Охота аристократов (на клонов и не только) - Семён Афанасьев
— И что теперь, отказаться?
— Я не возьмусь. Никто не возьмётся. Врачам ты никогда ничего не сделаешь и не докажешь — это не менты. Они своих будут защищать до последнего.
— Хренасе. И из-за такой ботвы ты искренне веришь, что этот внеранговый тебе поможет сейчас?!
— Ты не заметила, что он два раза уже помог тогда?
— Чем это? — гаджет искренне изумляется. — Эй, пузатый, не делай мне мозги!
— А почему пузатый? — ей всё-таки удаётся выбить меня из колеи.
По мне, своим организмом Барласов мог гордиться и работал над ним старательно, судя по его мышцам и всякому прочему рельефу.
— Потому что "мудила" мне уже надоело. У меня стресс! Ты сам изо всех сил думаешь, что ребёнку нужно как можно скорее профилактировать психическую травму! Я чувствую! — Железяка переводит дух. — Если ты надеешься на мою забывчивость, то абсолютно напрасно. Чем это он тебе помог?
— Тем, что промолчал. УЖЕ промолчал, там.
— Это в каком моменте? — куча скепсиса в интонациях.
— Вспоминай в деталях наш с ним разговор.
— Там четыре фразы, шесть секунд текста. Было б чё вспоминать.
— Помнишь, он в самом конце назвал меня по имени, когда благодарил? Александром?
— Да. И чё?
— А как он это имя узнал? Я не говорил.
— Ой.
На какое-то время гаджет замолкает. Я спокойно заканчиваю собираться и, окинув кабинет взглядом напоследок, перебрасываю тело пленного через плечо.
Пока брошу в багажник, дальше будет видно по обстановке. Багажник у красной машины Саши Барласова знатный — если верить его воспоминаниям, чуть ли не с вентиляцией на такой случай.
Даже интересно было бы узнать в подробностях все детали его (теперь и своей собственной) биографии.
— У меня твои действия не сходятся. — Динамик под сиденьем машины оживает, когда я трогаюсь с места. — Вы оба с ним как с цепи сорвались в какой-то момент. Что я упустила?
— Ты сейчас о ком?
— О том, кто в багажнике.
— Он почему-то больше меня испугался моей же будущей ментоскопии. Хотя по логике должно быть наоборот.
— А что ты задумал?
— Погоди, сейчас сама увидишь. Не хочу повторять дважды.
Минуту или полторы едем молча.
— Слушай, пузатый! А тот доктор мог твоё имя не из твоей головы взять! Когда ты следовательшу спасал!
— А откуда?
— Ну, я когда звонила вызывала скорую, их искин мог твой контакт считать из в сети! И ему прогрузить!
— Ну-ну. — Доказывать ничего не планирую.
Кроме того, личные ощущения во время беседы глаза в глаза очень трудно поддаются формализации и передаче третьему лицу, даже моему браслету.
_______
— Я очень удивлён вашему звонку. — Уже знакомый врач скорой встречает меня на парковке возле указанной им клиники.
— Иногда бывает не к кому обратиться, — спокойно выдерживаю его взгляд, не отводя глаз. — В этом случае работают самые парадоксальные варианты.
— Вот то, что вы просили, — он засовывает руку в карман и передаёт мне пухлый запечатанный пакет.
— Там и система для капельницы? — с опозданием спохватываюсь. — Спасибо, я почему-то про неё чуть не забыл.
— Конечно. Вы же не думаете, что я не понимаю, — он не договаривает.
— Я вам что-то должен? — решительно лезу в карман за пачкой денег.
— Нет.
— Доктор, мне очень неловко, — окликаю его, когда он уже развернулся и собирается уходить. — Мы едва знакомы, а вы помогаете мне в очень щекотливой ситуации.
— В отличие от вас, мне ничего не угрожает, — он равнодушно пожимает плечами. — Просто передал абсолютно стандартный препарат знакомому, криминала нет.
Самое интересное, что эта фармгруппа у них никак не регулируется законодательно, всё равно что аспирин. Занятно.
— Разрешите вопрос? Личный, напоследок? — повторно удерживаю его под истерический писк браслета в своей голове. — Почему вы мне помогаете?
— Может, для разнообразия? — он разворачивается. — Или потому, что у вас хорошая интуиция? Или потому, что кто-то может симпатизировать идее "ЗДЕСЬ ВСЕ РАВНЫ"?
— Чистокровные ей редко симпатизируют, — замечаю на автомате. — Кроме тех случаев, когда ходят развлекаться в один конкретный клуб.
— На высоких рангах возможности сильного менталиста учёту поддаются очень плохо, — неожиданно выдаёт он. — Никто кроме самого чистокровного точно не знает, на что он способен в итоге.
— Я в курсе, меня просветили, — киваю озадачено. — И?
— Самая большая проблема высокого ранга знаете, какая?
— Нет! — открещиваюсь добросовестно и абсолютно искренне. — Но могу предположить.
— Сделайте одолжение.
— Одиночество?
— Да. В этом мире иногда бывает чертовски неинтересно жить дальше — когда каждого человека видишь насквозь на несколько лет вперёд.
Он разворачивается и, не прощаясь, уходит.
— А для чего тогда... — начинаю спрашивать в спину.
— Потому что иногда всё-таки встречаешь человека, чьи мысли у тебя вызывают интерес, — бросает он через плечо, не дослушав моего вопроса.
_______
— Здесь, тормози. В радиусе пары километров — ни коммуникаций, ни народу. — Браслет по моей просьбе подобрал место для следующего действа.
В городе есть парк, по факту — лесной массив три на пять километров. Достаточно безлюдный, если по одной из двух дорог доехать до его середины.
Наш живой груз в багажнике уже несколько минут подаёт признаки жизни изнутри, пытаясь стучать во все стороны разными частями тела.
— Я думала, он дольше спать будет, — ворчит гаджет на слуховом нерве.
— Нет, первый укол ему поставил символически, чтобы не было конфликта с этим, — киваю на распотрошённый пакет на переднем сидении.
Местный коллега добросовестно выдал все виды номенклатуры, которые я у него просил, ещё и в двойном размере.
Стук изнутри багажника затихает: наш пленник слышит мои ответы, но не слышит задаваемых вопросов. Соответственно, пытается сориентироваться, о чём речь в целом.
И чё щас будем делать?
На вопрос гаджета отвечаю уже на свежем воздухе, открыв багажник и извлекая из него живой груз:
— Пятипроцентный раствор амобарбитала натрия — в периферическую вену. Поставим ему капельницу.
А чего не уколоть?! Быстрее же?!
