Урок возмездия - Виктория Ли
«В любом случае, есть шанс никогда не использовать эту записку», – говорю я себе. Пропавший без вести – не значит мертвый. Ни у кого нет причин меня подозревать.
Пока нет.
Глава 30
Большинство пропавших без вести, насколько я слышала, находят в течение первых семидесяти двух часов.
Не знаю, почему именно так. Возможно, из-за того, что улики проще отследить ближе к фактическому моменту совершения преступления. Или потому, что большинство дел о пропавших без вести людях никак не связаны с насилием. Быть может, многие пропавшие в итоге возвращаются домой. Возможно, в грязной, потрепанной одежде и со слегка затуманенным сознанием, но живые.
Полиция обнаруживает машину Клары, брошенную на обочине дороги; на руле нет ничьих отпечатков, кроме ее собственных.
– Может, она сама оставила ее там, – говорит Леони, отковыривая лак со своих погрызенных ногтей. Но предположение лишь допускает еще одну очевидную возможность: наверное, убийца был в перчатках.
Перчатках цвета слоновой кости из антикварного магазина, которые все еще пахнут лавандой.
Приезжают родители Клары. Элегантные, немногословные, они быстро проходят по Годвин-хаус, будто он им неприятен. Может, и так. Провалившиеся неровные полы и выцветшие потрепанные ковры не выглядят привлекательно для человека извне. Наши посетители словно попали сюда из другой эпохи, другой страны.
Я иногда задаюсь вопросом: не вырвались ли мы здесь, в Дэллоуэе, из обычного измерения, перейдя в новое? Вдруг мы существуем на отдельном от всех метафизическом уровне, а эти незваные гости – обыкновенные нарушители. Отвергнет ли их Дэллоуэй, как хозяин устраняет вредителя?
Мне нужно рассказать кому-нибудь. Думаю, может, Каджал, раз мы сидим одни за завтраком. Она гоняет яйца по тарелке и ни одного не ест. Только вот Каджал в последнее время так же ранима, как и я. Если я хоть немного надавлю, она может сломаться.
Можно было бы рассказать Ханне Стрэтфорд, увязавшейся за мной после исчезновения Клары. Ханна появляется у меня на пути всякий раз, когда я отправляюсь в класс или библиотеку, иногда я вижу ее в главной обеденной зале с не сходящим с лица выражением бесконечного беспокойства.
– Что думает Эллис? – спрашивает меня однажды Ханна, идя со мной по двору, потому что мне же явно нужен провожатый.
– Эллис считает, что Клара была… – ее голос снижается до сценического шепота, – убита?
Нет. Я не буду рассказывать Ханне Стрэтфорд.
Остается МакДональд. Я бы сидела у нее в кабинете, как сейчас, открывала бы рот и признавалась: «Эллис Хэйли убила Клару Кеннеди. Ее тело захоронено в могиле Алекс Хейвуд. Я сама видела». Но это звучит невероятно даже для меня. Что бы ни говорилось в бульварных романах, старшеклассницы не слывут злобными стервами. Лишать жизни Клару у Эллис нет мотива. И, естественно, нет причин подставлять меня.
– Ты в порядке, Фелисити? – спрашивает МакДональд, тараща свои огромные совиные глаза в очках с тонкой металлической оправой. – Я знаю, как вы, девочки, все тесно общаетесь. У вас все хорошо?
– Мы все скучаем по Кларе, – отвечаю я. За прошедшую неделю я хорошо продумала свои слова. Говорю в настоящем времени. Я принадлежу большинству, никакого индивидуализма – часть безликого целого.
МакДональд кивает головой, и на мгновение мне кажется, что она уже готова меня отпустить. Но она тянется ко мне через весь стол и так сильно хватает меня за руку, что я вздрагиваю.
– Прости, – говорит она мне. – Я знаю, она твоя подруга. Что за год у вас… Никто не должен терять двоих… двоих… – Вдруг она замолкает, слезы наворачиваются на ее глаза.
– Уверена, с Кларой все хорошо, мисс.
Но ни она, ни я не верим, что это правда.
МакДональд шмыгает носом и достает носовой платок из кармана пиджака.
– Ну, – говорит она. – Скажи мне, если тебе нужна будет помощь. Хорошо? Может быть… тебе стоит позвонить своей матери и попросить ее приехать?
– Я в полном порядке, – как можно увереннее отвечаю я. – Спасибо. Я вам скажу, если мне что-нибудь будет нужно.
Я поднимаюсь к себе и нахожу письмо, написанное мною почерком Эллис. Я несу его вниз и прячу под подушку Клары.
В среду приезжает полиция с судебным запросом на обыск комнаты.
В Годвин-хаус столпотворение: эксперты-криминалисты и офицеры, желтая лента на двери Клары, незнакомцы, расхаживающие по нашим любимым залам.
Мне не интересно их мнение о нас. Я слышу, как Лю и Эшби разговаривают за входной дверью, когда подслушиваю, спрятавшись в комнате отдыха.
– Ставлю тысячу баксов, что эта девушка уже мертва, – говорит Лю в сторону Эшби. – Через несколько дней в Гудзоне мы найдем ее тело, раздутое и полуразложившееся.
Я думаю о том, где на самом деле тело Клары: покоится в шести футах под землей, бледное и холодное. Возможно, хорошо сохранившееся из-за холода и снега.
– Думаешь, кто-то из жителей дома ее убил? – спрашивает Эшби, и у меня холодеет в груди.
Я практически вижу, как Лю качает головой.
– Что за странные люди. Наряды. Лексика. Ты видела, как одна из девушек отреагировала на мой вопрос о развлечениях Клары? С таким же успехом я могла бы спросить, нравится ли Кларе мучить маленьких щенков в свободное время.
– Ну, это Дэллоуэй, – сухо отвечает Эшби. – Слышала об этом месте? Понятно, что здесь они занимаются какой-то мерзостью с замашками тайного общества. Спиритические сеансы, поклонения сатане, вот о чем я говорю…
Никто не поклоняется сатане в Дэллоуэе. Никто даже не верит в магию, никто, кроме меня.
Я больше не могу это слушать. Я потихоньку убегаю по лестнице обратно в свою комнату.
Добираюсь только до второго этажа.
Эллис стоит на площадке, как тень, вся в черном.
Она поднимает конверт в руке и выгибает бровь.
– Нам надо поговорить.
Эллис ведет меня в свою комнату и толчком локтя закрывает за нами дверь. Воздух наэлектризован, он искрится между нами, словно молния, вызвавшая лесной пожар.
– Что это?
Она держит письмо над головой. Мой взгляд скользит по собственному почерку, кажущемся с этого ракурса еще мельче, чем почерк Эллис.
Она встает между мной и дверью. Бежать некуда, кроме как выпрыгнуть из окна, – тогда я не буду так близко, чтобы она могла схватить меня за руку.
Эллис пообещала, что если я не буду ее провоцировать, то она не сделает мне ничего плохого.
Но я лишь попыталась подвести ее к разговору об убийстве Клары. Это считается провокацией?
«Не верь больше обещаниям Эллис», – говорю я себе.
– Письмо, – отвечаю я как можно более спокойно и уверенно. – Эллис, это ты все затеяла. Не делай вид, что игра не для двоих.
Даже отсюда я вижу, как она нервно передергивает плечами. Ее обычное спокойствие исчезло, и появилось нечто более резкое и опасное.
– Я не оставляла того письма в комнате Клары, – говорит Эллис, хотя я не могу найти другой причины, по которой она тогда бы нашла
