Макс Аллан Коллинз - Мумия
Эвелин содрогнулась. Бени за ее спиной злорадно ухмыльнулся. Так сорванцы-подростки издеваются над чересчур впечатлительными школьницами.
Имхотеп зашагал по залу, остановился, раскрыл Книгу Мертвых и начал торжественно читать заклинания, высеченные на ее обсидиановых страницах. Потом раскрыл ладонь и сдул с нее пыль, в которую превратилось сердце Анк-су-намун. Легкое облачко окутало противоположную стену.
Древняя каменная кладка ожила, как будто за ней кто-то зашевелился.
Настала очередь Бени икнуть и задрожать от страха. Эвелин не упустила бы возможности поиздеваться над Бени, если бы сама не испытывала похожих чувств.
Кладка кое-где осыпалась, и в зале очутились две ожившие мумии. Ничего величественного, как в Имхотепе, в них не было. Обычные, иссохшие, обмотанные бинтами бренные человеческие останки.
Они неуклюже приблизились к Имхотепу (в конце концов, разгуливать им приходилось не часто), неловко поклонились ему и замерли в почтительных позах. Верховный жрец обратился к ним на древнем языке.
– Боже мой! – прошептала Эвелин сама себе, – Это же его жрецы. Его давным-давно умершие слуги.
Бени все сжимал в одной руке револьвер, а другой судорожно перебирал висящие у него на груди религиозные символы и беззвучно взывал ко всем богам подряд.
Выслушав наставления, мумии уже более уверенно скрылись в одном из боковых проходов.
Эвелин сникла: она поняла, что Имхотеп отправил своих прислужников расправиться с О'Коннеллом, ее братом и предводителем медджаев.
С лицом, исполненным удовлетворения, Имхотеп важно приблизился к алтарю. Из широких складок одежды он раз за разом, как фокусник, извлекал похищенные американцами погребальные сосуды. Выставив их в ряд на поверхности алтаря, Имхотеп заговорил, но не по-древнеегипетски, а на иврите.
Эвелин сначала удивилась, но потом сообразила, что Имхотеп, видимо, не хочет, чтобы она поняла, о чем идет речь. А иврит – язык рабов – был известен и жрецу, и Бени.
– Что он говорит? – требовательно обратилась Эвелин к венгру.
– А, значит, теперь тебе нужно, чтобы Бени переводил? Хорошо, я скажу: принцу Имхотепу приятно, что он завладел твоим сердцем.
– Хм! – пренебрежительно передернула плечами Эвелин. – Ему не стоит так обольщаться. Может быть, оно давно уже принадлежит другому.
Продолжая переставлять по поверхности алтаря драгоценные сосуды, Имхотеп скова заговорил на иврите.
Бени выслушал и, улыбнувшись, обратился к Эвелин:
– Это тебе не следует питать иллюзий. Ведь кроме сердца моему господину понадобятся также твой мозг, печень, почки и... как они там называются... ну, такие длинные и скользкие, что у тебя в животике.
Эвелин похолодела от ужаса. До нее дошло, что Имхотеп вовсе не считает ее перевоплощением своей возлюбленной. Она для него – всего лишь набор органов, необходимых для воскрешения. Но она нашла в себе силы ответить Бени:
– Это называется кишками, недоумок.
– Да! Они ему тоже нужны. Короче, ему нужна ты вся. Оптом, так сказать.
Высокомерно вздернув подбородок, Эвелин обратилась к Имхотепу на его родном языке:
– Значит, тебя интересует только мое тело? Все вы, мужчины, одинаковые.
Имхотеп подошел к Эвелин и, продемонстрировав, что значит по-настоящему высокомерный вид, небрежно смерил ее взглядом. Тыльной стороной ладони он ударил ее по лицу с такой силой, что она без чувств упала на пол.
Пораженный такой вспышкой ярости, Бени отступил назад, заискивающе глядя на хозяина. Тот на иврите приказал венгру уложить девушку на алтарь. Бени, напрягая свою хилую спину, взгромоздил обмякшее тело Эвелин на каменную плиту. Он даже постарался придать ей подобающий вид, одернув платье. Правда, Бени не удержался и несколько раз нескромно дотронулся до ее соблазнительного тела.
Но Эвелин была без сознания и ничего не почувствовала. Не видела она и как Имхотеп вышел в соседний зал-усыпальницу, чтобы отыскать последний элемент, необходимый для проведения древнего обряда.
Однако Верховному жрецу помешали звуки выстрелов, эхом разносившиеся под каменными сводами.
Нахмурившись, он быстро возвратился к алтарю. Сунув руку в один из сосудов, он наполнил ладонь тем, что оставалось от печени его возлюбленной. Поспешно прочитав несколько строк из Книги Мертвых, покоившейся в ногах Эвелин, Имхотеп сдул получившуюся пыль в один из боковых коридоров.
Затем его голос загремел на древнеегипетском:
– Убейте их! Уничтожьте их всех! И повелеваю вам принести мне Книгу Амон-Ра.
Он снова стремительно исчез в соседней усыпальнице, оставив Бени наедине с бесчувственной Эвелин.
Венгр, встревоженный нарастающей яростью Имхотепа и пораженный зрелищем постоянно появляющихся и оживающих мумий, решил воспользоваться моментом. Последовав примеру крыс, он юркнул куда-то в сторону и скрылся в темноте.
* * *О'Коннелл и его товарищи справились наконец с каменным завалом. Они проникли в коридор и вскоре оказались возле трещины в стене. Узкой, но вполне достаточной, чтобы в нее мог протиснуться человек. Направив в нее факел, Рик увидел, как внутри что-то заблестело.
Сверившись со стрелкой компаса, О'Коннелл обернулся к своим спутникам. Заросший щетиной Ардет-бей и выбившийся из сил Джонатан уставились на него.
– Этот туннель, – «обрадовал» Рик партнеров, – уводит нас в сторону от нужного направления. Я думаю, что где-то по соседству расположен зал, который вернет нас на правильный путь.
Ардет-бей, с легкостью тащивший свой пулемет, кивнул, давая понять, что полностью согласен с такой стратегией. О'Коннелл передал ему свой факел и рюкзак, после чего начал пролезать в трещину.
Он оказался на краю выступа и спрыгнул с него на пол большого зала. О'Коннелл стоял почти в полной темноте. Свет проникал сюда через крохотное отверстие в потолке. Тоненький луч падал на стену, рядом с каким-то овальным предметом. Прищурившись, О'Коннелл задумался: «Неужели это и есть то, на что я рассчитывал?»
Он достал револьвер и, прицелившись, выстрелил вверх. Пуля зацепила основание того, что, как он и полагал, оказалось одним из зеркальных дисков. От выстрела зеркало сдвинулось и попало в луч света. Тот многократно отразился в других зеркалах, приводя в действие древнюю систему освещения, и в зал словно ворвался день.
Кроме зеркал, свет отражал и золотые поверхности, которых здесь оказалось великое множество. Повсюду стояли драгоценные статуи, лежали горы украшений, древняя мебель черного дерева была инкрустирована слоновой костью. Взгляду О'Коннелла открылись несметные, невообразимые сокровища, о которых человек не мог даже и мечтать.
