Три одиночества. Созидающий башню: книга II - Елена Райдос
— А те, кто сохранил свою свободу…, — Семён уже не пытался возмущаться, ему сделалось тошно.
— Проходят естественный путь перевоплощения, — закончил за него Медина, — и мы получаем ещё один шанс эту свободу у них отнять. Всё очень рационально, не правда ли? К сожалению, когда Орден вынужденно стал публичным, работать стало труднее, но это дело поправимое.
— Не понял, — вскинулся Семён, — а причём тут Орден?
— Орден как раз и обеспечивает приток тех, кто отказывается от своей свободы, — Медина вроде бы даже удивился непонятливости своего собеседника. — Ты же не думаешь, что овцы добровольно пойдут на бойню, если будут понимать, что их там ждёт? Нет, овцы должны думать, что пастухи их любят, что видят своё предназначение в том, чтобы заботиться о стаде, вот тогда в овчарне будет мир и порядок. Совсем как в вашем мире, не находишь? Вы же тоже верите, что какие-то высшие силы постоянно пекутся о вашем благополучии, а бессмертные даже готовы отдавать свои жизни за пастухов. Глупцы, вы же все не более, чем еда.
— Проваливай, — прорычал Семён, — иначе…, — он не договорил, потому как ощутил, что остался один.
Пожалуй, ещё никогда бессмертный не был так близок к чёрной меланхолии. Даже когда Медина изолировал его сознание, такого отчаяния он не испытывал. Что ж, своей цели провокатор достиг, от подобных откровений действительно жить не хотелось. Всего несколько дней назад Семён метался, не понимая, как примирить желание посвятить всю свою жизнь любимой женщине и своей семье со стремлением служить человечеству целиком в лице одного конкретного Ордена. И ведь в конце концов сделал выбор в пользу Ордена, правда, только потому, что считал себя угрозой для Киры. Но это уже детали, главное, он смог заставить себя уйти.
А оказалось, что организация, которой бессмертный оставался предан даже после того, как она же его и казнила, тупо обслуживает пришельцев, уничтожающих людей. Наверное, для Семёна было бы проще продолжать оставаться в неведении и по-прежнему пребывать в розовых иллюзиях о благодетелях человечества, благородно посвятивших свои жизни его прогрессу и процветанию. Четыре жизни он с радостью и, чего уж греха таить, гордостью, купался в этих иллюзиях, закрывая глаза на те мерзости, которые ему приходилось делать по приказу «спасителей человечества». Четыре жизни он беспрекословно выполнял эти приказы, не делая попыток оценить их нравственную сторону, и ведь ни разу даже не усомнился в праве каких-то уродов решать за людей, какой должна быть их жизнь.
Теперь-то Семёну сделалось понятно, что именно бессмертные выполняли в Ордене всю грязную работу, устраняя тех, кто мог помешать превращению людей в безвольный скот. Им с младенчества вбивали в голову идею преданного служения благородному делу спасения человечества, а оказывается, бессмертные были просто пастушьими собаками, которые не позволяли овцам разбежаться и спастись от хищников. Конечно, бессмертных можно было бы оправдать тем, что беднягам не оставили выбора. За невыполнение любого, даже самого безумного приказа их ждала позорная и мучительная казнь. Но в глубине души Семён осознавал, что установки подчинения, по большому счёту, не были актом принуждения, напротив, они освобождали бессмертных от необходимости делать выбор, а заодно и от угрызений совести.
Во что превратилась бы жизнь бессмертных, если бы каждый раз им приходилось оценивать свои поступки с позиции нравственности? Разумеется, если бы они знали правду о деятельности Ордена, то никакие установки подчинения не заставили бы этих парней отдавать свои жизни за прожорливых иномирных тварей. Даже считая себя защитниками людей, бессмертные со временем ломались, груз вины делался уже совсем неподъёмным. Недаром среди них не было ни одного, кто бы продержался в отряде больше пяти воплощений. А что делать тому, кто узнал правду? Как исправить всё то зло, которое он по незнанию и, главное, нежеланию знать принёс в этот мир?
Внезапно Семён встрепенулся, и его глаза загорелись яростным огнём, потому что сам его вопрос уже содержал в себе решение. Волею случая бессмертный получил сумасшедшую возможность искупить свою вину. Даже у фальшивого Магистра имеются рычаги, чтобы разоблачить подноготную Ордена, по крайней мере, пока его самого ни разоблачили. Он вскочил на ноги и принялся в возбуждении мерять шагами кабинет. Ни о каком самоубийстве Семён больше не помышлял, напротив, он был даже рад, что подлый пришелец бросил его тут на растерзание своим приближённым браткам. Много времени на раздумья мятежному Магистру не потребовалось, уже через пять минут он уселся за письменный стол, принял величественную позу и вызвал секретаря.
— Общий сбор для всех бессмертных, — решительно скомандовал Семён. — Завтра утром они должны быть в ставке.
Реплика искателя
У вас имеется автомобиль? Если да, то вы не можете не оценить как бонусы от обладания такой собственностью, так и головную боль, которая неизбежно сопровождает эксплуатацию транспортного средства. Да, личный автомобиль при определённых обстоятельствах даёт неоспоримые преимущества перед использованием общественного транспорта в плане комфорта и свободы передвижения. Но чем вы за этот комфорт платите? Нужно постоянно заботиться о своём железном коне, кормить его топливом, ремонтировать, чистить, беспокоиться о его сохранности, платить налоги и штрафы, в общем, тратить на его содержание немало жизненных сил. И всё равно рано или поздно лошадка состарится, и её придётся пристрелить, то бишь утилизировать, конечно, если ещё раньше какой-нибудь дикий мустанг ни лягнёт вашу хрупкую животинку и ни отправит её в утиль.
Вам это ничего не напоминает? А ведь у нас, причём у каждого, имеется в собственности один подобный объект. Мы точно так же носимся с этим чемоданом без ручки, как автовладельцы со своими автомобилями, кормим, поим, чистим, ремонтируем, охраняем, а помимо этого ещё регулярно подзаряжаем и поддерживаем комфортную температуру. Вы уже догадались, что речь идёт о нашем физическом теле? Ну не странно ли, что отношение к этому объекту у нас примерно такое же утилитарное, как и к автомобилю? Разве тело не должно быть храмом души или ещё чего-нибудь столь же возвышенного?
По идее, храм — это то место, куда мы приходим, чтобы пообщаться с Создателем, то есть он должен быть для нас объектом поклонения, но почему-то мы частенько применяем к телу такой эпитет, как бренное. Иначе говоря, физическое тело для нас — это бремя, которое мы вынуждены нести из жизни в жизнь. Даже те, кто пытается,
