Айвз и Мэллоун - Стася Мэл
Я убрал меч. Дар говорил, что Эбигейл совсем близко, поэтому я просто обошел воина и направился дальше. Надеюсь, Ниах-Кайтэамх не передумает и не ударит в спину.
– Смертный! Ты не понимаешь? Нужно уходить! – Он догнал меня, но останавливать не решился, пошел рядом. Его доспехи мелодично звякали при каждом шаге.
– Без Эбигейл не уйду. К тому же Королева обещала освободить нас, зачем мне следовать за тобой?
Кажется, я смог его удивить: он замер, словно обратившись в камень, а потом рассмеялся.
– Вы, смертные, такие доверчивые! – выдохнул он наконец. – «Освободить»! Уж конечно! Она освободит! – Ниах-Кайтэамх вновь коротко хохотнул. – Знаешь, в чем будет заключаться ее «освобождение»?
Я начал догадываться, но промолчал, продолжил путь. Воин снова меня догнал.
– Она просто убьет вас! – все-таки озвучил мои мысли он.
– Без Эбигейл я все равно не уйду, – повторил я.
Звяканье доспехов стихло, и я, не удержавшись, обернулся. Ниах-Кайтэамх смотрел на меня, в его мшисто-зеленых глазах отражались звезды, недоверие и что-то еще, чему я не мог подобрать название.
– Будь по-твоему, смертный, – негромко сказал он, – я помогу вам обоим.
Моя фэйри действительно оказалась рядом: не прошло и десяти минут, как я увидел ее. Эбигейл стояла у высокого обелиска из черного гладкого камня, прижимаясь к нему спиной; руки сковывала тонкая цепь, вряд ли железная, но явно мешающая творить волшебство напрямую; на скуле наливался синяк, а из разбитой нижней губы на подбородок сочилась кровь. Стерегли ее четверо воинов в серебряных доспехах; лица скрывали шлемы, поэтому я не мог понять, фэйри они или феи. А еще вокруг бродили пять собак?.. Волков? Огромных – мне по грудь – черных созданий с когтями-кинжалами и алыми глазами.
– Баргесты… – пробормотал я, наблюдая, как один из них обнюхивает что-то в траве.
Плохо. Очень плохо. Я покосился на Ниах-Кайтэамха, тот ответил мрачным взглядом, который можно было истолковать и как «Я же говорил», и как «Ну и что нам делать?». Если у него и имелся план, делиться он не собирался, а значит, – время импровизации!
Я еще раз обвел поляну взглядом. На нее вело несколько входов, один из которых располагался в дальнем конце, темнея еле различимым провалом. Подойдет.
– Неплохо, – прошептал Ниах-Кайтэамх, наблюдая, как из дальнего входа появляется моя точная копия, издает удивленно-испуганный возглас и бросается назад, уводя за собой четверых баргестов. – Не будем терять времени! – Он хлопнул меня по плечу и бросился вперед.
Стража допустила ошибку, не атаковав его, а когда спохватилась, все было кончено – фэйри пролетел по поляне кровавым ураганом. Единственный оставшийся в живых воин попытался сбежать, но я не позволил ему этого, заставив траву оплести его ноги, а Ниах-Кайтэамх добил.
– Скорее! Долго псы за иллюзией бегать не будут! – Клинок нежданного союзника разбил цепь на руках Эбигейл, и она с шипением растерла запястья. Произнесла:
– Как интересно! Объяснишься?
Ниах-Кайтэамх промолчал. Теперь мы уже не шли – бежали обратно, мимо места, где он меня нашел, и дальше, к тайному выходу из Лабиринта.
– Он сказал, что Королева не собиралась нас отпускать, – ответил я вместо воина, – она решила нас убить.
Удивления Эбигейл не выказала, – наверное, пришла к тому же выводу, как только поняла, что на Бал ее никто не поведет.
– А ты, значит, убивать нас не хочешь?
Ниах-Кайтэамх перешел на шаг, мы оказались в проходе столь узком, что даже хрупкой Эбигейл приходилось идти боком, в конце нас ждал тупик. Воин снял перчатку, коснулся камня, и тот, полыхнув зеленым, задрожал и растаял. Не теряя ни секунды, Ниах-Кайтэамх прошел дальше, за ним Эбигейл, потом я. Стоило мне ступить на землю по ту сторону Лабиринта, как стена вновь приняла первоначальный облик.
Мы стояли на краю обрыва, ветер гладил прохладными пальцами разгоряченные бегом лица. Небо приобрело серо-палевый оттенок. Оказывается, ночь давно отступила.
– Не хочу, – согласился воин. – Королева боится будущего и цепляется за прошлое, я – нет. Поторопитесь, ваша цель там. – Он указал вниз, и я рассмотрел спуск, больше подходящий горным козам, чем людям. Заканчивался он Аркой.
