Дикий наездник - Гэв Торп
Деревья с серебристой корой тянулись в искрящее фиолетовое небо. Синие кроны гипнотизирующе раскачивались на фоне плывущих рубиновых облаков. Повсюду мерцал свет, как будто каждую поверхность покрывала стеклянная крошка, а кремовая земля под ногами казалась мягкой и приятной, словно матрас. В воздухе витал нежный аромат, одновременно расслабляющий и возбуждающий, подобно мускусному запаху сородичей.
Алоринис замер, застигнутый врасплох столь резким изменением обстановки. Качающаяся листва успокаивающе шелестела, скрывая грохот битвы, которую он только что покинул.
В ветвях скользили и порхали крошечные фигурки, перемещаясь с верхушки на верхушку в одном направлении. Волны маленьких крылатых существ и пушистых червеобразных созданий скакали по веткам, вплетая в песнь ветра едва слышимый тонкий смех.
Гиринкс огляделся и увидел, что в одном из огромных деревьев, от раскинувшихся корней до теряющихся в небесах веток, подобно распахнутым воротам, зияла трещина, за которой раскинулся блеклый, серый пейзаж. Тяжелый, неподвижный и с острыми углами, отчего на него было больно смотреть.
Алоринис сосредоточился на цели своего прибытия и повел ушами, надеясь уловить нотку искомой песни мертвых. Ему почудилось, будто он мельком услышал гармонии души своей хозяйки, и неторопливо двинулся вперед, ища источник.
Он снова замер, перестав узнавать место, хотя казалось, что он сделал не более пары шагов. Гиринкс обернулся и поискал глазами расколотое дерево, но ничего не сумел разглядеть из-за обступивших его древесных исполинов. Те показались ему выше прежнего, вдобавок они вплотную прижимались стволами, а их кроны переплетались до такой степени, что скрывали небо.
Стало гораздо темнее, чем прежде. Фигурки среди крон излучали собственные ауры и танцевали на искривленных ветках пурпурными и зелеными, белыми и красными мотыльками. Послеобразы оставляли у него в мыслях непонятные силуэты, приводя Алориниса в еще большее смятение.
Растерянно зашипев, он двинулся дальше и вскоре забрел на поляну. Вместо неба над ней простиралась ровная стеклянная поверхность, отражающая искаженный пейзаж райских лесов. Она казалась далекой, однако у гиринкса возникло такое чувство, что если он будет глядеть слишком долго, то увидит среди лазурной листвы себя самого, смотрящего в ответ.
Его внимание отвлек шорох травы. Он не чувствовал ветра, но тонкие стебельки раскачивались туда-сюда. Впрочем, все они двигались по-своему, а не колебались в одном порыве.
Гиринкс прищурился и увидел, что каждая травинка росла из головы крошечной фигурки, погруженной по пояс в бледную землю. Алоринис сразу узнал тонкие лица и заостренные уши народа своей хозяйки, и его сердце учащенно забилось, едва он ощутил отчаяние тысяч пойманных в ловушку душ.
Он в панике развернулся и бросился наутек, оставив всякую надежду отыскать голос мощи своей хозяйки. Кошачье создание инстинктивно направилось туда, где предположительно находилась брешь-ворота, и металось меж деревьев до тех пор, пока у него не стали гореть легкие.
Усталость заставила его замереть и прижаться к торчащему корню. Алоринис уставился во тьму, вдруг загустевшую. Тут он вспомнил, как однажды, будучи котенком, возвращался к материнскому ложу, отбившись от сверстников на учебной охоте. Тогда он заблудился среди жизненных путей, окруженный начинающими проявляться страхами, не в силах отыскать дорогу назад.
Закрыв глаза, гиринкс оградился от звуков леса и запахов, в которых теперь ощущались горелая плоть и едкая рвота. Алоринис позволил вести себя не физическим чувствам, а разуму и двинулся по собственному слабому следу, руководствуясь одними только чистыми мыслями.
Треск веток заставил его открыть глаза. За ним что-то шло, нечто быстрое и огромное, и его приближению предшествовала волна ужаса, от которого у Алориниса задрожали усы и задергался из стороны в сторону хвост.
Фелинид закрыл глаза и снова кинулся вперед, обратив все мысли на одну-единственную цель — добраться до безопасного места. Однако теперь Алоринис представлял перед собой не материнское гнездо, а объятия хозяйки. Он вообразил ее прикосновения к своему меху, ее крепкие руки под собой. Фелинид даже вставил в образ красного воина, всегда находящегося рядом, словно скорбная тень. Стремясь вернуться к хозяйке, словно она была самой жизнью, гиринкс слепо понесся дальше.
Глава 26
ВОЗВРАЩЕНИЕ ПОТЕРЯННОЙ ДУШИ
Иногда ход событий меняет легкий вздох, прошептанное слово или затаенное дыхание. Отсутствие чего-то также влияет на Вселенную, не ведающую о том, что ее судьба может быть отличной от нынешней. В иные времена рев горнов либо раскат грома возвещает о конце одной эпохи и начале другой. Весьма часто кровопролитие служит катализатором для сотворения нового пути: судьба требует жертв ради своих сомнительных благ, и куда чаще в скорби, нежели в радости, сердца обращаются вовнутрь и изменяют свое предначертание.
Вокруг пирамиды некронтир одно из определяющих эпоху сражений достигло кульминации. Величайшие силы пробужденных мертвецов и альдари сошлись в бою с чудовищами из бездны, и на кону стоял исход всей битвы. Разрушения и проклятие легли на одну чашу весов, шаг к вечной свободе от Великого Врага — на другую.
Наблюдая, как огромный Осколок Войны обменивается ударами с князем демонов, Иврайна продвигалась вперед, размахивая мечом Скорби. Окружающие ее Кровавые Невесты и Закрученные Клинки прорубались сквозь губительное воинство, выкашивая бесов и демонесс.
Эльдрад и сайм-ханнские провидцы сформировали клику и, сплетая силы, метали пурпурные лучи и белый огонь даже сквозь нуль-поле некронтир. Хоть оно поглощало Шепот и сильно влияло на психическую мощь жителей рукотворного мира, Эльдрад осознавал, что, если поле исчезнет, непостижимое содержимое хранилища вырвется наружу. После уничтожения альдарских печатей только нуль-пилоны сохраняли на Агариметее какое-то подобие реальности.
Плененное солнце-пожиратель не прекращало яриться. Само его присутствие являлось анафемой для нематериального врага. Каждый взмах вытянутых энергетических клинков и извивающихся корональных щупалец разрывал на куски очередное демоническое создание.
Рядом кружились разбойницы Друткхалы и дикие наездники Нуаду, своими атаками рассекая плоть демонической армии, словно скальпель. С продвигающимися следом за ней Найаллом, кланом Огненное Сердце и его союзниками Иврайна наконец почувствовала, что они смогут достичь пирамиды и запереть склеп.
Отрубив голову скачущей демонессе, Открывающая Седьмого Пути оказалась перед раной в реальности — зияющим разломом из серебра, что обжигал глаза и вызывал холодный пот. Она словно заглянула в глаза Той-что-жаждет, ибо эта дыра вела в чистый эфир, связывающий душу каждого альдари с Великим Врагом.
Едва провозвестницу охватил приступ ужаса, исходящий из недр портала, как она поняла, что это не ее чувство, а Алориниса.
Спустя удар сердца из
