Беги или гори - Софья Валерьевна Ролдугина
Теперь я, кажется, поняла, что значить быть выбитой из колеи: мысли едут, едут по намеченному пути, а потом бац – и обрыв. И за ним – пустота. Звенящая такая, красивая.
– Нет.
– Честный ответ, – улыбнулся Ригуми Шаа – не формально, а по-настоящему ободряюще.
– Я не пущу Тейта одного!
Не знаю, как у меня это вырвалось. Смешались в кучу воспоминания о псиониках моего мира, давящая атака Эфанги, ощущение тепла чужого тела, такое знакомое, жизненно необходимое…
– Вы можете принять вызов и вдвоём, – заметил мастер, никак не отреагировав на мою вспышку. Стало стыдно. – Но подмастерью или талантливому ученику проиграете оба. Я могу ошибаться, Трикси-кан, но если я прав, то очень скоро тебе понадобится магия – и такая, которой ничего не сможет противопоставить внимающий и поющий.
Я с усилием потёрла виски. Наваливалась головная боль. А ведь как хорошо утро начиналось!
– У меня пока ничего не получается.
– Неужели? – Алые губы снова изогнулись, на сей раз насмешливо. – Встань, Трикси-кан. Мы немного пройдёмся и кое на что посмотрим.
Идти пришлось недалеко – в ту самую шрахову нишу, где Итасэ Ран ежедневно проводил экзекуции. Она была освещена яркими солнечными лучами, которые лились из ниоткуда; созданная накануне иллюзия всё ещё держалась. Ригуми Шаа элегантно откинул за спину серебристые концы длинного шарфа и по-простому присел на корточки.
– Смотри.
Он прижал ладонь к земле, слегка раздвинув пальцы. И не сразу я разглядела между ними что-то бледно-зелёное, изогнутое…
Росток?
– Это…
– То, чему учил тебя Итасэ Ран, – спокойно ответил Ригуми Шаа и поднялся, отряхивая руки. – Образ прорастает из зерна. Жаждать немедленного результата – путь трудный и полный соблазнов. Овеществление ничто есть искусство. И оно может не сразу приносить плоды. Но если этот деревце вырастет и окрепнет, Трикси-кан, – продолжил он вкрадчиво, – то его ягоды уже будут настоящими. Не овеществлёнными, но рождёнными. Что же до побережья… Через два сета будь у выхода из мастерской с теми, кого хочешь взять с собой. Мы выдвинемся немедленно. Океан сейчас особенно прекрасен.
Зашумели сладостно волны, зашелестел песок. В голове у меня зажглись воображаемые электронные часы и начали обратный отсчёт. Как на бомбе, которая готова взорваться…
От счастья.
Я резко развернулась, едва не потеряв равновесие, и ломанулась через пещеру. Неслась сломя голову в лучших традициях Тейта, лавировала между учеников, стараясь не вляпаться в чужие иллюзии, даже перемахнула широкую трещину в полу, но осознала это уже на полпути к выходу. В памяти осталось призрачное ощущение иллюзорной ступени, спружинившей под ногой.
Показалось или?..
Не важно.
«Рыжий! Ты где?»
Купол расплескался шире обычного, покрывая максимально возможное пространство. С севера пришёл слабый отклик – любопытство, беспокойство, недоверие, именно в таком порядке. Это меня слегка отрезвило. Бомба счастья пшикнула, сдуваясь. Волны пристыженно замолчали и спрятались в воображаемом песке. Я перешла с бега на шаг, выравнивая дыхание после незапланированного спринта.
Отклик сознания Тейта вывел меня из безопасной зоны, обозначенной алыми цветущими лугами. Здесь, ближе к северному краю, царствовали жутковатые безлистные кустарники, исполинские деревья с сероватой корой и стелющийся плющ. Встречались и островки голубоватого лишайника – не гаюс, но нечто похожее. Их я обходила особенно старательно.
И всё же даже в таком диком месте ясно просматривалась тропа; она вела к стометровому кратеру, примыкающему к северной границе внутреннего круга Лагона. Где-то там смутно ощущались люди, около трёх десятков; они передвигались очень быстро и почти не думали. Ясно можно было различить только нескольких наблюдателей. Одним из них был Кан Лан Таппа, мастер направляющих удар.
