Майкл Муркок - Рунный посох: романы
— Да, не могли, — перебил его Рыцарь, — зато живут они чуть ли не вечно…
Кошка повернула к Хокмуну огромную морду. Длинный колючий хвост бил по полу, желтые глаза застыли на амулете, который висел у герцога на шее.
— Прикажи ей лечь, — сказал Рыцарь.
— Лежать! — скомандовал Хокмун, и горящие глаза зверя в тот же миг погасли, а пасть закрылась. Кошка покорно опустилась на пол.
Хокмун улыбнулся.
— Рыцарь, я прошу прощения. Давай выпустим остальных. Оладан, д'Аверк…
Его товарищи открыли остальные двери, а Хокмун обнял Исольду за плечи.
— Любимая, эта колесница отвезет нас домой. — Вдруг он спохватился. — Рыцарь, а как же мои седельные сумки? Наверное, они еще там, если их не взяли эти псы…
— Подожди здесь, — сказал Рыцарь, поворачиваясь и направляясь к скату. — Я посмотрю.
— Я сам взгляну, — возразил Хокмун. — Я знаю, где…
— Нет, — сказал Рыцарь. — Пойду я.
В душе Хокмуна проснулись подозрения.
— Почему — ты?
— Только тебе и Амулету подчиняются звери Безумного Бога. Если ты выйдешь отсюда, они растерзают всех.
Хокмун неохотно шагнул назад. Рыцарь решительно поднялся по скату и исчез наверху.
Из стойл выбрались еще три кошки, похожие на первую.
Оладан нервно кашлянул.
— Герцог Дориан, вы бы напомнили им, что они должны вас слушаться, — сказал он.
— Лежать! — рявкнул Хокмун, и звери лениво выполнили приказ. Подойдя к одной из кошек, герцог Кельнский положил ладонь на толстую шею и почувствовал, как под густой, жесткой шерстью перекатываются твердые как сталь мускулы. Кошки были ростом с коня, но весили намного больше и, судя по всему, обладали чудовищной силой. Очевидно, эту породу вывели не для того, чтобы возить колесницы.
— Разверните повозку, — велел Хокмун спутникам, — и запрягите в нее этих тварей.
Д'Аверк и Оладан выкатили колесницу на середину зала. Она была сделана из черной меди и зеленого золота и выглядела очень древней. Только упряжь была сравнительно новой. Ягуары-мутанты ворчали, когда люди слишком туго затягивали ремни на их мордах и плечах.
Когда все было готово, Хокмун велел Исольде садиться в колесницу.
— Дождемся возвращения Рыцаря, — сказал он, — и отправимся в путь.
— А куда он пошел? — поинтересовался д’Аверк.
— За моими вещами.
Д’Аверк пожал плечами и опустил на лицо огромную маску.
— Боюсь, ждать придется долго. А я, признаюсь, буду очень рад, когда этот замок останется далеко позади. Здесь пахнет смертью и злом.
Оладан показал вверх, доставая меч.
— Вот откуда идет этот запах, д'Аверк.
Наверху стояли шесть или семь воинов из Ордена Ласки. Казалось, их длинномордые маски дрожат от нетерпения, охватившего кровожадных гранбретанцев при виде новых жертв.
— Живо в колесницу! — приказал Хокмун, как только Ласки двинулись по скату вниз.
На колеснице было сиденье для кучера, а рядом лежал кнут с длинным кнутовищем.
Вскочив на сиденье, Хокмун схватил кнут и щелкнул им над головами животных.
— Вставайте, красотки! Ну, живо!
Кошки медленно поднялись на лапы.
— А ну, пошли! Вперед, вперед!
Колесница рванулась и, кренясь, понеслась вверх по скату. Ласки завопили от ужаса и бросились врассыпную. Кому-то из них удалось спрыгнуть со ската, но большинство нашло свою смерть под могучими когтистыми лапами и железными ободами колес.
Необыкновенная колесница выехала в серый свет дня и врезалась в толпу Ласок, собравшуюся у люка.
— Где Рыцарь? — закричал Хокмун, перекрывая вой охваченных ужасом гранбретанцев. — Где мой конь?
Но ни Рыцаря, ни своего коня Хокмун не увидел.
Воины Темной Империи опомнились и бросились на колесницу с обнаженными мечами. Хокмун стал хлестать их кнутом, а Оладан и д'Аверк — рубить мечами.
— К воротам, герцог! — закричал д'Аверк. — Быстрей! Они нас вот-вот одолеют!
— Где Рыцарь? — озираясь вокруг, повторил Хокмун.
— Снаружи, где же еще?! — в отчаянии крикнул д'Аверк. — Герцог Дориан, не теряйте времени, не то мы погибнем!
В этот миг Хокмун увидел вдали своего коня. Седельных сумок на нем не было, и куда они пропали, можно было только догадываться.
— Где Рыцарь? — снова закричал охваченный паникой герцог. — Надо его найти! Мне нужны сумки! В них спасение Камарга!
Оладан схватил его за плечи и настойчиво произнес:
— Зато нас ничто не спасет, если мы сейчас же не уедем отсюда. Подумайте об Исольде, герцог Дориан!
Хокмун словно обезумел от отчаяния, но постепенно слова Оладана дошли до его сознания. Громко закричав, герцог Кельнский обрушил кнут на спины животных. Колесница вылетела за ворота, прогромыхала по мосту и помчалась вдоль берега. Звери Безумного Бога неслись, словно за ними гнались все орды Гранбретании.
Потом кошки свернули и, словно ураган, понесли колесницу прочь от замка и озера, окутанного туманом, прочь от деревни с ее лачугами и трупами, к подножию холмов, по разбухшей от дождя дороге между мрачными обрывами, и дальше — по широкой равнине. Там дорога обрывалась, но бег ягуаров-мутантов не замедлился.
— Если я и могу на что-нибудь пожаловаться, — заметил д'Аверк, вцепившийся в борт колесницы, — то лишь на слишком быструю езду.
Оладан попытался ухмыльнуться, но ухмылки не вышло — слишком уж сильно их трясло. Скорчившись, зверочеловек сидел на дне колесницы и придерживал Исольду, когда повозка подскакивала на ухабах.
Хокмун промолчал. Бледный от гнева, он крепко сжимал поводья. Он был уверен, что человек, которого он считал своим главным союзником, человек, казавшийся воплощением честности, обвел его вокруг пальца.
Глава 7
СХВАТКА В КОРЧМЕ
— Хокмун, заклинаю вас Рунным Посохом — остановитесь! Остановитесь, дружище! Вы с ума сошли!
Встревоженный не на шутку, д'Аверк дернул Хокмуна за рукав. Колесница неслась уже несколько часов, пересекла вброд две реки и углубилась в лес. В любую минуту она могла налететь на дерево и разбиться вдребезги, и это означало бы верную гибель седоков. Даже могучие кошки выбились из сил, но в Хокмуна словно дьявол вселился, он снова и снова хлестал зверей.
— Хокмун! Ты сошел с ума!
— Меня предали! — закричал в ответ Хокмун. — Предали! В тех сумках я вез Камаргу спасение, а Рыцарь украл их! Он обманул меня! Всучил мне никчемную побрякушку, а забрал машину, которая может творить чудеса! Вперед, звери! Вперед, будьте вы прокляты!
— Дориан, послушайся д'Аверка! — взмолилась Исольда. — Ты нас погубишь и сам погибнешь, — а какая польза графу Брассу и Камаргу от мертвецов?
