Андрей Щепетов - Хроники космического пирата
– Фиг ли обжимаетесь! Ложись! – Квинкер распластался на земле, стремясь слиться с ней в единое целое, я глянул на танк, его ствол смотрел прямо на нас. Что ж, погибнуть в объятиях женщины и в окружении друзей – не самый плохой вариант, по-моему. Я ткнулся в пахнущие травами волосы Линды, закрыл глаза, промелькнула змея, сердце зашлось, я увидел всё как бы со стороны.
Вот мы с Линдой, рядом Квинкер и Дрон, танк, готовый разорвать нас снарядом. Два других танка, лязгая гусеницами, неспешно ползут в нашу сторону. Мне до боли в печёнках захотелось разломать эти бронированные коробки. И я стал железным, сильным и большим. Большим настолько, что танки казались не страшными машинами, а небольшими коробочками. Я схватился за стволы и завязал между собой. Получился такой бронированный лязгающий букет, представляющий опасность разве для экологии – возмущённые моторы ревели, изрыгая чёрные выхлопы.
Мне представилось, что я планер, через мгновение я стал меняться, пока не превратился в стреловидный летательный аппарат, почему-то имеющий руки. Впрочем, для чего они планеру стало ясно через секунду. Я сгрёб друзей в охапку, сунул их в тесную, но уютную кабину и рванул ввысь. Не прошло и минуты, как мы приземлились далеко от завода, посреди каменистой бескрайней пустыни.
– Слезь! – прохрипел я, оборачиваясь. Квинкер, в отличие от Дрона и Линды, продолжал сидеть на мне, имея озадаченный вид. – Спасибо, что воспользовались нашей авиакомпанией, захотите полетать – обращайтесь.
– А? – очнулся бывший таксист, на мгновение привстал, потом плюхнулся снова.
– Спятил? – охнул я. – А ну, вставай!
На помощь пришёл Дрон, подхватив товарища под мышки, он освободил мою спину от пассажира. Я, превозмогая онемение в пояснице, поднялся.
– Как вы, сэр? – тревожно глядя на меня, спросил Дрон.
– Спасибо, хреново, – честно признался я, глянул на Линду, всё ли в порядке, та смотрела на мою руку. Я поднес ладонь к глазам и замер: она была чёрной. В оцепенении я сжимал и разжимал кулак, пальцы, хоть и не утратили чуткости, казались чужими.
– Это… – я посмотрел на Линду, в этот момент всё стало меняться, пространство вокруг исказилось, а мы – распались на шарики. До моего слуха донёсся искажённый вскрик Квинкера «Опять?!», и всё пропало. Вскоре мы очутились в знакомом зале с колоннами, где на постаменте расположились три гаэлянина. В центре – Андрахт.
– Вы выполнили задание, – проговорил он с бесстрастным, как всегда, выражением лица, – на ваш счёт переведены деньги. Кроме того, – он посмотрел на меня, – вам разрешена аудиенция у грандольфа!
Не успел я моргнуть глазом, как оказался в другом месте. Возможно, в том же самом, потому что не чувствовал телепортации, вероятно, гаэляне умеют нанизывать одно пространство на другое.
Надо сказать, я научился не удивляться чему-либо и воспринимал разные чудеса как современные технологии. Но к мгновенным трансформациям обстановки, как ни старайся, привыкнуть непросто. Особенно когда оказываешься там, где оказался сейчас я.
Это было облако, огромное, белое, парящее в вышине. Далеко внизу проплывали реки, озёра, леса. Пейзаж очень похож на земной, только ещё красивее. В центре облака высился золотой постамент, на котором расположилось, – мне стало не по себе, – нечто непостоянное, перетекающее из одного образа в новый. Судя по всему, это и был грандольф, высшее существо в гаэлянской иерархии. Сейчас оно сделалось шаром, а я смог, преодолев оцепенение, выдавить из себя несколько слов.
– Как это у вас получается? – я изобразил сферу.
– Форма – ничто, – послышался мягкий голос, шар запульсировал, – она лишь оболочка, и управлять ею несложно. Да ты и сам знаешь.
Я хотел возразить, но осёкся, вспомнив, в кого, вернее, во что превращался в последнее время.
– Достаточно обладать определёнными знаниями, навыками или… – шар, сделав паузу, потускнел, – артефактом.
Он что, упрекает меня рогом? Так я не навязывался и рад от него избавиться. Тем более что из-за него с моим телом творится неладное. Я украдкой глянул под ноги и обомлел. Оказывается, я был голый, без единой тряпочки на теле. Но не это было самое страшное, ужас состоял в том, что я по пояс был чёрным, сделались чёрными и руки, складывалось ощущение, что чернота, наступая со всех сторон, подбиралась к сердцу. Или, – я с опаской пошевелил волосы, – к голове.
– Послушайте, – я глянул на постамент, – вы не могли бы убрать с меня это, – я потрогал рог.
– Это не в моей власти, – прошелестел грандольф, превращаясь в струящуюся голубую спираль, – но в моей власти предвидеть.
– Что именно? – чувствуя, как меня охватывает отчаяние, спросил я.
– Грядущее, – спираль обрела человеческие черты, во всяком случае, на очерченной голове стали различимы огромные глаза, узкий нос, губы.
– И что же там, в будущем?
– Схватка, – на постаменте восседал человек голый, без половых признаков, с серебристыми волосами и лицом ангела.
– Чья? – я сглотнул, боясь услышать ответ.
– Теней, – серебристая шевелюра колыхнулась, – не живых и не мёртвых, стремящихся поглотить всё.
– Чья же возьмёт?
– Я не вижу, – грандольф нахмурился, – впервые будущее скрыто завесой. И час, – он всмотрелся в облако, будто искал в нём подсказку, – близок.
Внезапно я ощутил сердце, я отчётливо слышал его удары, они становились всё реже и реже. Страх куда-то пропал, уступив место нет не равнодушию, хладнокровию. Я спокойно, без паники смотрел, как темнота покрывает последние белые пятна на груди, вскоре я стал полностью чёрным.
Тень легла на облако, грандольф превратился в серебряного дракона. Он взмыл ввысь за мгновение до того, как огненный шар разметал облако на белые лоскуты. Я полетел вниз.
Ни страха, ни сомнений, ни удивления – ничего. Только обрывки воспоминаний, образы из прошлого. Вот нищий из тюрьмы говорит «Остерегайся себя!», вот Линда, округлив глаза шепчет, указывая на почерневшую пятку «Это протоплазма!». Девушку сменил Дрон. «Вы помните я рассказывал про офицера, который, обзавёлся рогом?» – говорит он.
Внезапно я представил, хотя никогда раньше не видел, мардака с таким же, как у меня рогом. Мардак имел, в отличие от тех, что встречались мне раньше, более светлую шерсть и сиреневые глаза. Воображение нарисовало, как он, так же как я, покрылся чёрным налётом и превратился во что-то огромное, тёмное, круглое. Это оно разбило облако грандольфа и нависло теперь над этой дивной землёй.
Я вдруг отчётливо осознал, что это такое. Это Марталла, головной корабль клитан, или, как все его называют, матка. То самое зло, которое захватывает одну звёздную систему за другой, и с которой не может справиться весь галактический флот, оно – это есть мардак, превратившийся в протоплазму.
