Дикий, дикий Запад - Екатерина Лесина
– Милисента… пожалуйста, осторожно, очень осторожно… – Чарли протянул руки. – Отдай это мне.
– Зачем?
– Затем, что крайне опасно создавать малые структуры высокой энергетической плотности.
Ничего не поняла.
Но ниточка Силы держится крепко. Я еще узелок добавила. Ну, на всякий случай. И Чарльзу протянула.
– Они, как правило, нестабильны, – продолжал бубнить графчик. И руки дрогнули, когда на них шарик упал. А снаружи он, к слову, не горячий даже. – И потому…
Он икнул.
И замолчал, уставившись на шарик. Ну и я поглядела. И Звенящий Поток тоже. Она все это время держалась вроде бы и в стороне, а все поблизости.
– Ты его стабилизировала? – словно не в силах поверить в этакое чудо, поинтересовался Чарли.
– Не знаю. – Я пожала плечами. – Я бантик завязала. Двойным узлом.
– Бантик?
И не надо на меня так глядеть! Я ж предупреждала, что не ученая.
– Красиво. – Звенящий Поток протянула палец, но Чарли не позволил коснуться шарика.
– Не надо. Все-таки структура хрупкая и… – Он сделал глубокий вдох. – Милисента. Сила – это серьезно. Очень серьезно. Твой Дар велик. Я даже затрудняюсь оценить его, возможно ты куда сильнее меня.
Круто.
Наверное.
Или нет? Матушка говорила, что мужики страсть до чего не любят, когда кто-то в чем-то их лучше. Особенно если баба. То есть женщина. Матушка же говорила, что баба – это невежливо.
И что теперь?
– Но ты совершенно не представляешь себе границ этой Силы. – Чарльз вздохнул и потер переносицу. Второй рукой, ибо в первой все еще лежал, посверкивая, шар. – Что ж… пойдем.
И зашагал в степь.
Бодро так. Едва ли не вприпрыжку. Мы со Звенящим Потоком переглянулись. И сиу постучала по лбу. Мол, все ли с ним ладно? Я покачала головой. Не знаю, но на одержимость не похоже. Так что камнями кидаться погодим.
– Милисента! – Крик Чарльза разнесся по прерии, спугнувши падальщика, которому как раз вздумалось спуститься чуть пониже. Может, несчастная птица надеялась, что мы не настолько живые, как выглядим.
– Тут я, чего разорался, – проворчала я, прибавляя шагу.
Ушли мы недалече. Впрочем, в прериях расстояния – дело такое… сомнительное. Главное, что отсюда наша хижина выглядела едва заметно, а еще немного – и вовсе бы слилась с окрестными пустошами.
– Смотри. – Чарли подкинул мой шарик на ладони, а после взял и швырнул его куда-то за горизонт. И главное, со всей дури, которой в нем изрядно нашлось. Шарик мелькнул синей искоркой.
И исчез.
– И чего? – Мне стало обидно. Я тут пыжусь изо всех сил, а он раскидывается.
Свои бы сделал и швырялся.
Но додумать я не успела. Земля содрогнулась, а после раздался грохот, навроде того, который случился, когда Дин Томпсон подорвал ящик динамита в скалах. Светлая ему память. Всегда был придурком – и помер так же.
Небо прорезали белые молнии, которые били то ли в землю, то ли из земли. И в лицо пахнуло горячим воздухом.
– Это… что? – поинтересовалась я осторожненько, уже наперед догадываясь, чего услышу. – Мой шарик?
– Шарик, – подтвердил Чарли.
А Звенящий Поток покачала головой.
– Красиво. Тебя быстро убивать надо будет.
От этих слов Чарли закашлялся. А может, не от них, но просто в горле запершило. И я похлопала его по спине, пообещав:
– Я больше не буду.
Правда, кажется, мне не слишком поверили.
К хижине возвращались вдвоем. Звенящий Поток вдруг взяла и пропала куда-то. Сиу. Что с нее взять.
– Извини, – тихо сказала я, спрятавши руки в карманы.
– За что? – вздохнул Чарли.
– За то, что ученица из меня никудышная. Я вправду стараюсь. Но не выходит.
И не выйдет. Может, я уже старая, чтобы учиться? Слышала, как пастор наш говорил, что дети учатся легче, а я ведь не дите уже.
– Может, потому и не выходит, что я учитель никакой? – Он потер лоб. – Думал, помогу. А вместо этого… а если бы оно у тебя в руках рвануло?
Ну… тогда Дин Томпсон перестал бы значиться самым большим придурком по эту сторону реки. Ага.
– Но не рвануло же?
Второй вздох был ответом. Оно и понятно. Сегодня не рвануло, а завтра – как знать?
– И что делать-то?
Не учиться вовсе? А если… вот пока Силу я сдерживаю, но вдруг вырвется? И этими вот молниями. Или огнем? Я же… я же дом спалить могу! И не только дом.
В груди заныло.
– Пока оставить как есть. На Восток тебе ехать придется. – Чарли остановился и повернулся ко мне. – Не хмурься, Милисента. Дело не в нашем договоре… ты же знаешь о нем?
Я кивнула.
Чего ж не знать-то. Эдди от меня никогда и ничего не скрывает.
– Так вот, ни я, ни твой брат не собираемся принуждать тебя к чему-либо. Более того, искать тебе мужа, пока ты в нынешнем… гм, состоянии… неразумно.
Ну, да.
Наверное.
Не знаю. Я уже даже почти привыкла к этой мысли. Живут же люди и замужем.
– Мне не кажется, что ты согласишься носить блокирующие браслеты, тем более это не слишком-то полезно. – Чарльз посмотрел на хижину, которая виднелась вдали.
Хижина.
Колодец.
Лошади.
Сиу, забравшаяся на крышу. Сама эта крыша, выглядевшая слишком хрупкой, чтобы на нее забираться.
– А без них с твоей силой справиться сложно. Поэтому сперва тебе нужно будет выучиться.
– Ага. – Я мысленно пнула себя. Приличные девицы не агакают. И не пялятся на мужчин вот так, прямо, разглядывая, будто в первый раз увидели. Даже если это жених.
Пусть и невсамделишный.
От этой мысли я окончательно пришла в душевное расстройство. А оно со мною случалось до крайности редко.
– И чтобы не я учил, а нормальные наставники. Я напишу своему. Он не откажет поработать с тобой в частном порядке.
– Думаешь, получится?
– Думаю, что да. Ты ведь умная девушка.
Да? А по мне, дура дурой. Но слышать приятно.
– Не напрашивайся на комплимент. – Чарли улыбнулся так насмешливо, что я только хмыкнула. Чего? Не напрашиваюсь нисколько. Стою. Молчу. Слушаю чужие умности. – Ты и вправду особенная, Милисента. А потому поверь, ни я, ни твой брат не дадим тебя в обиду.
Поверила.
Не знаю, как насчет графчика… может, у него от помолвки в башке переклинило, но Эдди меня точно обидеть не даст.
Я кивнула.
– Вот и отлично.
– А… – Я поймала Чарли за рукав. – Если не получится? Вдруг я слишком старая, чтобы учиться? Или необучаемая?
– Читать умеешь?
А это тут при чем?
– Умею.
– Стало быть, вполне обучаемая. Не наговаривай на себя.
– Я не наговариваю. – Во мне жило чувство противоречия. – Просто если все-таки не получится. Что тогда?
