Коварный уклонист - Харитон Байконурович Мамбурин
Короткая нарезка саблей оставшегося голубокровного люда в бешбармак — и я по шпалам гарцую назад, на встречу с родными и любимыми, а также Крюгером и Стеллой. Сжатый финал кровавой бани и… вновь потерянный огнестрел. Уж лучше бы я ногу ломал каждый раз. Хотя нет, это я в сердцах говорю.
Наконец, скальп пришит, пилотесса пьяна и спит, революционер сердит, но за штурвалом, а я, заправившись украденным на бреющем полете бараном, глажу кота, лакомящегося свежатиной. А под нами море, пенные барашки волн, легкий бриз, врывающийся в раскрытый иллюминатор, покачивает все покачивающееся…
— Так, а куда мы летим?! — интересуюсь я у единственного, кто может ответить.
— Туда, где ты сможешь и птичку съесть и весело покататься! — огрызается нервный революционер. Ему приходится тяжко, так как контролировать дирижабль с несколькими пробитыми секциями в оболочке — труд суровый. Сделав тон чуть спокойнее, Басх продолжает, — Я обещал тебе немедленный расчет после дела? Вот и выполняю. Заодно заклеим пострадавшее имущество. Ты же не забыл, что обещал Эскиольду?
— Вообще-то, с удовольствием бы его послал с такими условиями, — честно признаюсь я, — Не люблю, когда мне яйца выкручивают на ровном месте.
— И пошлешь?
— Сначала провожу куда надо, а затем пошлю. Тебя еще раньше. Вот жду не дождусь.
— Взаимно, кид, взаимно. Надоел ты мне до слёз, мясорубка ходячая. Ничего, скоро прилетим.
Может и стоило потратить время и докопаться до Басха со своими вопросами, но я был слишком вымотан. Если с телом было всё в порядке, за исключением возможно неправильно пришитого скальпа, то вот рассудок всю череду убийств перенес тяжело. Всплески адреналина, запах пороха, стрельба, стоны и вопли — это всё привычно. А вот разрубать живых разумных существ, против которых ты вообще ничего не имеешь… это совсем-совсем другое.
Нам, людям, жизненно необходимо ненавидеть тех, кого убиваем. Мы живём за счет самооправдания. Вся гордость, самоуважение, все убеждения человека или иного разумного существа базируются на том, что он думает о себе намного лучше, чем есть на самом деле. Чуть ли не ежедневно прощая себя за всё подряд, от поджога дома соседа до небрежно вытертой задницы, мы так привыкаем искать оправдания любому своему неприглядному поступку, что этот поиск становится приобретенным инстинктом. А когда мы не можем себя обелить — то осуждаем и занимаемся самокопанием. Наиболее частым явлением из подобных в моем мире, на Земле, были угрызения совести у мужчин, бросающих свою жену с ребенком. Казалось бы банальщина… а какая трагедия.
Так, мирно размышляя на тему, что нефиг жениться спустя полгода потрахушек, а надо бы хотя бы года два друг друга проверять на прочность, не забывая про резину, я и заснул.
- Мааааааагнууууууус!!
От громкого вопля Стеллы, я буквально подскочил на том стуле, где провалился ранее в сон. Лихорадочно оглядевшись по сторонам, увидел невозмутимо восседающего в кресле пилота Крюгера, стоящую рядом с ним встрепанную полугоблиншу с взъерошенным котом на руках.
— Что случилось?!
— Смотри! — тем же истеричным тоном завопила красноволосая, тыча рукой вперед, в смотровое стекло, — Смотри!!
Ох ты ёж…
Дирижабль неторопливо, но уверенно спускался к кораблю. Огромному кораблю, настоящему титану даже по меркам моего мира. Эта хреновина, целиком склепанная из металла, была размером едва ли не больше знаменитого японского линкора Ямато! А пушек у этой дуры было еще больше! И уставленные на нас стволы спарок противовоздушной обороны я видел куда отчетливее своей зеленой подруги!
Вот же дерьмо.
— Крюгер.
Слегка полыхнув серой вспышкой страха, Михаил Басх продемонстрировал мне поднятые от штурвала ладони. Затем заговорил, медленно и серьезно:
— Криггс, расслабься. Это не западня. Моя жизнь в твоих руках.
— Руку в жопу я тебе засунуть успею. Объяснись.
— Я могу либо начать рассказывать, и мы тогда врежемся в корабль, либо начну после стыковки. Будь другом, потерпи пару минут!
Доигрался гном на скрипке. Нет, серьезно, вот стоило только чуть-чуть расслабиться, как открываешь глаза в момент, когда жизнь уже спустила с тебя штаны и пристраивается сзади, интимно нашептывая на ухо, что на этот раз совсем позабыла про смазку, так что придётся потерпеть. И явно уже никуда не денешься, так как брать в заложники долбанного одноглазого под прицелами всех этих пушек не имеет никакого, мать его, смысла!
— Криггс, кончай строить рожи, мать твою! — Басх определенно потел за штурвалами, злобно косясь на нервничающую всем телом, но нифига не помогающую ему полугоблиншу, — Скажи своей бабе, чтобы взялась за ум! Еще раз повторю, для особенно одаренных, моя жизнь в твоих руках, полудурок! А я ей рисковать не приучен!!
— Да ну?! — удивление было настолько сильным, что аж «перезагрузило» лихорадочно перебирающего варианты меня.
— Ну да!
А затем, пока нервно дергающие рычаги и крутящие вентили Басх со Стеллой устаканивали дирижабль на носовой части огромной палубы корабля, я разглядел трепещущие флаги на командирской рубке судна. Прекрасно мне знакомые флаги. Более того, первые из увиденных мной в этом мире. И многое моментально стало ясно.
— Кригстан. Вашу же…, - я застонал как при острой зубной боли. Снова он. Это издевательство какое-то!
— Да-да, именно он, Магнус, — вздохнув, Басх вытер со лба пот, — Идемте уже, всё расскажу по дороге. И хватит дергаться, кид!
— Так, в жопу, — выдохнул я, — Больше ни с кем плотно работать не буду. Доверять жителям этого мира способен только конченный идиот. Идём… только мне нужны очки.
— Не нужны, — гадко ухмыльнулся «революционер», — На этой посудине тебя каждая собака знает. Стелла, собирайся, прогуляемся.
— Я не хочу! — тут же встрепенулась полугоблинша.
— Давай-давай. Ты Магнусу нужна будешь. Сильно. Кота можете оставить.
— Все пойдем, — угрюмо решил я. Сгорел сарай, гори и хата.
На палубе нас встречали лишь двое безоружных личностей в черно-серых глухих плащах и масках, тут же приступившие к закреплению дополнительных тросов на недовольно поскрипывающем цеппелине. Крюгер, идя чуть впереди и правее меня, неторопливо повёл нас вглубь корабля, начав рассказывать.
Все оказалось проще пареной репы. Только-только выбравшись из одной операции милых кригстанских гномов, пусть и с огромной прибылью в виде дохлой Саломеи Аддамс, я, помотылявшись на воле, буквально как в свежее говно наступил в следующую. Операцию. Тотальная дестабилизация эсхатского региона путем ликвидации всей управляющей структуры. Вместо неё кригстанцы, уже высадившие десант (раздавленный искусственный глаз Басха отправил сигнал), поддержали новое (воспитанное ими) народное управление, тем самым
