Владимир Венгловский - Хардкор
— То есть, как это «всё»? — удивился Ёжик.
Валерка посмотрел на солнце и демонстративно попытался прикоснуться ко лбу друга.
— Да ну тебя! — отмахнулся Ёжик. — Не хочешь отвечать — не надо! Тогда про что тебя спрашивать? Ладно, давай про города. Рассказывай о количестве населения Москвы.
— Население Москвы составляет… насчитывает… — начал Валерка. — Слушай, а Москва — это где?
Голову Валерки скрывала от солнца широкополая черная шляпа.
— Так, — сказал Ёжик. — А какие города ты знаешь вообще?
— Ну… Наш город… Наверное. Потому что дальше него ничего нет.
Вот так, наверное, сходят с ума. Или Валерка, или Ёжик. Охватил страх. Ёжику показалось, что весь исчезает. Мальчишка крепко зажмурился. А когда открыл глаза, то встретился с сочувствующим взглядом Валерки.
— Как нет? — спросил Ёжик.
— Давай где-то посидим, и у тебя это пройдет, — предложил Валерка.
Что пройдет? Что?! Ёжик чувствовал, как родной город пропадает в «никуда». Тают и растворяются в «нигде» дома и улицы. А жители… А есть ли вообще жители в их городе, кроме него и Валерки?
Мама! Папа! Где вы?
А, может быть… Ёжик обхватил голову. Может быть, это всего лишь игра, которую кто-то стирает?
Валерка потащил Ёжика в книжный магазин на краю улицы.
— Подальше от солнца, — сказал он. — Ты перегрелся.
Черный плащ за его плечами развевался, словно вороньи крылья.
— Валерка, мы в игре! — закричал Ёжик.
— Идем-идем. — Валерка протолкнул Ёжика сквозь раскрывшиеся стеклянные двери, и мальчишка оказался в темном помещении с пустыми шкафами. В наполненной пылью пустой комнате.
— Валерка! — Ёжик бросился на улицу.
Его друг стал гораздо выше. Его длинный нос высовывался из под широкополой шляпы и смешно шевелился, только смеяться не хотелось.
— Я возьму это себе, — сказал Валерка, показывая черную коробку, лежащую на ладони, и пропал, рассыпался пылью. Улица стремительно сжималась. Ёжик обернулся, захотел спрятаться в магазине, но вместо дома клубилась серая пыльная пустота.
— Валерка! Кто-нибудь! — прокатился крик Ёжика по улице и затих, поглощенный пустотой.
Потому что улицы уже не существовало.
Не существовало и Ёжика.
Весь мир исчез, сжался в точку-пустоту. И посреди нее был мальчишка, который не ощущал своего тела.
— Ты побудешь в самом защищенном месте, как я и обещал, — послышался голос в темноте, и где-то вдали закричал ворон.
Мальчишка стоял посреди площади и разглядывал памятник. Он никак не мог вспомнить, кто этот высеченный из камня гигант, что поднимает вверх молот. Не мог мальчишка вспомнить и своего имени. Вместо него в голове возникал пыхтящий зверь, ощетинившийся колючками. Как говорила мама, «наежаченный». Мама! Мальчика вспомнил ее улыбку, руки, то, как она прижимала его к себе, а он для вида сопротивлялся, хотя хотелось обхватить и никогда не отпускать родного человека. Если бы папа его хоть раз так же похвалил.
Папа… Он писал какую-то важную работу и был идеалом, с которым можно сравниться лишь когда-нибудь в будущем, когда закончишь школу, поступишь в институт и станешь очень важным. Но вот это «когда-нибудь» наступит так нескоро, а хочется побыстрее.
Или его папа — купец, торгующий солью и пряностями, и мама, что вечно недовольно ворчала, погибли во время пожара, когда он, задыхаясь от дыма, смог выбираться из горящего дома, но не смог спасти? Нет! Не может быть! Мальчишка поднял руку к глазам, изучая свежие ожоги. В ладони была зажата черная коробочка.
— Интересная вещица, — послышался голос позади.
Мальчишка обернулся, пряча коробку. К нему обращался человек в черном плаще, широкополой шляпе и вороном на плече. Когда незнакомец вновь заговорил, кончик его носа смешно задергался.
— Как звать тебя, юноша?
Голос был с хрипотцой, мальчишке показалось, что незнакомец сейчас закаркает, словно ворон.
— Ёжик, — неожиданно для себя ответил мальчишка. — Меня звать Ёжиком.
— А меня кличут Вотом, — снял шляпу собеседник, задев ею ворона. Тот возмущенно захлопал крыльями, сумев удержаться на плече. — Как занесло тебя сюда, в холодный город, где не найти тебе приюта?
Ёжик вспомнил дорогу сквозь лес, то, как он брел по ней, неся всё, что смог спасти после пожара: несколько монет и эту черную коробочку, которая почему-то казалась очень важной.
— Я… Я не знаю, — смог пробормотать он.
В голове всё перемешалось. Мальчишка уже не мог отличить, какие из его родителей настоящие, а какие появились в воспоминаниях непрошенными гостями. Наверное, это пси-хо-ло-гическая (вспомнил он трудное слово) травма после пожара. Или нет? Ёжику казалось, что он собирался сделать что-то очень важное, доказать отцу, что он может… Может что? И как с этим всем связана коробка?
«Программа!» — вспомнил мальчишка. Он нашел программу, которая позволяет перенести в жизнь накопленные в игре умения. Но что такое программа, как она связана с черной коробкой, и что значит быть в игре — этого он не понимал. Может быть, коробка и есть программа?
— Я помогу тебе сегодня, — сказал Вот. — Со мною ты пойдешь туда, где будет безопасно. Скоро ночь. А с нею в город явится опасность.
Ёжик неожиданно согласился. Сначала мысленно, потом кивнул и следом еще добавил: «Конечно», опасаясь, что Вот сейчас уйдет и оставит его самого в незнакомом городе.
— Но ты взамен отдашь мне коробку.
— Нет! — вырвалось у мальчишки.
Ёжик сам не понял, почему так сказал. Он был готов отдать всё, чтобы его не бросили, но изо рта вырвалось лишь резкое «нет». Он не мог отдать коробку.
Мальчишка отвернулся и побежал мимо памятника и дремлющего нищего, прильнувшего к каменному основанию. Скорее найти укрытие, юркнуть в любую дверь, но дома были заперты, а в улочках клубилась вечерняя мгла. Мальчишка свернул в узкий переулок, и увидел, что в его конце стоит темная фигура в широкополой шляпе.
— Я передумал, — сказал Вот. — Я отведу тебя просто так.
— Правда? — недоверчиво посмотрел на него запыхавшийся Ёжик.
Вот улыбнулся.
— Кар-р-р! — закричал ворон у него на плече, будто соглашаясь, захлопал крыльями и улетел в вечернее небо.
— Где же ваше безопасное убежище? — спросил Ёжик.
— Потерпи, придем мы скоро, — ответил Вот.
Они шли, и мальчишке казалось, что всё это понарошку: пожар, в котором погибли его ненастоящие родители, вечерний город и незнакомец, ведущий его непонятно куда.
— Здесь, — сказал Вот, протягивая руку, и что-то ища в воздухе.
Он искажался, как отражение в широкой чашке с чаем.
— Идем за мной, давай мне руку.