Белые колоны растрескались, осколки барельефа усыпали землю. Внутри колыхалась завеса тумана, его узкие язычки пробовали выбраться наружу, касались камня Арки, изучали трещины, но оставались внутри.
– Мне нужна моя сумка. – Эбигейл тоже кинула взгляд на Арку и повернулась к Ниах-Кайтэамху. – Где она?
– Поторопитесь, – повторил воин, и, словно откликаясь на его слова, завыли собаки, пока далеко, но я не сомневался: гончие Холмов окажутся здесь очень и очень быстро.
Я подхватил Эбигейл за локоть и увлек за собой, не став благодарить Ниах-Кайтэамха за помощь. Она вырвалась и пошла впереди – злилась, – и я ее понимал. Карта, вещи, что мы приготовили для путешествия: одежда, зелья, еда, несколько моих книг и дневник – все осталось во дворце. Арка была совсем не та, которую мы планировали, но что нам еще оставалось? Только положиться на себя и на удачу.
Туман коснулся моего лица мягким влажным щупальцем, окутал запахом вековой пыли и тлена, лишил зрения – спереди, слева, справа и сзади, кроме него, не было ничего. Он стер реальность, и единственное, что давало мне опору, – теплая ладонь Эбигейл в моей руке.
Запись 5
Вокруг простиралась серая пустыня. До самого горизонта не было ничего, за что мог бы зацепиться взгляд, – ни деревца, ни камня, ни развалин, лишь серый мелкий песок. Над головой в сером небе висело серое солнце.
– Понятия не имею, куда нас занесло, – сказала Эбигейл и села прямо на землю, чтобы снять сапожок и вытряхнуть из него мелкий камешек.
Я хмыкнул.
– Зато мы живы.
– Судя по всему, это ненадолго. – Она вернула на ногу обувь, но подниматься не спешила. Козырьком поднесла ладонь ко лбу и посмотрела на меня.
Ее глаза больше не скрывал гламор, радужки вернули разный цвет, и почему-то это делало Эбигейл беззащитной. Я присел напротив, взял ее за руку.
– Брось, – негромко произнес я, – главное, что мы вместе, а дорогу я найду откуда угодно!
Она нахмурилась, закусила губу:
– А может… нам не…
Я приподнял брови, ожидая продолжения, но вместо этого Эбигейл высвободила ладонь из моих пальцев и поднялась.
– Неважно. – Она тряхнула головой, не то отбрасывая упавшие на глаза короткие пряди, не то отгоняя мрачные мысли. – Идем?
Я усмехнулся и встал. Леди хочет идти, и не дело джентльмена отказывать.
Песок оказался удивительно плотным, ноги ничуть не проваливались в него, даже следов не оставалось. Если Королева Благого Двора и отправит погоню, то она нас не найдет.
– Думаешь о Королеве?
– Скорее о том, стоит ли опасаться гончих.
– Вряд ли. – Эбигейл кинула взгляд назад. – Феи и фэйри избегают Арок, ведущих к Старым Дорогам. С тех пор как волшебство заперли, они начали разрушаться и вести себя непредсказуемо. Многое изменилось, стало опасным, на некоторых путях поселилось… – она помолчала, подбирая слова, – …зло. Ты зря усмехаешься! Этому нет названия, и я искренне надеюсь, что ничего подобного мы не встретим!
– Судя по тому, что кто-то об этом зле рассказал, выжить после встречи с ним вполне реально, – заметил я.
– Да, но «выжить» лично для меня недостаточно, хочется сохранить руки, ноги и рассудок!
Эбигейл, которую я знал, не отличалась осторожностью, – наоборот, покоряла безрассудством, бросалась с головой в любую авантюру, и вдруг такая перемена! Стоило отнестись к ее словам внимательно. Я вздохнул и прислушался к дару, что отзывался едва ли не эхом эха – так далеко находилась наша цель. Кажется, просто идти к Источнику – вариант не самый подходящий. Я остановился и придержал Эбигейл за рукав: мне нужно было сосредоточиться, постараться вспомнить карту и найти более удачный путь.
– Дай мне время, – попросил я ее, и она, не говоря ни слова, кивнула.
Сев в песок, я закрыл глаза и представил карту, которую впервые увидел много месяцев назад. С тех пор я изучал ее день за днем, стараясь запомнить, и, получается, не зря. Синие, голубые и сиреневые линии плыли перед внутренним взором, путались, пересекались, расходились, обрывались или заканчивались сферами – местами переходов, эльфийскими королевствами, мирами-в-мирах. Одна из таких сфер скрывала в себе и Источник Истинного Волшебства… Сердце забилось чаще, руки покрылись мурашками – струна дара во мне задрожала и запела, стремясь помочь, показать дорогу, но понять, какая из линий нужная, не получалось. Я никогда не жаловался на память, но карта,
