Башни Эквеллора - Ирина Ростова
Однако, древнее кладбище, размытое водой, усеянное лужами и вывороченными частями тел и предметов посмертного обихода, было тихим и спокойным, за иключением их барахтающейся, брыкающейся и орущей компании.
– Герои вернуться, – взволнованно сказала Айтхара, прикладывая ладонь к сердцу. – Моррайт и братья исполнить пророчество, победить злые боги, уничтожить тьма.
Торрен расплылся в улыбке при виде ее, потом спохватился, обернулся на грязную, как приключенец, злую и лохматую Моррайт, великую колдунью.
– Что? – осведомилась та недовольно, размазывая грязь по лицу. Поняв тщету этой попытки, она сплюнула и обреченно заключила. – Нет, все-таки, надо было идти с караваном.
Не та Башня
Караван не был панацеей, конечно же: Мист гундела, как занудный комар, всю дорогу без продыха, да и не только всю дорогу. Она завелась еще с Университета, куда им пришлось в итоге вернуться для того, чтобы привести в порядок здоровье и прочие дела, и так и не унималась, бесконечно, один за одним находя недостатки в текущем бытии. Альтернативой нытью было штудирование Багровой книги, которым они теперь занимались втроем и с куда большей результативностью: Эррах не только смог примерно начертить путь исхода эльфов по большой карте Мейли на стене Башни Эмрис и ее исправленному дубликату в черновиках Мист, но и успешно работал словарем эльфийского, позволяя не рыскать по справочникам в поисках дополнительных значений. Будучи примерно современником ар-Маэрэ и много лет разговаривая лишь на весторне, Рах очень хорошо определял смысловые оттенки и без труда находил переводы даже самых заковыристых терминов. За все это Мист его почти обожала и эксплуатировала нещадно, пользуясь редкой возможностью получить не только новые знания из Книги, но и дотянуть до относительно адекватного уровня свой (и Торрена, хотя тот был против) эльфийский.
Из-за сугубой сомнительности их дорожного времяпрепровождения (а официально из-за карвии, который “страдал” Эррах), они были вынуждены ехать на отдельной телеге, оплатив ее полностью. Поэтому сплетни и байки имели шансы услышать только у общих костров на привале. Впрочем, ничего такого нового едущие в Имрейс немногочисленные путники рассказать не могли. Большая часть этих людей вообще понятия не имела о творящемся в лэрстве мракобесии, а остальные, вероятно, почитали это все за мудреную шутку. Хмуро буркнул, что, мол, все правда, только один-единственный человек, пожилой бородатый ветеран, который ехал жить в Имрейс в семью своего брата, и был им в письме предупрежден о странных событиях.
– А вам-то по что это надо? – проворчал он. – За приключениями, что ль, собрались?
– За фольклором, – мгновенно ответила Мист, делая лицо кирпичом.
– Да друг он наш был, дядь, – примирительно сказал Торрен, отмахиваясь от дыма из трубки старого солдата.
– Кто, лэрский сын? Не похожи вы на лэров-то.
– Так Виль в Университете учился, дядь, и мы с сестрой тож.
– И Струпик ваш, скажешь, тоже?
– Рах, не, не учился. Да его разве пустили б, – почесал в затылке Тор и снова отмахнулся от сизого дыма.
– Да уж даже в ваш рассадник еретиков с карвией не пустят, – хмыкнул старик. – Заразная-не заразная, а то и зараза к заразе не липнет, но проверять недосуг. Говорят, из-за ереси вашей, Университетской, и бродит лэрский сын, мол, не похоронили по чести, на костре к свету пепел не вознесли…Вот он и поднялся, как ветер нашептал.
Мист нервно вздрогнула от этой присказки, вспоминая голоса мертвых в гуле ветров Свифта, и больше всех, конечно, слова Виля и неразборчивые причитания Гронса, чью флейту она все еще носила с собой, у сердца.
– Нечего хоронить-то было, дядь, – буркнул Торрен. – А обряд мы совершили, и душу его проводили, честь по чести.
– Так сожрали его, что ль? – заинтересовался вояка.
– Может, и сожрали. На нас напали в путешествии, и Виля …
– Дрессированные звери задрали, – подсказала Мист ровным, сдержанным тоном и почти не театрально сглотнула. – А потом искали тело, искали, да не нашли.
– Дела, – мужчина почесал бороду. – Может, и не он это бродит, а лиходей какой пользуется?
– Вот и хотим узнать, – снова перехватил у подруги инициативу Торрен. В их команде она считалась специалистом против всякой запредельной мути, а вот переговоры с живыми лучше давались Торрену, за неимением гениального в этом Вейлариса. Положение Раха пока было не очень-то определено, кроме должности почетного справочника, но оба, и Мист, и Торрен после вояжа на орочьи земли уже считали его частью команды и почти родней. – Нам, знаешь, дядь, неприятно, если от лица нашего друга кто зло какое творит. А если это он и вправду из могилы восстал упырем, так наше дело помочь ему с миром упокоиться во славу Эйна. Кому о нем еще думать, как не нам?
– Родне, да только, говорят, лэр только скорбит. Хорошо, хоть вам есть дело. Как там тебя? Торрен?
– Торрен, а это Мист. И вот тот – Рах.
– Я Предейн, Лареки мы… Уж много лет в Имрейсе живем, да и по другим городам тоже наших, как гороха. Я вот к брату еду, стану у него доживать. Может, оженюсь на старости лет, хехе, – дробно рассмеялся он. – Вы, дети, если не найдете, где жить, ступайте на Рассветную, десятый дом. Приютим, видать.
– Спасибо, – кивнул Торрен, гадая, с чего бы им не найти себе в гостинице комнат за деньги – золото, спасибо майору Сарэна и запасливому грабителю Калебу, у них было в должном количестве, и даже с гаком.
Предейн с прищуром посмотрел на Торрена, потом указал дымящей трубкой на сидящего в отдалении в вежливом ожидании Раха.
– Вас-то, знать, везде пустят. А вот с карвией, это и не допроситься, бывает.
– Встречал, что ль, таких уже, дядь? – уточнил Тор.
– Да служил у нас. Боец хороший, да и не заметно было по нему поначалу, но карвия его изглодала потом, один огрызок и оставила – рубцы да шрамы, и мясо с гнильцой.
– И что с ним стало?
– В бою ранили, да он не сказал. Загноилось все, он и помер, в горячке сгорел, а лекарь наш, чтоб ему, и не прикоснулся, – сплюнул старик. – Так что, ежели вы со своим возитесь, не бросаете, я знаю, что нормальные вы люди. Меньшой он ваш, что ль?
– Троюродный, – не думая, соврала Мист. – Это только по отцу у нас передается такой рост и все такое. Остальная семья все мелкие.
– Бывает,– задумчиво согласился Предейн, выпуская очередную струю дыма. – Словом, если
