Очень долгое путешествие, или Инь и Ян. Сердце Мира (СИ) - Соловьёва Яна

Дорога отклонилась от широко разлившегося, дарящего речную прохладу Алтинина и шла в гору, на которой до самых стен не давало тени ни единого деревца.

— Осторожней, любезнейший! — Борх развернул и направил в сторону согнувшегося под мешком торговца, который крутился на месте, толкая народ, и звал затерявшихся в толпе попутчиков.

— На лошади было бы удобнее, — проворчала я под нос — утром Три Галки продал всех наших лошадей перекупщику в караван-сарае. После ночёвки в переполненном путешественниками бараке на деревянных нарах с сумкой под головой и в обнимку с оружием тело ломило, а настроение было отвратительным.

— На лошадь должен быть документ, а у вас его нет, — терпеливо повторил Борх.

Я перевесила сумку со спины на грудь и перепроверила, что в кармане лежит разрешение от Хранительниц и бумага о принадлежности на Иорвета. Сам эльф, сохраняя непроницаемое выражение на лице, шёл рядом и время от времени выставлял в сторону руку и отталкивал особенно напиравших товарищей. Чуть дальше вышагивали гружёные верблюды, а за ними виднелась примечательная группа из трёх гигантов в одежде, сшитой из шкур мехом наружу. Светло-соломенные, почти белые волосы каждого из них были собраны в косу, идущую по середине бритой с боков головы и спускающуюся ниже пояса, а лица были прекрасны, как у молодых скандинавских богов или богинь — я не смогла разобрать, были ли они юношами, либо атлетически сложенными девушками.

— Иликане, — шепнул мне на ухо Три Галки. — Племя с Драконовых гор. Они андрогины — каждый из них является женщиной и мужчиной одновременно. Везут котят снежных пантер… Давай-ка проберёмся поближе.

Борх заработал локтями, и мы с ним протиснулись к телеге, на которой за прутьями деревянной клетки спали огромные, каждый размером со взрослую овцу, белоснежные котята с длинной шелковистой шерстью, круглыми ушами и пушистыми хвостами. Ближайший к нам иликанин что-то гневно выкрикнул, отгоняя облепивших телегу зевак, и мы вернулись к Иорвету.

— У тебя ещё будет шанс познакомиться со снежными пантерами, — загадочно сказал Борх. — Богатые господа используют их для охраны поместий, и клянусь, нельзя найти стражей свирепее и беспощаднее.

Я с возмущением посмотрела на него, и в этот момент затрубили рога, толпа заволновалась и начала тесниться на обочину, освобождая проезд. Мы очутились в первых рядах, и теперь пустая дорога, окружённая путниками, просматривалась до самых городских ворот. Оттуда показались конные воительницы, и их кольчуги сверкали золотом ярче, чем у королевы воинов Зены. Те, что ехали по бокам, предупреждающе держали наготове хлысты.

— Хатун-бенту, или «Дочери Хатун», — пояснил Борх. — Хранительницы долгие годы обучаются в школе Юнтай, а Дочери — в школе Мадрахатун, чтобы потом верой и правдой служить царице.

Процессия приближалась, и за лошадьми стало видно, что Дочери сопровождают группу закованных в колодки бритых налысо мужчин, устало волочащих босые ноги по пыльной земле. У некоторых из них были характерные для монголоидной расы разрез глаз и черты лица.

— Ведут пленных на обмен в ставку хакландцев, — прокомментировал Борх. — Пожалуй, мне пора, Хатун-бенту могут меня узнать, а я не хочу, чтобы царица была в курсе, что я прибыл в столицу.

Он повернулся к нам с Иорветом.

— Встретимся в городе. Найдите на центральном рынке торговца коврами… — он поманил пальцем и зашептал инструкции, приблизив губы к нашим ушам, а потом добавил: — Он проведёт вас ко мне.

Борх скрылся за спинами и затерялся в толпе. Щёлкнул хлыст, и толпа отпрянула — конвой проезжал мимо. Волосы Дочерей, как и у Хранительниц, были собраны в высокие хвосты, схваченные у головы золочёными цилиндрами, а лицам придавала зловещий вид татуировка — закрашенные чёрным губы и идущий ото рта вниз по подбородку узор из завитков. На миг цепкий взгляд одной из них задержался на мне, толпа зашевелилась, сомкнулась и понесла нас дальше ко входу в город.

— Что это? — с сильным акцентом спросил колоссального размера стражник у ворот, вытянув толстыми пальцами из моей сумки куртку из шкуры виверны.

