Юрий Бахорин - Меч Севера
«Нет, клянусь Волчицей, это просто невыносимо!» Халима в ярости едва не захлопнула книгу, но вовремя сдержалась и положила ее на стол на раскрытой странице. Книга дает советы на все случаи жизни, побуждает к действию… По крайней мере, подсказывает пути решения сложных задач. И ведь последний стишок совсем не похож на предыдущие. В нем уже нет прежней высокопарности, он как бы более приземлен, словно говорит не о божественных делах и помыслах, а о чем-то мелком.
Последняя мысль неприятно поразила Прорицательницу. Неужели то, что ее волнует, и в самом деле ничего не значащая мелочь? Ее любовь — мелочь?! Значит, и сама она… не достойна внимания! Гирканка нахмурилась, и лицо ее потемнело. Ну нет! Она величайшая колдунья!.. Ну или в скором времени станет ею. Недаром же сам Темный Властелин заметил ее.
Да и книжка, какой бы магией она ни обладала, вряд ли станет тратить свою силу на пророчества, попади она в руки какого-нибудь никчемного существа! И… Великая Тень! Да ведь такая книга и не дастся в руки кому попало!
Но не подвела ли она Севера, забрав у него книгу? Быть может, останься она у Вожака, и он не угодил бы сейчас в смертельно опасную переделку? Нет… Жрица покачала головой. Что-то в глубине души подсказывало ей, что если такое и возможно, то ей, по крайней мере, не в чем винить себя.
Халима прекрасно помнила тот день, когда она сама не своя зашла в комнату Вожака и покинула ее, держа в руках именно эту книжицу, хотя на столе лежало много необычных, более, казалось бы, привлекательных вещей. Она словно пребывала во сне и не помнит, чтобы до того или после хоть раз чувствовала себя так же. Ею словно кто-то управлял, дергал за ниточки, а она шла, послушно переставляя ноги, смотрела, куда ее поворачивали, и брала то, на что ей указывали. И она помнит, как сразу тогда заметила книгу, словно явилась именно за ней, и, схватив ее, бросилась прочь.
«Нет,— решила Халима.— Я не могла навредить».
Это немного успокоило девушку. Она все-таки налила себе вина и откинулась в кресле, маленькими глотками прихлебывая терпкий напиток.
Некоторое время колдунья просто сидела, ни о чем не думая, даже не пытаясь понять смысл только что прочитанного пророчества.
Внезапная мысль поразила ее как удар молнии. Руки затряслись, и Жрица поставила кубок на стол, чтобы не расплескать вино. Так, быть может, она и получила эту книгу для того, чтобы прийти на помощь, когда это будет необходимо? Она тут же, порывисто вскочив, схватила книгу и посмотрела на начало стиха.
Путь воина узок, как сталь у клинка, Но выбор за ним — или Свет, или Тьма.
На этот раз речь шла не о короле, а о воине, но, как и тогда, Халима ни на миг не усомнилась, что воин этот — Север. И как каждый воин он прямо идет к избранной цели. К избранной… Свет или Тьма… А ведь она заключила союз с Темным Властелином, так что тут речь, пожалуй, о ней! Она задумалась. А Свет, значит…
Ее прекрасное лицо вновь исказилось яростью, сделавшей его похожим на отвратительную маску злобного порождения Ксотли, потому что она поняла: пока проклятая рыжая дрянь с ним рядом, он с выбранного пути не свернет! Она вздохнула и прочитала последние строки:
Прикинься лишь Тенью, дочерью Дня, И воин, не зная, возлюбит тебя!
Все правильно. Именно Свет порождает Тень, и хотя она сродни Тьме, но значительно слабее ее. Да, Тьма отступает перед Светом и превращается в свое слабое подобие, способное любого обмануть своей мнимой прозрачностью. Значит ли это, что и ей надлежит изменить себя, чтобы добиться желаемого?
Она едва не возликовала, молниеносно прикинув, как она это сделает, и тут же помрачнела: да разве о том сейчас речь? Ей ведь нужно спасти
Севера, а не обмануть!
* * *— Просыпайся, старая черепаха! — сердито проворчал голос у нее над головой, и Соня нехотя открыла глаза.
Отвратительная образина уставилась на нее тяжелым взглядом и, только когда увидела, что спящая проснулась, удовлетворенно кивнула.
— И вовсе я не черепаха…— ответила Соня, как она сама думала, с улыбкой, а на самом деле скорчив ужасную гримасу.— Просто старенькая,— добавила она, подумав.
— Чего это ты развеселилась? — хмуро поинтересовалась у нее подруга.
— Мне было видение,— охотно объяснила Соня.
— Головой, что ли, во сне ударилась? — недоверчиво спросила Гана.
— Да нет же! — нетерпеливо отмахнулась от нее воительница и, сев на постели, пересказала все, что видела в пламени очага.
— И ты веришь в это? — буркнула Гана, ясно давая понять, что уж сама-то она никак не склонна доверять таким бредням.
— Ox, не знаю.— Соня вздохнула.— Но со мной уже случалось нечто подобное,— тихо добавила она, не уточняя, впрочем, где и когда.— Я хорошо это помню.
— Ну и как?
— Да как тебе сказать… Кое-что в увиденном тогда оказалось правдой, а все остальное еще не случилось.
Обе замолчали, и вдруг Гана вскочила.
— Так что же мы сидим?! Ведь скоро полдень! — выкрикнула она в ответ на недоуменный взгляд подруги.
Соня спрыгнула с постели и начала стремительно облачаться сперва в опостылевшую «сбрую», а потом и в бесформенную одежду, такую же ненавистную, как сморщенная кожа, покрывавшая голову и руки.
— Странно,— проговорила она, одевшись,— что владыка не прислал за нами. Кажется, он ожидал, что мы придем смотреть на казнь.— Она вопросительно взглянула на подругу.— Что бы это значило?
— Уж не испугался ли он? — помолчав, отозвалась та.
— Испугался? — удивилась шадизарка.— Но чего?
— А того, как ты управилась со Странником,— ответила Гана.— Я здорово перетрусила тогда. Думала, что нам пришел конец. Однако я видела, как владыка перестал улыбаться. Не знаю, как на Странника, а на Уру твоя победа произвела впечатление. И я подумала сейчас, а не опасается ли он, что ты попробуешь помешать расправе над господином?
— И что теперь? — Соня зло усмехнулась.— Сидеть в четырех стенах? Ну уж нет! Боится? Отлично! Пусть боится! Испугать противника — выиграть половину боя.
Она подхватила посох, и обе решительно направились к выходу. Не успели они откинуть засов, как дверь отворилась, и двое воинов, что сопровождали старух вчера, преградили им путь.
— Идем,— даже не посмотрев на них, повторила Соня.
— Прошу прощения, госпожа,— с насмешливым полупоклоном ответил один из них,— но владыка просил до вечера его не беспокоить.
— А мне он и не нужен,— успокоила его старуха и попыталась выйти.— Мы покидаем Янайдар!
— Прошу прощения,— с не менее сладкой улыбкой произнес второй стражник,— но вам, почтенные, придется немного подождать. Я обязан сообщить о вашем отъезде владыке.
