах, мир держится. Нет у князей воли нас обижать. Заходим — отъедем. Хоть к хану в Крым, хоть к султану в Истанбул, хоть к польскому королю, хоть к свейскому, да хоть и к черту в ад. Князья нам челом бить будут, просить вернуться. Помнишь, Елена Глинская, покойная, прощение обещала. Выкуп к ногаям присылала. Только, мол, вернись, дорогой Семен Федорович, осиротела без тебя Русь святая. А я ей говорю, отдавай мне Рязанское княжество, матушкино наследство, или не поеду.
— Не отдала ведь.
— Померла, не успела. Так бы отдала, куда ей деваться. Это все Шуйские под нас копают.
Ласка вспомнил, что на Москве эту историю рассказывали по-другому. Елена Глинская, мать великого князя Ивана, и вправду обещала прощение Семену Бельскому, но будто бы собиралась осудить его и казнить. По слухам, даже писала крымскому хану и ногаям, чтобы Бельского послали в Москву живого или мертвого.
Идея же о том, что бояре вольны бегать от князей к князьям у Ласки ни малейшей симпатии не вызвала. Батя говорил «давши слово — держись, а не давши — крепись». Боярское слово — не собачий лай. На честном слове мир держится. Если старшие начнут предавать еще более старших, то как могут младшие ожидать, что в отношениях с ними слово не будет нарушено?
Или по городскому обычаю бегать к законникам, заключать писаные договоры? Но в чем отличие нарушения писаного договора от нарушения присяги? В том, что судить будет городской суд по магдебургскому праву? Плевать боярину на городские суды и на магдебургское право.
Может быть, и правда, за князьями нет настоящей силы? Вот и в Польше Сигизмунд перед шляхтой на уступки идет. И в Крыму нет порядка. Против Сахиб Герая знатные роды восстают, даже до Москвы молва доходит.
То ли дело там, где настоящее единоначалие. Вена, Париж, Рим, Истанбул. Правители, которые имеют власть над своими боярами, живут по-королевски, в огромных каменных дворцах посреди каменных городов. Окружают себя диковинами, невиданными ни в Москве, ни в Кракове, ни, тем более, в Бахчисарае.
И простолюдины, если присмотреться, под властью сильных королей живут не в пример жирнее, чем под властью слабых. Немецкий или французский ремесленник богаче польского или русского. А Рим? Пусть там правит не король, а Папа, но Папа ведь тоже образец единоначалия. Протестантам близко не по карману построить что-то сравнимое с собором святого Петра. Они и пытаться не будут. А Истанбул? Вавилон вавилоном,
