Джон Норман - Исследователи Гора
– И это входит в твои ближайшие планы?
– Да.
– Может быть, – продолжал я, – я сочту необходимым путешествие по реке Уа.
– Может быть, и я сочту такое путешествие необходимым, – сказал Кису.
– Мне кажется, Уа – опасное место.
– На это я и рассчитываю.
– Это тоже входит в твой план, который ты так тщательно скрываешь?
– Еще как входит, – ухмыльнулся Кису.
– Ты уже бывал в Уа?
– Нет, – сказал Кису. – Никогда.
Я выровнял каноэ. Теперь оно свободно скользило по глади Нгао.
– Ну что же, продолжим путь.
Вода доходила нам до бедер. Кису нашел в лодке две узкие полоски кожи и туго связал запястья и лодыжки Тенде.
– Почему господин связал меня? – жалобно спросила девушка, стоя на коленях.
– Вряд ли мы увидим тут каноэ Укунгу, – ответил Кису, – но если вдруг это случится, я хочу уберечь тебя от искушения прыгнуть в воду и поплыть навстречу свободе.
– Хорошо, господин. – Она понурила голову.
– Белые рабыни тоже могут прельститься более легкой участью, – предположил я.
– Давай избавим их от соблазна, – усмехнулся Кису.
Я проделал с девчонками то же, что и он с Тенде. Затем мы взяли два длинных кожаных ремня и связали всех трех рабынь караваном – один ремень захлестывал их шеи, другой – левые лодыжки.
– Не связывай меня вместе с белыми рабынями, господин! – взмолилась Тенде, но Кису только расхохотался.
Мы запрыгнули в каноэ, взялись за весла и принялись спокойно, легко грести, не обращая внимания на Тенде, которая тихонько плакала от унижения.
Гордая дочь Аибу, верховного вождя Укунгу, с каждым днем все лучше понимала, что она всего-навсего рабыня.
– Эй, ты, – приказал я, – ползи сюда.
Я лежал в каноэ, опираясь на локоть. Ярко светили обе луны, и наше судно казалось лишь крошечной щепкой на бескрайней серебристой глади Нгао.
– Да, господин, – откликнулась белокурая дикарка и поползла ко мне. Гладкое тело рабыни в лунном свете тоже отливало серебром. Я слышал, как позвякивают ракушки У нее на шее.
– Устраивайся, – позволил я.
– Хорошо, господин. – Она послушно улеглась мне на плечо.
Мы держали девчонок связанными по рукам и ногам лишь первые два дня путешествия по Нгао, пока не удалились от берегов настолько, что уже не было опасности встретить какое-нибудь каноэ. На третий день мы оставили только караванные узлы, на пятый день распутали им лодыжки, а на шестой развязали полностью.
– Поцелуй меня, – велел я.
Она повиновалась; затем снова опустила мне голову на плечо.
– Ты боишься, – сказал я. В Шенди она была гораздо раскованней. – Помнишь красавицу, которая глядела на тебя из зеркала – там, в Шенди?
– Она была рабыней… – прошептала девушка.
– Разумеется.
– Я боюсь ее.
– Она живет в тебе, – сказал я. – Ты просто на миг увидела свое истинное лицо. Прекрасная рабыня в тебе молила тебя дать ей волю.
– Я не осмелилась… Она была слишком красивой, слишком страстной.
– Ты не осмелилась стать тем, что ты есть?
– Да, – прошептала она. – Если это была я, то я боюсь себя.
– Почему?
– Та, в зеркале, была такой чувственной, такой беззащитной, такой податливой…
– В глубине души ты отчаянно хочешь быть ею.
– Нет, – вздрогнула девушка, – нет.
Я не ответил.
– Две разные женщины спорят во мне, – призналась она.
– Так разреши их спор! Выпусти на волю свое подлинное «я»! Стань настоящей, а не мнимой рабыней!
– Нет, нет, – торопливо сказала она, прижимаясь щекой к моему плечу. Я почувствовал ее слезы.
– Пока ты не сделаешь этого, ты никогда не будешь счастлива.
– Нет.
– Ты должна освободить ее, – сказал я, – ту красавицу, мечтающую о рабском ошейнике.
– Я не смею дать ей волю.
– Неужели правда так ужасна? – поинтересовался я.
– Женщина должна хранить достоинство!
– Самообман, лицемерие, ложь – это ты называешь достоинством?
– Я боюсь дать волю той рабыне…
– Почему же? – настаивал я.
– Я боюсь, – еле слышно пролепетала дикарка, – что она – это я.
– Так оно и есть. Она – это ты.
– Нет, нет…
– Да, – твердо сказал я.
– Но я не женщина Гора!
– Земные женщины, стоит надеть на них ошейник и приучить к плетке, становятся великолепными рабынями.
– Ой! – вздрогнула она под моей рукой.
– Ты вся напряжена и суха внутри.
– Прости меня, господин, – горько произнесла она.
– Ты теперь не на Земле. Здесь никто не станет упрекать тебя за красоту и страстность. Здесь тебе незачем чувствовать себя виноватой в том, что ты – настоящая женщина.
– Я не горианская шлюха!
– Ты думаешь, что мое терпение беспредельно? – спросил я.
– Если господин желает взять свою рабыню, пусть он пoскорей сделает это и позволит мне ползти на место.
Я сжал ее лицо в ладонях.
– Мне больно, господин! – взмолилась девчонка.
– Ты думаешь, что мое терпение беспредельно? – повторил я.
– Я готова исполнить все, что велит господин.
Я видел, что она по-настоящему боится, и еще сильней стиснул ее лицо.
– Ты думаешь, что мое терпение беспредельно?!
– Я не знаю, господин, – пролепетала она.
– Всякое терпение рано или поздно кончается.
– Да, господин.
– В один прекрасный день кончится и мое. Берегись этого дня!
– Да, господин. Я разжал руки.
– Господин хочет меня сейчас? – пролепетала дикарка белыми от страха губами.
– Нет, – ответил я. – Убирайся.
– Хорошо, господин. – Она поползла на место.
Я повернулся на спину, положил руки под голову и уставился в ночное небо, на звезды и луны Гора.
Я слышал, как девчонка в отчаянии царапает дно каноэ – несчастная рабыня, которую отверг ее господин.
26. МЫ ВХОДИМ В ВОДЫ РЕКИ УА И СЛЫШИМ БАРАБАННЫЙ БОЙ
Белокурая рабыня погрузила весло в воду.
– Есть ли конец у этого озера? – вздохнула она.
– Есть.
Мы плыли по Нгао уже двадцатый день, питаясь рыбой и утоляя жажду озерной водой. На воде появились коричневатые пятна; запахло цветами. Я знал, что вот-вот покажется устье реки Уа.
– Вы везете рабынь в опасные места? – спросила моя белокурая дикарка.
– Да.
Она вздрогнула, но не сбилась с ритма и продолжала грести. За последние несколько дней она то и дело обращалась ко мне, но я ограничивался краткими обрывистыми репликами либо не отвечал вовсе, а один раз даже заткнул ей рот ее же волосами и завязал лоскутом кожи.
Блондинка усердно работала веслом, несчастная оттого, что впала в немилость у своего господина.
– Уверен, что мы вот-вот подойдем к Уа! – крикнул Айари с носа каноэ.
– Посмотри на воду, – сказал Кису – Чувствуешь запах цветов и леса? По-моему, мы уже вошли в устье.
