Иван Белов - Ненависть
Несколько десятков пар глаз, выжидающе уставились на Стрелка.
Тот, явно польщенный вниманием, присел на край осыпающегося фундамента, выдержал театральную паузу и сказал:
— Мертвые земли пусты на бумаге. На самом деле — это огромный заповедник для отборного сброда, хороших людей сюда пряником не заманишь. Шляются все кому не лень: беглые преступники, убийцы, золотоискатели, браконьеры, охотники за самоцветами и антиквариатом. Сбиваются в шайки, делят сферы влияния, грызутся между собой. Для них мы угроза, красная тряпка. Я думал, пройдем незамеченными, но отряд слишком большой. А еще ходят слухи про местных, ушедших в леса и ненавидящих вообще всех.
— Охотники за антиквариатом? — прыснул Клаус, и пнул валяющийся под ногами треснувший, чугунный горшок. — Издеваешься унтерменш? Кому нужен этот примитивный хлам?
— Этот никому. Но после того как немцы эмм… омертвячили территории до Оби, остались несколько брошенных городов. Изначально планировалось полностью стереть их с лица земли, а потом толи времени не хватило, толи взрывчатки, их так и оставили, постепенно разрушаться и поглощаться тайгой. Самый большой из них мы увидим сегодня, если перестанем болтать.
— Золотые слова, — поддержал Дирлевангер. — Надо идти, надеюсь смерть Тиля станет наукой для тех кто считает наше предприятие веселым походом с гитарой и купанием нагишом.
— Тиля похоронить надо, — буркнул Шрам. — А то не по христиански совсем.
— У вас пять минут, — подытожил Дирлевангер.
Лопаты ни у кого не оказалось, куски мертвеца осторожно сняли, сбросили в оплывшую яму бывшего погреба, и уронили сверху кусок трухлявого сруба. Скорбная процессия потянулась на восток, снимая головные уборы и кидая сверху горсти серой земли. Мертвые земли приняли первую жертву. Последнюю-ли? Ответ знал лишь Господь Бог, да тяжелые, хмурые ели, нависшие над безымянной могилой.
Движение стало еще более осторожным, Стрелок буквально рыл носом землю, тщательно осматривая местность, перед тем как сделать крохотный шаг. Дистанцию между головным дозором и ядром группы сократили до прямой видимости. Наемники поутихли, перестали курить и орать на весь лес. Смерть Тиля заставила иначе смотреть на тайгу и ждать опасность из-за каждого поворота, заросшей лесной дороги. Упомянутый брошенный город прочно поселился в сознании. Чувствуешь себя исследователем, пробирающимся по непроходимых джунглям, в поисках затерянного города древней цивилизации. Хотя какой там может быть город? В лучшем случае развалины деревянных бараков, которых навидались в Первоуральске, ничего грандиозного, на Колизей или Ангкор — Ват рассчитывать глупо.
В час устроились обедать в неглубоком ущелье, надежно укрытом от ветра и посторонних глаз причудливо выветренными, похожими на окаменевшие фигуры скалами. В рационе армейская тушенка, свежий хлеб и вода.
Руди подсел к Стрелку и тихонько спросил:
— А город большой?
— Не маленький, — неопределенно отозвался бандит, и закинул крошки с ладони в рот. — Мимо не пройдем.
— Дома прямо?
— Небоскребы bleat, — заверил Стрелок, достал карту, развернул и ткнул аккуратно подрезанным, грязноватым ногтем. — Мы сейчас тут, город начинается через три километра.
На указанном участке карты темное пятно бескрайнего леса, горы и пара болот размером с Прибалтику. Никакого намека на брошенный город.
— И где?
— Ну вот, разве не видишь? — удивился Стрелок. — Ах да, и вправду ничего нет. У Вольфа есть довоенная карта, ума не приложу, где он ее раздобыл и сколько это стоило, мы по ней прокладывали маршрут, тебе он ее естественно не покажет. Рылом не вышел.
— А ты, значит, вышел? — обиделся Руди.
— Я теперь лицо особо приближенное к императору, делаю неплохую карьеру, — не повел бровью Стрелок. — Судьба странная штука, вчера вроде террорист и убийца, а сегодня незаменимый боец зондеркоманды. Да чего я тебе рассказываю, давно ли сам помойки за немцами убирал? А сейчас почти человек, сам себе сопельки вытираешь. Должен быть мне благодарен.
— Спасибо, — едва не прослезился от счастья Рудольф. — Прямо не знаю, чтобы я без вас делал.
— Долг каждого доброго христианина помогать ближнему, если не удалось вовремя ему подгадить, — расхохотался Стрелок.
Тебе удалось, — подумал Рудольф и спросил:
— А ты был в этом городе брошенном?
— Был, — бандит помрачнел. — Дважды. Первый раз очень давно, мне было одиннадцать, и отец взял меня с собой. Он умел находить простые слова, от которых душу выворачивало наизнанку. Здесь я узнал о прошлом и начал думать о будущем. Второй раз я пришел сюда десять лет назад и привел уже своего первого сына. Традиция. В Мертвых землях люди становятся самими собой. Уходим, хватит рассиживаться.
Потянулись новые километры старой дороги. Приближение мертвого города совершенно не ощущалось. По логике должно быть все больше следов присутствия человека, а тут ничего. Замшелые камни и лес, кажется становящийся с каждым шагом гуще и гуще. Лешачий край, постоянно показывающий острые зубы. Стрелок дважды находил ловчие ямы, с торчащими на дне острыми кольями. Обе старые, давно заброшенные, с обвалившейся маскировкой. Чуть позже Клаус едва не угодил в огромный, ржавый медвежий капкан, прикованный цепью к огромному дубу.
Заболоченная низина сменилась светлым, сосновым бором, густо заросшим рябинником. Руди запнулся и едва не упал. Из земли торчал металлический столбик с табличкой. Понаставили тут, нормальному человеку не пройти, ни проехать. В траве угадывались подозрительно знакомые, вытянутые холмики. Рядом треснувшая, каменная плита.
— Широкореченское кладбище, — Стрелок словно мысли читал. — Будьте осторожны, говорят мертвецы встают из могил, неуютно им в одиночестве.
— Убогий фольклор мутантов и выродков, — отмахнулся эсэсовец и пихнул ботинком упавший жестяной памятник, с маленькой звездочкой на вершине. — На большее мозги не способны, жаль вас всех в свое время не вырезали.
— Недоработка, — согласился Стрелок. — Тебя просто не было лейтенант, уж ты бы погеройствовал над бабами и детьми.
— Зря дерзишь выродок, — Клаус пошел по могилам. — Защита Вольфа не бесконечна, скоро мы вернемся в Первоуральск и там ты у меня запоешь.
— Тиль тоже мечтал вернуться, — едва слышно прошептал Стрелок и загадочно улыбнулся, продолжив движение. — А сказка, как сказка, ваши европейские ничем не лучше. Те, в которых прекрасный принц насилует Спящую красавицу, сестры Золушки режут себе ступни, и прилетевшие голуби выклевывают мошенницам глаза, в Белоснежке королева танцует в раскаленных туфлях, Русалочка кончает с собой, а Крысолов топит детей.
