Князь Благовещенский: Князь Благовещенский. Наместник. Пророк - Виталий Сергеевич Останин
Дверь офиса «Жар-птицы» открылась, и итальянец направился к нам, глядя, кажется, прямо мне в глаза и улыбаясь. Я впервые смог его рассмотреть не в суматохе боя. Чуть выше среднего роста мужчина, худощавый, он двигался легко и пружинисто, как танцор. Или кот, демонстрирующий двуногим недоступное им изящество. Узкое лицо, смеющиеся за узкими стеклами очков черные глаза, вполне дружелюбная улыбка. Волосы он вроде перекрасил, теперь они стали светло-русыми, а не черными. И в руке убийца держал телефон, а не зеленую плеть.
– Я могу уйти! – крикнул он. Видел он нас прекрасно, какой там полог! – Не надо мне мешать! Крови нет между нами! Я просто наемник!
Он что – серьезно? Действительно рассчитывает, что его пропустят? Нет, ну это уже верх наглости! Приперся в Благовещенск, разрушил мой гостиничный номер и хочет просто уйти? Не знаю, к чему он там в своих Италиях привык, но тут вам не там!
Я призвал щит, и стоящий рядом Мишико буквально впитал голубой цвет в себя. Так вот как это работает! Берсерк ощерился и рванул вперед.
– Значит, не будем договариваться? – усмехнулся палач. Довольно, как мне показалось. Аккуратно убрал телефон во внутренний карман пиджака и взмахом руки отправил здоровенного грузина в полет к стене здания. – Bene[6]!
Берс врезался в кирпичную кладку, как ни в чем не бывало вскочил на ноги и вновь бросился на итальянца. Дэберы закрылись сферами щитов и двинулись на него с флангов. А я визуализировал щит и меч, окутал корпус голубым панцирем брони и улыбнулся противнику.
– Buongiorno[7]! – выкрикнул я единственное известное мне слово на итальянском.
Глава 21. Палач
Сражение с палачом я представлял вот как: он активирует хлысты, дэберы прижимают его щитами, я луплю мечом и прочими аспектами эфира. Как итог, он не выдерживает натиска и полученных повреждений, и мы его убиваем. Да, вот так простенько – а к чему усложнять? Сложные планы редко переживают столкновение с реальностью.
Но это все в моей голове так здорово было. В действительности почти сразу же все пошло не так. Это, кстати, можно бы назвать моим девизом в этом мире: все пошло не так. Высечь на гербовом щите, на воротах родового поместья и на могильном камне – в качестве эпитафии. Не то чтобы я был уверен в том, как все должно было пойти, но в том, что не так, я не сомневался.
Скорее всего, убийца разгадал нашу тактику. Или учел свои просчеты в прошлом. А потому действовал он совсем не так, как в гостинице. Вместо вызова зеленых хлыстов, которыми он так мастерски гонял меня и дежурных спецназовцев по поляне «Албазина», миланец развел руки в стороны, и из-под земли, разламывая асфальт, как песочное печенье, вырвались черные сгустки. Или щупальца, черт их разберет. Хаотично двигаясь, эти малопривлекательные воплощения чужой силы охватили пузыри защитных сфер дэберов и прижали их к земле. Вместе с людьми, разумеется. Я услышал треск, но не электрический, как было при столкновении голубого и зеленого, а похожий на звук разрываемой руками ткани. Сферы спецназа начали дымить и распадаться.
Берсерк достиг смертеца и во второй раз был отброшен в сторону, словно докучливое насекомое. На этот раз пострадал фасад другого здания, а сам грузин, ругаясь, начал выбираться из-под каменного крошева.
Я сделал два шага вперед и ударил палача мечом. Уж не знаю на кой ляд, но продумал я его детально. Фэнтезийная получилась вещица: с вычурной гардой, слегка искривленным клинком и рукоятью на две ладони. И длинный клинок – метра два. А между мной и колдуном оставалось от силы полтора, так что хватало с запасом.
Он принял голубое лезвие черным кинжалом. Ну ладно, не кинжалом, а какой-то черной фиговиной, появившейся в его руке в тот миг, когда я нанес удар. Палач чуть прогнулся от удара, но напрягся и отбросил мой клинок. Что-то пробормотал на своем языке – очередную колкость? – и следующим движением швырнул кинжал мне в лицо. Я едва успел отбить его верхним краем щита, краем глаза заметив, как по мерцающей голубой поверхности стала расползаться чернь гниения.
Блин! Блин! Он совсем не так действует, как я ожидал! Никакой зелени – только чернота! А чего ты ожидал, кретин? Что он не сделает выводов из драки у гостиницы? Что столь мощный и опытный маг будет действовать шаблонно и предсказуемо? Идиот! Это только ты на такое способен! Прокатило один раз, и решил, что так будет всегда! Дядя Ваня похвалил, и ты решил, что станешь основателем новой школы магии?
Следом за кинжалом на щит обрушился настоящий град из небольших черных сгустков. Они расползались кляксами по голубому, разъедая его и закрывая мне обзор. Перед тем как щит стал полностью непрозрачным от атакующих аспектов итальянца, я успел заметить, как сперва Евсеев, а затем и его люди отключают сферы и огненными атаками рвут черные щупальца.
Я запаниковал. Просто стоял, спрятавшись за щитом, автоматом восстанавливая защиту там, где она прохудилась, и ничего больше не делал. Даже не отбивался – меч черной ржой разъело махом, а я и не подумал его восстанавливать. Какой смысл? Вся моя, с позволения сказать, стратегия была построена на противостоянии эфира и смерти – аспектов голубого и зеленого цветов. А когда она не сработала, я растерялся.
В прорехах между расползающимися по щиту черными пятнами мелькало лицо убийцы. Он довольно улыбался.
А ведь княжич прав был – не хотел смертец уезжать! Подчинился приказу Ватикана или потрошителей, но сделал это нарочито, для галочки. Так, чтобы осталась возможность приказ не выполнить. Мол, попал в засаду, пришлось драться. Заодно и заказ сумел выполнить – устранил все цели.
Антошин, вот ты о чем вообще? Что за пораженческий настрой! Схоронить себя уже успел? Пару плюх получил, дельце не по плану пошло – и все, лапки кверху? Ну уж нет, дружочек! Он сменил тактику, но и я на такое способен! Думай! Мозг – это все, что у тебя есть! Магия… Магия – это бонус!
Черный хорошо работает против голубого, а вот голубой против черного – не очень. Но красный, если судить по действиям дэберов, с черным справляется неплохо. Вон как быстро сгорают черные сгустки! И как защита, кстати, он тоже хорош – Евсеев только что смахнул в сторону чернильные кляксы, выпущенные в него итальянцем. Значит, красный. Ярость! Этого добра я в своей душе могу наскрести не одно ведро!
Потянувшись к красному, я решил было атаковать пульсаром, но вовремя вспомнил, с каким пренебрежением палач его
