Княжич варяжский (СИ) - Александр Владимирович Мазин
И подлил кумыса себе и Кираку. Себе — чуть, Кираку — до краев.
— Выпьем, хан, чтобы наши кони несли нас к победе!
— И добыче! — дополнил хан, опрокидывая чашу в себя.
Алкоголя в кумысе немного. Но количество уже заметно перешло в качество.
— Всё — это что?
— Всё — это всё! — Сергей пьяно расхохотался. — Оружие, доспехи, серебро, зерно для коней…
— И сами кони! — подхватил печенег. — Хорошие кони!
— Ага! Всё, что нужно воину! Конь да сабля!
— Еще лук! — Хан долил себе из кувшина. Только себе, но Сергей не обиделся.
— Лук, да! И друзья! С ними больше добычи!
— Добыча, да! Мне нужна добыча!
— У тебя она будет, хан! — уверенно пообещал Сергей. — Мы возьмем ее вместе!
— Возьмем! — воодушевился Кирак. — Только скажи где, и мы ее возьмем!
Сильный вопрос. Своих трогать нельзя. Хузар — тоже. Машег не поймет. Грабить купцов на волоках? С такой оравой, как у них сейчас, не проблема. Тем более драккар имеется. Но нехорошо. Разбой потому что. Потрошить шайки печенегов других племен? Дело достойное, но с позиции добычи это стрижка свиньи: визгу много, щетины — чуть.
— Возьмем! — пообещал Сергей. — Обязательно возьмем! А где, я скажу тебе не сегодня. Сегодня у нас праздник!
Который постепенно переходил в активную фазу. И поскольку женщин в лагере не имелось (Ядвару Сергей предусмотрительно переправил на драккар Рёреха), а игры у русов и печенегов были разные, то чисто мужских состязаний было не избежать. Как то: борьба на поясах, борьба на вытеснение из круга (что-то вроде упрощенного варианта сумо) и, наконец, просто борьба. Естественно, перетягивание каната, хорошо хоть в упрощенной форме, без огненной разделительной полосы. Оно и понятно. Вокруг степь, причем дождя не было уже недели две.
Мужские игры на свежем воздухе. Лихость зашкаливает. А кто самый главный тур на этом лужке? Естественно, Кирак. Во всяком случае, он сам так полагал. Он же хан.
А перед кем больше всего хотел самоутвердиться амбициозный копченый? Естественно, перед хитровывернутым русом, который так ловко его прогнул.
И он это сделал. В смысле — попытался…
Глава 7
Глава седьмая, в которой Сергей — смог
— Нет, не может такого быть! — Кирак пялился в мишень, набитый травой бурдюк из свежеснятой овечьей шкуры, и мотал головой. — Как так-то?
Картинка «все поражены» в исполнении сотен скопившихся копченых во главе с харизматичным лидером.
Набитый травой кожаный мешок с черным угольным пятном на боку и шесть стрел, по самые черенки воткнувшихся в этот мешок. В свете костра наконечники их казались одинаково черными, тем не менее черными были только три, Кираковы. Стрелы же, которыми стрелял Сергей, были темно-красными. И что характерно: все три вошли аккурат в это самое, размером с детскую ладошку, пятно. А стрелы Кирака — нет. Только одна коснулась самого краешка.
Хан поглядел на Сергея. Потом выругался, помянув разных нехороших сущностей из печенежского пантеона.
Какой-то рус оказался лучшим стрелком, чем он, потомственный цапон лучших копченых кровей.
Ладно бы его Машег перестрелял. Тут все понятно. Белый хузарин, да еще из старших Рузиев, это по определению сверхчеловек[1]. Но — рус, да еще и безусый рус.
Но — факт.
Перестрелял. На предложенных самим Кираком условиях: дистанции примерно в двести шагов, ночью, пусть и с подсветкой в форме костра, тремя стрелами, выпущенными залпом.
— Славно, брат! — по-хузарски сообщил Машег, огрев Сергея по спине. — Для тебя очень неплохо.
Ключевое слово «для тебя». Мастер спорта поощрил второразрядника.
Сергей поглядел на хана. У того на лице было крупно написано: «Давай еще раз!»
Но — сдержался. Он хан. Его слово — тверже стали.
— Ты выиграл, Вартислав, — неохотно признал он. — Ты будешь старшим в этом походе.
А началось все, как водится, с приоритетов. С дискуссии о том, кто будет главным в обещанном Сергеем походе за славой и чужим имуществом.
Мнения разделились. Сергей считал, что идея его, так что и рулить будет он.
Была бы еще эта идея в наличии, вот было бы хорошо!
Хан же полагал, что верховодить должен именно он. Поскольку у него втрое больше людей, чем у Сергея и Рёреха в совокупности.
Консенсуса не получалось. Каждый стоял на своем, и чем меньше оставалось кумыса, тем тверже становились позиции диспутантов.
Впрочем, Сергей с самого начала знал: идти на поводу у печенега нельзя. Копченый на то и копченый, что непременно учинит беспредел. И расплачиваться за его последствия будут варяги. Потому что — подставит. Подставит, кинет, введет в блудняк, подгадит, сподличает — и еще куча слов, характеризующих подход коренного печенега к использованию иноплеменников.
Уступать было нельзя. Но и хан тоже уступать не собирался. В организм Кирака уже всосалось литра четыре кумыса, и уверенность цапон в своем превосходстве над каким-то оседлым достигла абсолюта.
— Я пойду под тебя, только если небо падет на землю или твои стрелы окажутся точнее моих! — с пафосом провозгласил хан, швырнув на траву очередное обглоданное баранье ребро, и припал к чаше.
Сергей тоже был пьян. Не так основательно, как Кирак, но именно кумыс подтолкнул его к опрометчивому:
— А давай!
И хан дал. Кликнул своих и велел организовать стрелковые соревнования. При этом не забыл огласить условия поединка: кто победит, тот и станет главным.
И то, что спорили они о другом: о том, пойдет ли Кирак под Сергея, перестало иметь значение. Потому что слово хана тверже стали его клинка. А кто сомневается, тот может вспомнить, что воинов у хана втрое больше. А конкретно здесь, на пиршественном лугу, так и впятеро.
Вот тут-то Сергей даже частично протрезвел. Потому что понял, что проиграть ему никак нельзя. Да, хан прилично набрался. Но это если и скажется на его меткости, то не кардинально. Пьяный Грейп, например, может нетвердо стоять на ногах, но так же уверенно разрубит и шлем, и череп под ним, как и в трезвом состоянии. Рефлексы воина. Сначала убил спросонья, потом окончательно проснулся.
— Мой лук! — потребовал Сергей. — И три стрелы!
Говорил он по-словенски и старался показаться пьянее, чем на самом деле.
Кирак потребовал то же, но на печенежском. Потом рассупонил завязки штанов и напрудил прямо на боевом рубеже. Ему казаться не требовалось. Он — хан.
Мешок подвесили на ветку на противоположном конце луга. Освещение было скуповато, но черное пятно, намалеванное обгоревшим сучком, Сергей различить мог.
Кираку подали лук. И стрелы.
Прицеливаться хан не стал. Во-первых, он прирожденный стрелок, во-вторых, лук — не
