Система «Спаси-Себя-Сам» для Главного Злодея. Том 1 - Мосян Тунсю

– Что ж, значит, нам предстоит ждать, пока из мира демонов, заливая путь кровью, не явится Бин-гэ на пару с Мобэй-цзюнем, чтобы, когда придёт время, один из них прибил меня, а второй – тебя, – проникновенно произнёс Шэнь Цинцю. – Надеюсь, хотя бы к этому моменту у тебя в голове наконец что-нибудь зашевелится.

– Ну ладно, – буркнул Шан Цинхуа. – К завтрашнему дню точно вспомню!

По крайней мере, главе пика Аньдин не обязательно заниматься столь тривиальными вещами, как распределение новых учеников, обеспечение их форменной одеждой и прочими пустяками.

Вернувшись к себе, Шан Цинхуа всю ночь напролёт добросовестно ломал голову над поставленным вопросом, переворачивая вверх дном моря и реки своей памяти, пока наконец предрассветная мгла не одарила его озарением, позволившим нарисовать галочку на карте.

При виде её Шэнь Цинцю торжествующе хлопнул по столу и, схватив Шан Цинхуа в охапку, тотчас сорвался в путь. Поездка обещала быть весьма приятной: они ели и пили вдоволь, то летели на мечах, то ехали в повозке.

Однако у этого путешествия имелся один крохотный, но ощутимый изъян: стоило Шан Цинхуа взять в руки вожжи, как он тут же принимался охать и причитать.

– Почему это я всё время должен платить за гостиницу и питание? И почему править повозкой тоже приходится мне?

– Имей совесть, – невозмутимо отвечал Шэнь Цинцю из повозки. – Глава школы самолично выделил тебе средства на эту поездку, всё, что тебе приходится делать, – это вынимать их из кошеля.

Вспомнив о настойчивых просьбах Юэ Цинъюаня перед отъездом, Шан Цинхуа вновь испытал горькую обиду. На что это вообще похоже: «Шиди Шан, придётся мне вверить Цинцю твоему попечению на время вашего путешествия. Прошу, позаботься о нём как следует, памятуя о его отравлении».

Будучи автором, который изначально не жалел сил, чтобы слепить из Шан Цинхуа низкопробного злодея, теперь эксперт Сян Тянь Да Фэйцзи вынужден был на собственной шкуре испытать мытарства своего героя.

У работы в службе снабжения в самом деле нет никаких перспектив, все видят в нём лишь няньку! Так можно ли винить оригинального Шан Цинхуа в том, что в своём стремлении к лучшей доле он не чурался никаких средств? Теперь-то многострадальный автор понимал его как никто другой!

– Руки и ноги у тебя работают, так почему бы тебе… Чтоб меня!

Он столь резко натянул поводья, что повозку ощутимо тряхнуло. Отодвинув занавесь, Шэнь Цинцю насторожённо спросил:

– В чём дело?

По обе стороны от дороги вздымался лес. С вековых деревьев дождём сыпались листья, густые кроны скрадывали солнечный свет, так что земли не достигал ни единый лучик.

– Ну и чего вопишь? – Так и не обнаружив ничего подозрительного, Шэнь Цинцю всё же не ослабил бдительности.

До сих пор не отошедший от потрясения Шан Цинхуа пробормотал:

– Я только что видел женщину, которая ползла по земле, словно змея! Если бы я не остановил повозку, мы бы её переехали!

Это и впрямь звучало более чем необычно.

– Что ж, от такого немудрено заорать, – признал Шэнь Цинцю.

Из леса не доносилось ни звука, странная тварь больше не показывалась, однако Шэнь Цинцю отнёсся к произошедшему со всей серьёзностью: вместо того, чтобы задёрнуть занавесь, он уселся на козлы рядом с Шан Цинхуа, сложив пальцы в призывающую меч печать, и принялся украдкой всматриваться в обочины дороги. Другую руку он запустил в мешочек с закусками, извлёк оттуда горсть дынных семечек и в порыве щедрости протянул их Шан Цинхуа.

– А сейчас побудь послушным мальчиком: ступай в повозку и погрызи их в своё удовольствие.

Хоть Шан Цинхуа неплохо справлялся с разнообразнейшими поручениями, в столкновениях с монстрами толку от него было и впрямь немного. Всецело признавая свои слабые стороны, он покорно поднялся с места, взял семечки и принялся их щёлкать – по одному на каждый шаг лошади. Спустя одну палочку благовоний они столкнулись… с серьёзным затруднением.

Двое мужчин молча уставились на прекрасно знакомую им цепочку из шелухи от тыквенных семечек на дороге.

– Гм, сомнений нет, – наконец подал голос Шан Цинхуа. – Эта шелуха – насыщенно-красная снаружи и золотистая внутри – точно от ароматных семечек лунгу с хребта Цанцюн, которые я только что съел.

– В курсе я, что вы на своём пике ещё и семечками спекулируете, – бросил Шэнь Цинцю. – Проехали.

В таком случае возникал вопрос: как они умудрились вернуться на то же место, никуда не сворачивая? Мужчины, не сговариваясь, воззрились друг на друга. Гуй да цян[118] – водящий кругами призрак – старый как мир сюжет китайской классики.

Шан Цинхуа тут же пришёл в голову известный народный метод:

– Почему бы нам не попробовать сбрызнуть глаза лошади мочой девственника?

– …Пощади самоуважение лошади, – возмутился Шэнь Цинцю. – Зачем брызгать ей в глаза всякими выделениями? Да и где я возьму тебе мочу мальчика в этом безлюдном горном краю?

Тут он обнаружил, что Шан Цинхуа не сводит с него пристального взгляда.

– Что ты на меня уставился? – спросил Шэнь Цинцю. – Лично я… Впрочем, не будем сейчас об этом. Уж тебе ли, как автору, не знать, что, хоть с виду мой персонаж всегда был возвышен и чужд страстей, в душе он тот ещё развратник! Днями напролёт предаваясь грязным помыслам, он уже в юности ударился в амурные похождения, а в молодые годы повадился ходить по проституткам. И ты серьёзно думаешь, что при всём при этом я могу оказаться девственником? Насчёт тебя также надеяться не на что, Шан Цинхуа от своего коллеги по злодейскому цеху недалеко ушёл.

Недоумённо наморщив лоб, Шэнь Цинцю хлопнул себя по бедру и, обернувшись, принялся рыться в повозке, но вдруг оставшийся снаружи Шан Цинхуа взвыл, словно волк или неупокоенный дух. Схватив то, за чем полез, Шэнь Цинцю высунулся с криком:

– Ну что там ещё?

Шан Цинхуа был так напуган, что выпалил на одном дыхании:

– Едва ты залез в повозку, какая-то мохнатая хрень потёрлась о мою шею, а когда я поднял голову, там была копна волос, а за ними – большое белое лицо, которое я не смог рассмотреть, чтоб меня!

Шэнь Цинцю огляделся, но, само собой, не увидел и следа странной твари.

Усевшись рядом с Шан Цинхуа, он развернул карту и приподнял брови:

– Что бы ни представляло собой это