Джуанита Коулсон - Цитадель бога смерти
Эрейзан принес бурдюк с водой и удерживал дрожащие руки Джателлы, пока она жадно пила воду. Постепенно краска вернулась на ее лицо и она поблагодарила Эрейзана слабой улыбкой. Затем Джателла смущенно сказала:
— Я… я не хотела изобразить изнеженную барышню.
Тирус понял, что она хочет показать свою стойкость и отпустил ее. Когда она освободилась из его объятий, он почувствовал себя обкраденным. Джателла сказала:
— Я не позволю больше слабости овладеть мной.
— В этом нет ничего постыдного. Для всех нас это было тяжелое испытание, королева.
Разбойники оправились быстрее, чем остальные, по одной причине — из алчности. Они столпились вокруг открытого тюка, споря и ругаясь. Одна из лошадей дезертиров, потеряв седока, ускользнула от Раскалывателей и выбралась из леса со всеми остальными животными. В этом тюке тоже были деньги и драгоценности — доля погибшего разбойника из денег, полученных от королевы. Его наследники сейчас спорили вокруг сокровища. Тирус с отвращением покачал головой и отвернулся от безобразной сцены. Джателла сказала ему:
— Дорче происходил из одного из славнейших родов Куреда. И он погиб такой ужасной смертью.
— Вам не стоит ругать себя, — быстро сказал Тирус. — Мы все рисковали, королева. И вы столько же, сколько и остальные. Боги выбирают кому умереть, а кому — жить. Вашу печаль он унесет с собой к воротам Кета, как украшение.
— Когда мы вернемся в Куред, я принесу в его честь жертвоприношения.
— Честь и память тем, кто умер за доброе дело.
— Разве за доброе? — резко спросил Обаж. — Дорче умер за твое дело, колдун, а не в честной борьбе со своими врагами. Он был замучен грязными дикарями.
Джателла с жаром возразила:
— Тирус не уговаривал вас идти с ним. Вы пошли по собственной воле, во всяком случае, вы так сказали. Если вы уже потеряли свое мужество, то возвращайтесь. Мы освободим вашу возлюбленную для вас.
— Нет, конечно, нет, королева. Я не имел в виду… Я всегда предан вам и пойду до края земли ради спасения Илиссы. Клянусь! — Затем Обаж оставил свой высокопарный тон и вытянул руку в обвинительном жесте, указывая на Тируса. — Но вы были обмануты этим человеком, королева. Он сказал, что он колдун и что он защитит нас своей магией. Но я не видел никакой магии и Дорче погиб, потому что он предал нас.
Все собрались вокруг них. Сэр Микит и другие придворные и телохранители, казалось, склонялись к точке зрения Обажа. Бандиты кончили дележ денег и драгоценностей и Роф сказал:
— Поосторожнее, сэр Обаж. Он колдун, уверяю вас.
— Заткнись! Мне не нужны твои советы. Слово бандита и убийцы! Ха! Что может быть ценнее этого? Вы видите, королева? — продолжал Обаж раздраженно. — Те, кто уверяет, что они колдуны, сами не лучше. Только мы боролись и погибали в этом Ледяном Лесу, а его магия ничем не помогла нам. Он лжец.
Долго сдерживаемый темперамент Тируса взорвался. Он вытянул вперед руки, пальцы широко разведены.
— Да? Ты не видел магии? Я лгу? Тогда прошу тебя, скажи, как может лжеколдун сделать тебя немым?
Глаза Обажа вылезли из орбит, рот был широко раскрыт, язык бесполезно болтался во рту, но ни один звук он не мог извлечь из себя. Он только пыхтел и вскоре затих. Сжав горло руками, Обаж растерянно оглядывался, обезумев от того, что совершенно лишился речи.
Едва заметная улыбка скользнула по лицу Микита. Солдаты были менее воспитаны, но они тоже постарались скрыть свою веселость. Бандиты же ржали во все горло, хлопали руками по ляжкам и валились на землю от хохота, глядя на обескураженного сэра Обажа.
— Я же говорил вам, чтобы вы не выводили его из себя, сэр, мстительно сказал Роф. — В следующий раз слушайте разумные советы, даже если они исходят из уст разбойника. Я ведь знаю многое из того, о чем вы и не подозреваете.
Тирус стиснул пальцы и вернул энергию обратно. Обаж шумно вздохнул и затем нерешительно облизал губы и ощупал пальцами рот. Он вел себя так, как будто считал, что это кратковременное колдовство полностью изменило его облик. Увидев это, сэр Микит презрительно поморщился, ему была не по душе такая мелкая суетливость, граничащая с малодушием. Обаж, обнаружив, что его внешность не пострадала, густо покраснел, что вызвало новые взрывы хохота и издевательства со стороны бандитов.
— Если вы все еще сомневаетесь во мне, — ледяным голосом сказал Тирус, — можете прогуляться в лесу без меня. Я уверен, что вашего меча будет достаточно, чтобы защититься и от Раскалывателей Черепов, и от заколдованных деревьев. Разве вы нуждаетесь в лжеколдуне?
Постепенно смех затих и все глаза смотрели на Тируса с благоговейным трепетом. Обаж проглотил весь свой гнев и затих, осторожный и перепуганный. Тирус вздохнул с сожалением. Такая незначительная демонстрация силы и могущества — и как они растеряны и покорены! Это самая простейшая вещь, короткое заклинание, которое колдуны используют в самом начале обучения. Если даже это их устрашает, что же они собираются делать, когда встретятся с более могущественной магией, когда будут иметь перед собой самого Врадуира.
Джателла испугалась гораздо меньше, чем все. С усмешкой глядя на Обажа, она сказала:
— Уверяю тебя, Тирус, я ни секунды не сомневалась в твоем искусстве и твоей защите. Ты мне разрешишь оставить при себе мой язык?
Оценив ее добрый юмор, Тирус с галантностью поклонился и ответил:
— Я всегда уважаю тех, кто уважает меня, королева.
Джателла усмехнулась, но ее веселье было недолгим. Она повернулась к остальным и сказала:
— Я призываю вас покончить со всеми распрями. Если вам не по душе подчиняться приказам колдуна, как моим приказам, можете оставаться или идти обратно в Куред. Те, кто пойдет с нами, должны подчиняться нам обоим. Наш враг — могущественный колдун, и только Тирус знает, как успешно противостоять ему. Но ни я, ни вы этого не знаем. Если он что-то требует, мы должны повиноваться. Понятно?
Она была потрясающая женщина: плащ растерзан, одежда забрызгана кровью Раскалывателей Черепов, распущенные волосы вьются по ветру. Снега и льды Омаятла и молнии Велака преклонялись перед ней, сами боги подтверждали ее королевские права.
Телохранители подтвердили свои неизменные намерения следовать за королевой куда угодно и выполнять все ее требования. Обажу и Микиту не оставалось ничего другого, как присоединиться к ним, но если раньше их решение сопровождалось многочисленными клятвами, то теперь они говорили просто и не очень решительно — ведь большая часть их мужества осталась в Ледяном Лесу.
