Макс Аллан Коллинз - Мумия
– Гони прямо по этим ублюдкам!
Джонатан замешкался, и тогда О'Коннелл сам с силой надавил на его ногу, стоявшую на подали газа. Автомобиль рванулся вперед, подминая встречных и разбрасывая их тела в разные стороны. Кровь алыми брызгами густо окропила капот «Дюсенберга». Эвелин, едва не задохнувшись от ужаса, закричала. Толпа, атакованная автомобилем, казалось, не обратила на многочисленные жертвы никакого внимания. Правда, скорость машины заметно снизилась. Зомби начали облеплять ее с боков, пытаясь забраться в нее, а пассажиры изо всех сил отбивались от них. О'Коннелл и Дэниэлс палили из револьверов, едва успевая перезаряжать оружие, медджай и хранитель музея рубили врагов своими кривыми мечами направо и налево, Эвелин просто отпихивала особенно настойчивых рабов Имхотепа. Даже Джонатан сопротивлялся одной рукой, ловко отталкивая локтем вскочившего на подножку противника.
– Им-хо-теп! Им-хо-теп! Им-хо-теп!
Но задача оказались невыполнимой, и Джонатан, резко свернув в переулок и надеясь разогнаться, сразу же сшиб несколько прилавков. В стороны полетели какие-то корзины с товарами и бутылки, и машина еще раз значительно сбавила скорость. Зомби тут же воспользовались этим и возобновили атаку. Двое из них даже вцепились в Дэниэлса и выволокли его из «Дюсенберга». Тот отчаянно кричал, тщетно пытаясь высвободиться из цепких рук.
– Они похитили Дэниэлса! – воскликнул О'Коннелл.
Ардет-бей наполовину высунулся из машины, стараясь перехватить американца, чтобы спасти его.
Теперь машина оказалась окруженной сумасшедшими со всех сторон, и оставшимся пяти пассажирам пришлось бороться только за собственную жизнь. Никто из них уже не видел, что именно происходило с Дэниэлсом.
А он умудрился стряхнуть повисших на нем зомби и, спотыкаясь о распростертые тела, отступил к стене. Он продолжал стрелять, сшибая нападавших одного за другим. Каждая пуля находила свою цель, навсегда излечивая от безумия одного из несчастных. Но на место упавшего вставал очередной зомби. Наконец барабаны револьверов опустели, и судорожно нажимавшие на курки пальцы Дэниэлса извлекали из оружия лишь глухие щелчки...
Однако зомби, окружив Дэниэлса, близко к нему не подходили. Они обступили его, словно грифы умирающее животное, ожидая, когда природа возьмет свое и обеспечит их ужином...
Внезапно толпа, словно воды Красного моря, расступилась и из нее по-королевски величественно выступил Имхотеп в развевающихся черных одеждах. А вокруг продолжало звучать произносимое почти шепотом:
– Им-хо-теп! Им-хо-теп! Им-хо-теп!
Дэниэлс, проживший полную опасностей жизнь наемника и авантюриста, по праву гордился своей несгибаемой волей и непоколебимой храбростью. Но сейчас, забыв обо всем, он рухнул на колени и заскулил что-то раболепное, обращаясь к высокой зловещей фигуре верховного жреца. Возрожденный Имхотеп горой возвышался над коленопреклоненным американцем.
Дэниэлс вынул из своего мешочка сосуд, украшенный драгоценными камнями, и трясущейся рукой протянул его Имхотепу, словно пожертвование живому божеству.
Тот принял сосуд, кивая и улыбаясь в ответ, как бы благодаря американца за его великодушный поступок.
Дэниэлс довольно оскалил зубы, кивая мумии. В этот момент он снова почувствовал, как в его душе возрождается надежда на спасение. Он выразил свое преклонение перед Имхотепом, и тот, скорее всего, теперь пощадит его...
* * *Ревущий мотором «Дюсенберг» с пятью пассажирами все еще пытался прорваться сквозь плотные отряды зомби. В этот миг безумное монотонное пение толпы заглушил крик, от которого кровь застыла в жилах. Казалось, этот предсмертный вопль еще больше подстегнул Джонатана. Не обращая больше внимания на окружающее, он изо всех сил нажал на газ и, сшибая автомобилем какие-то навесы и прилавки, устремился вперед к свободе. Бешеная езда закончилась почти мгновенно: «Дюсенберг» на полной скорости воткнулся в основание каменного фонтана. Решетка радиатора и крыло оказались смятыми. Машина несколько раз «чихнула» и замерла.
О'Коннелл схватил Эвелин за руку и закричал:
– Скорей отсюда! Спасаемся!
Они выскочили из автомобиля, за ними – Джонатан. Но тут выяснилось, что бежать им некуда.
Со всех сторон их окружали «солдаты» армии Имхотепа, с пустыми глазами и лицами, покрытыми язвами. Они сопели, изо рта у них текла слюна, но они не нападали, а ожидали чего-то.
И снова расступилась толпа, чтобы дать проход своему владыке. Он гордо шел впереди, сопровождаемый своим преданным лакеем Бени. Венгр семенил за Имхотепом, как собачонка, не отставая ни на шаг.
Эвелин крепко стиснула руку О'Коннелла и восхищенно шепнула:
– Он… похож на божество!
Верховный жрец был великолепен в своих черных одеждах. Высокий, красивый, с идеальной фигурой и блестящей загорелой кожей, он действительно представлял собой совершенство. Он полностью восстановился – от бритой головы до кончиков пальцев на ногах. От старых бинтов и гнилой плоти не осталось и следа. Исчезли и жуки-скарабеи.
– Мы пропали, – печально констатировал Ардет-бей.
– Он окончательно восстановился, – многозначительно кивнул хранитель музея. – Теперь ему предстоит воскресить из мертвых Анк-су-намун. Это будет началом для них и концом для всего человечества.
– По-моему, вы оба – закоренелые пессимисты, – сказал Джонатан.
Имхотеп, молодой и красивый, несмотря на свои три тысячи лет, решительно подошел к Эвелин. Его лицо оставалось бесстрастным, а глаза напряженно изучали ее:
– Кита ми фарос, айа нило, исирпан, – произнес он приятным баритоном. По его интонациям все поняли, что Имхотеп отдает девушке какой-то приказ.
Бени вышел из-за спины своего повелителя, чтобы перевести его слова для Эвелин:
– Он хочет, чтобы ты пошла с ним.
– Перевожу для тебя персонально то, что он сказал, – начала Эвелин, обращаясь к Бени, – «Иди ко мне, моя принцесса, настало время сделать тебя моей на века».
Имхотеп сделал еще один шаг в сторону Эвелин, и девушка крепче вцепилась в руку О'Коннелла.
Однако мумия протягивала ей свою ладонь:
– Кунташ дай на, айа нило.
И снова заговорил Бени:
– Иди с ним, и тогда он пощадит твоих друзей.
– Ты полагаешь, что мне нужен твой перевод, хорек паршивый?! – огрызнулась Эвелин.
Толпа снова принялась негромко распевать:
– Им-хо-теп! Им-хо-теп! Им-хо-теп! Им-хо-теп!
Имхотеп стоял, не шевелясь, положив руки на бедра, и снисходительно и надменно улыбался, глядя на тех, кого сумел-таки загнать в угол.
