Комнатка - Гектор Шульц
Через пару поворотов енот пискнул, привлекая внимание, и улегшись на полу, принялся зализывать раны. Мы тоже уселись на пол, и примара помогла мне прислониться к стене. Стена была прохладной, и я блаженно улыбнулся, когда разгоряченную спину приятно обожгло холодком.
– Вот, выпей это, – скомандовала Сакура, вытаскивая из своей торбы пузырек с маслянистой жидкостью коричневого цвета. Я послушно откупорил пробку и в нос ударил яркий аромат трав с небольшой горчинкой. Горло обожгло, но всего на секунду. Следом пришло легкое головокружение и спокойствие.
– Что э-это? – спросил я, отдавая пустой пузырек девочке. Та достала еще одну баночку, в которой была приятно пахнущая мазь, и начала осторожно смазывать мои царапины и синяки.
– Успокаивающее, – улыбнулась она, когда я поморщился и зашипел. – А это заживляющая мазь. Майо сделала перед нашим уходом. Как знала.
– Надо идти д-дальше, – вздохнул я. Сакура обмотала мои руки и ноги влажными тряпочками и кивнула.
– Отдохнем немного. Другим тоже досталось, – ответила примара и, зацепив ногтем еще немного мази, подманила к себе енота, который с любопытством следила за её манипуляциями. – А это тебе дружок. Не вертись!
Енот позволил примаре смазать свои ранки, а потом забрался мне на колени, свернулся калачиком и задремал. Улыбнувшись, я осторожно погладил зверька по мягкой шкурке и повернулся к Сакуре, которая, закончив обрабатывать ссадины Пухляша, развязала мою торбу и вытащила немного съестного. Еду приходилось беречь, поэтому мы наскоро перекусили вареным рисом и кусочком жареного мяса. Еще один кусочек достался любопытному еноту, который сразу же проснулся, почуяв вкусный аромат. Быстро съев свою порцию, зверек перебрался к примаре и, уткнувшись носом в руку девочки, заснул. Задремали и остальные, но не я.
– Ты заметил странное, Молчун? – тихо спросила Сакура. И добавила, когда я мотнул головой. – Там, ну, в жилище Обжоры, были черепа. Много черепов…
– Изгои, – озвучил я очевидное.
– Их было много, – примара закусила губу и нахмурилась. – Даже Шинаши был.
– Нам п-повезло, – кивнул я в сторону енота и тот, словно поняв, что речь о нем, сладко потянулся, наслаждаясь нежными пальцами примары. – А им – нет.
– То подземелье, оно было, как лабиринт. Возможно он тоже пытался им помочь, но его не послушали? – енот, ткнувшись мокрым носом в пальцы примары, тихонько вздохнул. Почти, как человек. – Они не знали, куда идти, и Обжора пользовался этим. Играл, загонял в тупики, а потом…
– Не думай об этом, – я ласково коснулся ладонью плеча девочки. Она вздрогнула, но не отстранилась. Наоборот, серьезно посмотрела на меня.
– Не могу, – тихо сказала она. – Мы столько раз могли свернуть не туда, могли не встретить провожатого, могли не пойти за ним.
– Могли пойти за Унаги. Но мы выбрали этот путь, – твердо сказал я, сжимая пальцы. Сакура кивнула и робко улыбнулась. – Никто не з-знает, ч-что там… да-дальше.
– Никто не знает, куда нам идти, – шмыгнула носом примара.
– Врата.
– Что? – не поняла она.
– Врата, – повторил я. – Су-судья о-охраняет их. Т-т-телевизор говорил.
– Но где они? – пожала плечами Сакура. Енот, услышав эти слова, пискнул, заставив примару в очередной раз улыбнуться. – Кажется, он знает.
– Или знает т-того, кто з-знает, – задумчиво ответил я, смотря на зверька, который смотрел мне словно в душу маленькими черными глазами-бусинками.
Я не знал, сколько времени прошло с момента нашего ухода. Не знал, сколько мы отдыхали. Но мне все же удалось немного подремать, а потом я покараулил, чтобы поспала и Сакура с остальными. Когда же примара проснулась и, зевнув, протерла глаза, я, пусть и с трудом, поднялся на ноги.
– Пора идти, – хмыкнул я, указывая пальцем на енота, который суетился на месте возле участка труб – довольно широкого, чтобы мы могли пролезть.
– Да, пошли, – кивнула примара, беря меня за руку. – Тебе лучше?
– Лучше, – улыбнулся я, легонько сжав её ладонь пальцами. Щеки Сакуры порозовели, и она смущенно отвернулась.
Дальнейший путь проходил с относительным комфортом. По крайней мере было светло и тепло, а енот уверенно вел нас вперед, изредка убегая, чтобы проверить, что скрывается за очередным поворотом.
Постепенно подземелье менялось. Труб становилось все меньше, появились обычные двери и привычные сёдзи, пусть и пошарпанные, но они открывались без скрипа, способного привлечь всех тварей Судилища, что говорило о том, что за ними кто-то смотрит. Даже наш провожатый без привычной суетливости спокойно трусил впереди, практически не оглядываясь на нас.
– Молчун, смотри! – тихая Аши, идущая впереди, указала рукой на стену, на которой висела картина. В простенькой деревянной рамке и закрытая пыльным стеклом, однако это не мешало увидеть, что же нарисовано на холсте.
– Это К-комнатка, – удивленно ответил я. На картине действительно была нарисована Комнатка. Пусть и криво, но узнаваемо: зеленый диван в гостиной, Телевизор в углу, шкафы с книгами, даже Пенсне в кресле и тот был. От картины так и веяло теплом, отчего я невольно улыбнулся.
– Тут еще картины, – проследив за взглядом Фиалки, я увидел, что коридор, в котором мы очутились, в самом деле был увешан картинами. В простых рамках и в тяжелых, которые обычно только в музее и увидишь. И на каждой картине была Комнатка. В быту, в отдыхе, в лицах. Месяц за чисткой картошки. Ратто с Унаги. Спальня нихилов. Бидный Томо с ведром и шваброй. Незнакомые нецесы, незнакомые примары, незнакомые нихилы. Но была и одна закономерность, которую озвучила Сакура. – Молчун. Картины становятся все лучше и лучше.
– Вижу, – кивнул я. Неизвестный художник прогрессировал, его картины выделялись все большим количеством деталей и ярким смешением цветов. Картин было так много, что они закрывали собой все стены. Я даже не представлял, сколько времени ушло у художника, чтобы не только нарисовать все это, но и так идеально подогнать, чтобы ни единой щелочки не было.
Глазея на картины, мы упустили, что простой каменный пол оказался устлан потертыми коврами. Иногда в углах попадались тумбочки, на которых лежали стопки пыльных книг, стояли примитивные вазочки из глины с засохшими цветами.
В носу засвербело от пыли и я, не сдержавшись, чихнул, чем перепугал нашего провожатого. Енот недовольно на меня посмотрел и слишком уж по-человечески помотал головой. Сакура, увидев это, улыбнулась и похлопала меня по плечу, после чего вдруг замерла на месте, приоткрыв рот.
– Ч-что т-такое? – спросил я, подходя к примаре. Та повернулась ко мне и нахмурила брови.
– Запах, – ответила она. – Так пахнет в библиотеке. И так пахло от книг
