Элизиум - Нора Сакавич
– Да будет известно, что моя власть над вами лишь временна; исполнив свое обещание, вы будете вольны уйти, не связуемые со мной ничем.
Это не слишком утешает призраков, но отступать уже поздно. Я опускаю руки и смотрю на Нову Сон.
– Обещайте мне, что это спасет ее, – говорю я. – Обещайте, что, когда все закончится, она будет спать спокойно.
Он переводит взгляд с меня на Альбу.
– Смерть освободит ее.
О большем я просить не могу и большего не могу сделать. Я иду к Солу и Фараону, чувствуя, что ноги были бы рады унести меня куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Я вхожу прямо в водяной пузырь, и у моих ног вьются змеи и акулы. Я зажмуриваюсь и пробиваюсь вперед, в центр, где относительно безопасней. Не знаю, как мне пройти через огонь Сола, но оказывается, что волноваться не стоило. Он понимает, что я рядом, потому что об этом знают порожденные им создания. Темная рука ныряет в воду и притягивает меня к нему.
Фараон смотрит на меня так, будто увидел привидение.
– Твою мать, как ты вообще ухитрилась проснуться сама?
Ответа я не знаю, поэтому просто качаю головой и смотрю на пару Нова, которые проходят мимо. Если я сомкну глаза достаточно надолго, то смогу увидеть все нити, которые создала: бледно-серую, которая связывает меня с призраками, неровную черную, которая ведет к Солу, и ярко-голубую, которая тянется к Нотту. Последнюю я хватаю железной хваткой и тяну на себя изо всех сил.
– Чтоб тебя, Адам, ты мой!
Связь между ним и Альбой надрывается снова, и водяной пузырь вокруг нас лопается, заливая комнату водой нам по колено. Уже не встречая сопротивления, огонь взмывает к потолку, но Сол быстрым мановением пальцев возвращает его назад. Я чувствую пристальный взгляд Фараона, но, открыв глаза, смотрю на Нову. Она тянется к Нотту и кладет ладони ему на грудь. На миг я пугаюсь, что ничего не выйдет, но тут Нова толкает его – и Нотт отлетает в стену.
Она мертва, а он не медиум, но оба они связаны со мной. В конечном счете только это и важно. Я ведь все-таки стержень, связующее звено – и все по милости Нотта, который бросил меня шестнадцать лет назад. Теперь именно это его и погубит.
Альба потрясенно делает шаг к Нотту, чувствуя, как их связь снова выходит за берега.
– Нотт? Нотт!
Нова Сон впивается Нотту в запястья, и сила Нотта отбрасывает Альбу к дальней стене. Пальто защищает ее от увечий, но она все же падает на колени и не сразу переводит дух.
– Сол, – говорю я. Голос уже почти меня подводит, подступают рыдания, но к ним я еще не готова. Я шевелю губами, затем еще раз, но не могу выдавить слова. Мне удается лишь придушенно выдохнуть: – Прошу.
– Фараон, – зовет Сол.
Мгновение – и Фараон уже рядом с Альбой. Он поднимает ее за горло и впечатывает в стену. Магия Нотта яростно сотрясает воздух, но я изо всех сил вцепляюсь в нее, и ей удается лишь ободрать мне пальцы. На второй раз сдержать Нотта я не смогу, но шанса для новой атаки у него уже не будет. Свободную руку Фараон кладет Альбе на грудь, под пальто, и я чувствую отдачу от его колдовства: он выжигает ей сердце. На миг глаза Альбы расширяются, а затем ее тело пугающе обмякает. Когда Фараон выпускает ее, она снова падает на колени, как брошенная марионетка.
Колдовство Нотта взрывается ударной волной, но Сол не ждет, пока оно поглотит его. Он метает черное пламя в Нотта и смотрит, как тот горит заживо. Я чувствую запах обугливающейся плоти, слышу предсмертные крики Нотта. Ощущаю, как с треском рушится наша с ним связь и – чуть тише – рвутся узы между мной и парой мертвецов, которые нас спасли.
Стоило бы понаблюдать, как умирает Нотт, чтобы убедиться, что на этот раз он не уцелеет, но я не могу. Меня это уже не волнует.
Меня волнует лишь прекрасная девочка, которая слишком мало прожила, чтобы успеть побыть человеком. На моих глазах ее тело медленно кренится набок. Она погружается под воду и застывает неподвижно на каменистом дне.
Я начинаю кричать, не зная, смогу ли хоть когда-нибудь остановиться.
Эпилог
Проснувшись, я слышу звон колокольчиков и вижу синее небо. Ловцы солнца на окне отбрасывают разноцветные блики света на покрывало. От колдовских благовоний, которые моя мать зажгла вчера, чтобы помочь мне уснуть, осталась только горстка серого пепла на тумбочке, но аромат специй все еще витает в воздухе. Я поглубже вдыхаю, стараясь уловить остатки успокаивающих чар. Вроде бы помогает – по крайней мере, мне удается сдержать приступ паники. Но перестать дышать навсегда мне хочется все так же отчаянно.
Матрас сбоку слегка сдвигается, и я понимаю, что именно меня разбудило. Я переворачиваюсь на спину и смотрю на свою мать. Вид у нее совершенно спокойный. За последние шестнадцать лет она мало изменилась, не считая седых прядей, которых стало чуть больше. Однако теперь в ее хватке чувствуется некая сталь, которой я раньше не ощущала. Вероятно, это следствие бесконечной войны: моя мать попросту позабыла, что такое мягкость. Шестнадцать лет назад она меня похоронила, и вот я снова вернулась в ее жизнь, сломленная, вся в крови. Мы обе знаем, что это ненадолго, ведь я Сон без пары, а война все еще продолжается.
– Я поступила правильно? – спрашиваю я, выглядывая в лице матери ответ, который и так уже слышала от нее сотню раз. Может, в сто первый я даже ей поверю.
– Пойдем вниз, – говорит она. – Чай готов, еда на плите.
Мне не хочется вставать, но все же как-то удается, и следом за мамой я иду вниз. Мы проходим столовую: там владельцы дома собрались и изучают какую-то карту. Они оглядываются на нас, но молчат – слишком заняты спорами о логистике. Мэдтаун сейчас под нашим контролем, по крайней мере, так мне вчера сказала мама, но вот удержать его будет уже сложнее. Они хотят послать еще Гвардейцев на юг в подмогу. Мама не говорила, что отправить хотят меня и моих опекунов, но я вижу это в каждом долгом взгляде, которым меня одаривают ее коллеги.
Сол с Фараоном стоят у плиты и опасливо ворошат содержимое сковородки. Сол до сих пор не потрудился раздобыть себе рубашку, поэтому все его повязки я вижу прекрасно. Целители не могут просто щелкнуть пальцами и его вылечить, но по меньшей мере способны значительно ускорить процесс исцеления, да и покровительство