Я что, случайно забрела на тренировку? Ох, шрах…
До кратера оставалось метров пятнадцать. Самое время развернуться и отойти на безопасное расстояние и уже оттуда позвать Тейта, благо интенсивности купола вполне хватит. Но давно известно, что мудрые мысли приходят с опозданием.
В моём случае – на две с половиной секунды.
Именно столько потребовалось неизвестно кому, чтобы выпрыгнуть из кратера, врезаться в землю рядом со мной – ошмётки дёрна брызнули в стороны – и нанести три точных удара, полностью блокируя мои двигательные функции. Так, что даже язык не шевелился… Впрочем, оружие эмпата – отнюдь не его язык.
Агрессии нападающий не излучал, поэтому я позволила себе немного расслабиться. Он был высокий, под два метра ростом, и широкоплечий; настоящий громила. Подобный тип мужчин ненаглядная кузина Лоран обзывала «цельнометаллическими шкафами». Разница была в том, что обычно внутри такого шкафа лежал в лучшем случае засохший яблочный огрызок, но конкретно в этот завезли неплохие мозги. По крайней мере, он понимал, чем рискует сейчас.
…А ещё от него несло по́том с рыбной ноткой.
К горлу подкатила тошнота.
– Эй, шлендель! – заорал громила, выворачивая шею. – Иди, отбери! Твоё? – и он похабно шлёпнул меня по заднице.
Ох, ну ты за это ответишь, бритая обезьяна… попозже.
Из одежды на нём были только плотные чёрные штаны прямого покроя и шарф, больше напоминающий полосу брезента. Цвет кожи походил на разбелённую бронзу – вылинявший загар, охра с розоватым оттенком. Разглядеть остальное, болтаясь на чужом плече, я, разумеется, не могла, но и этого хватило, чтобы понять, что незнакомец как минимум втрое мощнее Тейта.
Лёгок на помине – стоило вспомнить о рыжем, и всклокоченная башка появилась над краем кратера.
– Рехнулся? – очень тихо спросил Тейт.
Громила беззлобно заржал.
Я призвала на помощь бессмертные заветы дяди Эрнана и вместо того, чтобы сию секунду проутюжить нахала псионическим катком, осторожно прощупала его разум в поисках блоков. Ничего подозрительного не нашла и мысленно окликнула рыжего, старясь не напугать и не насторожить его:
«Подыграешь?»
Тейт, умница, сразу сообразил, что к чему. Чёрная жуткая злость рассосалась, уступая место сосредоточенности. Он шмыгнул к громиле, делая вид, что поддаётся на провокацию, а сам нарочно забрал влево, давая ему пространство для манёвра.
Противник, естественно, попался – откатился, избегая удара, аккурат к кратеру, где нас троих уже прекрасно было видно. Последовал короткий обмен ударами, ни один из которых не достиг цели – Тейт юрко уворачивался, громила скакал зайцем-переростком, больше и больше смещаясь к центру кратера. Когда я почувствовала, что все взгляды следуют за нами, то подала Тейту сигнал и старательно прошлась по мозгу громилы, впечатывая приказ:
«Не двигаться, не сопротивляться,
чувствовать, помнить».
Он так и застыл, полуприсев.
Теперь можно было выбираться. Биокинез помог слабо; возможность передвигаться вроде бы восстановилась, но сама я спуститься так и не сумела. Пришлось воспользоваться помощью Тейта.
– Ты как? – поинтересовался он еле слышно, обнимая меня – тёплый, знакомый, уютный… Очень хотелось прикоснуться губами к его шее, под ухом, где прилипла к коже рыжая прядка.
Но я держалась.
Ну… почти. Можно ведь обнять его в ответ?
– В порядке. – Голос у меня был хриплый, дыхание – сбившееся. – Ну а теперь… – Я обернулась к громиле; лицо у него оказалось не квадратное, с мощными надбровными дугами, как мне рисовалось в воображении, а вытянутое, с рваным шрамом поперёк щеки. Золотистые волосы, даже на взгляд жёсткие, топорщились
