Безумыш - Андрей Олегович Рымин
Понимая, что информация нам сейчас нужнее еды, я специально повёл своих спутников за один из больших общих столов, расположенных в центре просторного зала. Пусть подсаживаются — мы не против общения. И завуалированным приглашением тут же поспешило воспользоваться сразу несколько человек. Опередив подошедшего принять наш заказ официанта — в обслуживании здесь были задействованы исключительно мужчины — к нам немедленно устремились любопытные постояльцы.
— Ну, рассказывайте? — пренебрёг приветствием широкоплечий здоровенный детина с лежащей на мощной груди бородой и огромной копной каштановых курчавых волос, усевшийся правее меня на длинную общую лавку.
— Долго Землю топтали? — добавил вопросу конкретики рыжий крепыш, чуть меньших габаритов, чем первый гигант, влезший за стол по левую от меня руку.
Этот тоже был бородат и космат, как и первый. Но не успел я ответить, как вопросы продолжились.
— Из какого вы полиса? — плюхнулся на лавку рядом с Китаром напротив меня столь же крепкий блондин с той же пышной растительностью на голове и лице.
— Много было вас? — влез за стол рядом с Сепаном ещё один здоровяк с чёрными, как уголь, волосами.
Вся четвёрка — друзья или родственники. Вероятнее всё же последнее. Почти одинаковые причёски, одежда и бороды — это ладно, но стать выдаёт общий корень. Остальные, спешащие занять места за столом, уже не настолько похожи на них — там приличное разнообразие. Эти же, словно браться от разных отцов. Не представиться, не спросить наши имена. По манерам легко сделать вывод — не знать. Вот среди других постояльцев трактира, оставшихся за своими столами, уверен, хватает особ благородных кровей. Это видно по пренебрежительным осуждающим взглядам и мимике.
— Уважаемые, дайте сделать заказ, — остановил я поднятой вверх рукой в том числе и Китара, уже собравшегося было начать отвечать на вопросы.
А ведь я предупреждал их с Сепаном, что говорить буду сам. Вот же инициативный мальчишка. Вечно лезет, куда его не просят.
— Мы из Гора, но сами предзы, — продолжил я примирительно. — Меньше оборота, как приплыли на Землю. С вашими вечно скачущими лоскутами жить сложно. Потерялись, вот. Не успели вернуться, блукали под месяц. С трёх десятков нас трое осталось. Остальное всё позже. Самим бы сначала понять, что здесь делается. Странный полис какой-то.
Приманка сработала.
— Ясен-красен, что странный, — загоготал здоровяк с каштановыми кудрями. — Ковчег же. Единого не чтут, в Низверженного плюют, на Путь болт кладут, в Бездну срут.
— Не воруй мою присказку, Блут, — поддержал хохот рыжий.
— Ладно, ладно, — отмахнулся от рыжего бородач, — То ещё до тебя кто-то выдумал. Ещё в Ронхе слышал.
И продолжил для нас:
— У живчиков всё не как у людей. Сами в норы они здесь не лазят, нам вход продают. Дар — проклятие, Путь — короткая дорога к смерти. Ссыкливый народец.
— Тсс, Блут, — фальшиво цыкнул на здоровяка кто-то из слушателей, расположившихся стоя у меня за спиной. — Сатос обидится, наливать перестанет.
Народ дружно заржал.
— За ту деньгу, что я ему в карманы пихаю, он мне с поклоном подносить бухло должен, — пробасил Блут. — Дерут с нас втридорога, так ещё и молчать? Йока лысого им. Эй, паря, — поймал он взглядом идущего к нам официанта, — тащи всем вина. Я плачу.
Слуга, собиравшийся принять наш заказ, торопливо кивнул и резко развернулся на сто восемьдесят градусов. Гигант тут явно в авторитете.
— И пожрать на троих! — рявкнул я ему вслед. — Только лучшее. И побольше. И быстро!
— Правильно, — одобряюще осклабился Блут. — С живчиками только так разговаривать и надо. Только дай слабину, сразу нос задерут. Мы для них — кошельки без души. Заблудшие, понял? Сиречь, не по правильной дороге идущие. Но не бойтесь, жратва у них добрая. Как и выпивка. На Пороге бессмертные скупают всё лучшее. За наш счёт отчего не купить бы?
От соседей по лавке основательно разило спиртным. Но языки не заплетаются, значит будем и дальше развязывать.
— Ясно, вера другая, — кивнул я. — Так и понял, когда нас назвали заблудшими. И в Предземье такое встречается в кланах снежников. Но что с норами? Как их можно продать? За лоскут разве в полисе ходят? Мы видели башни и поле травы…
— Не охотники, — фыркнул блондин-бородач, — рыбаки они тут. Лоскут в сеть превратили. Неужели, вы про Ковчег не слыхали?
— Так предзы же, — протянул рыжий. — Чего они знают?
— А норы они с воздуха ищут, — продолжил рассказывать Блут. — Дар — проклятие, а одарённых на службу к себе нанимать не гнушаются. Есть тут несколько, что живут не в квартале и деньги не платят, а только гребут. Летуны в основном. И нюхач. Тот один вроде.
— Один, один, — подтвердил худощавый высокий мужчина острым крючковатым носом и высокими скулами с дальнего конца лавки. — Терикус. Это местный отступник, что по миру бродил и с дарами вернулся. Говорят, вся эта кухня с норами и очередью на них им как раз и придумана. Он как нужный дар до двушки поднял, норы чуять стал, если те поблизости есть. Какой именно дар неизвестно. Нюхачом его просто для удобства назвали, чтобы звать как-то.
— Значит так, — согласился гигант. — Рэм здесь уже второй оборот торчит — ему лучше знать. Летуны того нюхача сразу после скачка начинают по очереди таскать вокруг лоскута. Этот Терикус другим даром умеет зверя отпугивать, так что птицы им не страшны. Найдут нору, запомнят её цвет и место, где та висит, летят дальше. И так пока всю округу на пару дней пешего пути от лоскута не облетят. Два дня на поиски, день на продажу найденных нор и на сборы, четыре уже на сами походы к тем норам. В цену входит сопровождение до норы и обратно…
— И цены кусаются, — опять перебил Блута рыжий. — За норы, как и за вход на лоскут они только семенами берут. Кто сдуру в Ковчег только с монетой припёрся, считай, дважды заплатит. Это в обменке за семя дают пять зелёнок, а в обратку захочешь сменять,