Стражники стояли цепью, проверяя всех входящих в город, а сверху со стен за ними наблюдали две воительницы из Хатун-бенту.

К доспехам присоединилось нижнее бельё.

— Что это?

— Одежда, — отвечала я, показывая на футболку.

Сумка Иорвета, как и наше оружие, не заинтересовали стражника, и после того, как он общупал одежду, прочитал разрешение от Хранительниц и дотошно сверил имена в документе о принадлежности с гравировкой на кольце Иорвета, его вниманием завладели пузырьки с эликсирами.

— Что это? — грозно спросил он.

— Лекарства, для личного употребления, — ответила я.

— Рецепт от алхимика есть?

— Это по рецепту моей бабушки.

— Должен быть рецепт.

Мы препирались некоторое время, и стражник начал терять терпение. Иорвет занервничал. Сзади напирала очередь. Я сложила пальцами Аксий, незаметно направив его в грудь въедливого досмотрщика.

— Рецепт есть, вы его уже посмотрели, — подобострастно сказала я и быстро принялась закидывать пузырьки в сумку.

— Проходите! — потеряв к нам интерес, гаркнул он и открыл мешок следующего за нами нильфгаардского купца. — Что это?

После тишины и безлюдности пустыни и даже после оживлённой касбы Шала Алтинадир казался стремительным шумным водоворотом, бурлящим котлом из всех рас, которые взболтались и перемешались в зерриканский коктейль, каким-то образом совершенно не подверженный расовой ненависти. Помимо людей всех национальностей, тут встречались низкорослые коренастые жители, похожие на безбородых краснолюдов Севера, встречались тиллики, встречались крохотные изящные смуглые люди, ростом не выше моего пояса, и встречались такие гиганты, как иликане, а пару раз я видела существ, напомнивших легендарных вымерших вранов. Вот только эльфов не встретилось ни одного. Наша инакость никого не волновала, и если мы спрашивали дорогу к центральному рынку, то только незнание языка могло помешать существу, зачастую лишь отдалённо напоминающему человека, ответить нам.

Скоро я окончательно перестала соображать что-либо и бежала за Иорветом, который методично выхватывал из толпы очередного респондента и узнавал дорогу к рынку. Мы сворачивали в улочки, переходили по мосткам мутные ручьи, упирались в тупики и возвращались к оживлённым улицам. Глиняные дома становились всё выше и скоро перешли в белокаменные. Ближе к центру крыши домов красили в жёлтый, и стали попадаться дворцы с золочёной черепицей и с сияющими статуями драконов по обе стороны крыльца.

Нужного нам торговца коврами мы нашли почти сразу, что было чудом на рынке размером с город внутри города. Сморщенный миниатюрный человечек с вислыми длинными усами, вероятно, дальний родственник гномов с Севера, сидел в тени навеса в окружении ковров, циновок и гобеленов с изображёнными на них вивернами, ослизгами, вилохвостами и драконами всех видов.

— Каждому дому нужен дракон, — произнёс торговец, оценив нас взглядом, послюнил палец и перевернул страницу книги, которую держал на коленях.

— Мы ищем золотого дракона, — сказал Иорвет.

Старик вскочил и начал откидывать ковры в сторону.

— Шерстяные верблюжьи от албохейрских ткачей — дорого, но выбор на века. А вот ковры с шёлковой нитью — посмотрите, как притягательно переливается вышивка. Сизалевый половик — для тех, кто стеснён в средствах, но не стеснён в запросах…

— А есть с драконом, но без крыльев? — перебила я торговца.

Он выпустил из рук ярко-синий ковёр.

— Найдём, — ответил он. — Прошу за мной.

Торговец огляделся по сторонам и повёл нас в глубь лавки. Около ворсистого ковра, закрывающего дальнюю стену, он обернулся:

— Без крыльев невозможно летать, — сказал он.

— Без крыльев возможно падать, — произнёс Иорвет вторую часть пароля, и старик с поклоном отвернул край ковра.

***

На каменной винтовой лестнице было темно, и снизу тянуло откуда-то знакомым смолистым, тяжёлым, слегка горьковатым запахом. Иорвет выругался, и я вспомнила, что именно этот запах преследовал нас по коридорам после того, как мы подожгли афиум в пещере на перевале. Колодец с лестницей вывел в выложенную камнем галерею, освещённую редкими факелами, посередине которой в широком жёлобе текла подземная река. Вони нечистот не было слышно, и запах афиума почти растворился в веющей от реки холодной свежей влаге. Вода в свете факелов казалась прозрачной, мы шли по течению вдоль потока и перепрыгивали через уходившие вбок в сводчатые проходы желоба поменьше.