Викинг - Александр Владимирович Мазин
Не выпуская весла, Трувор наклонился ко мне:
– Иди отсюда! – рявкнул он мне прямо в ухо.
– Зачем? Я еще могу…
– Пошел отсюда!!! – взревел Трувор. – Воду черпать, глупая нерпа!
Тут я понял, что он здорово нервничает. А еще увидел, что надо мной, балансируя на прыгающей палубе, возвышается огромный датчанин Фрёлав.
– В трюм иди!
Я не стал артачиться. Фрёлав гребет значительно лучше меня. Вдобавок он – в рукавицах.
Место в трюме было занято. Там трудились двое. Одним из них оказался мой Хавчик. Раб впахивал, как заведенный. Тоже понимал, чем пахнет ситуация.
Нижние вычерпывали воду, наполняя кожаное ведро, которое мы на пару с эстом, имени которого я так и не выучил, по очереди вытягивали на веревке (второй прикрывал люк пологом, если волна перехлестывала через борт) и выливали за борт. Это была сравнительно легкая работа. По крайней мере так показалось сначала. Но вскоре спину уже ломило от однообразных движений.
Когда мы поменялись (мы с эстом – вниз, те, что внизу, – наверх), я понял, что наверху было легче. Здесь, в почти кромешной темноте, я должен был ковшом вычерпывать воду, которая плескалась под ногами, и выливать в ведро. Тоже несложно, однако здесь, в трюме, было по-настоящему страшно. Сюда не задувал ветер, зато после каждого удара волны в борт внутри у меня что-то екало от страха. Здесь было очень хорошо слышно, как стонут и жалобно скрипят доски, видно, как гнутся шпангоуты и ходит ходуном обшивка. А вода, непонятно откуда, все прибывала, так что нам с эстом приходилось пошевеливаться. И хотя мы «пошевеливались» изо всех сил, уровень воды поднялся еще на несколько сантиметров. Вдобавок ко всему в трюме невозможно было выпрямиться во весь рост.
Но я черпал и черпал, каждую минуту готовый к тому, что страшный удар о скалу проломит слабую дощатую перепонку между мной и стихией…
В люк спустился Ольбард с жировым светильником в руке. Прогулялся по трюму, внимательно изучая обшивку, и я наконец увидел, откуда берется вода. Тонкая ее пленка непрерывно стекала по бортам, будто качественно просмоленные, проложенные такими же просмоленными шнурами доски вдруг стали полупроницаемыми.
Ольбард обшарил все, от носа до кормы, сдвигая бочонки, мешки, непонятного мне назначения деревянные чурки и прочий груз. Видимо, искал течь. Не найдя, удовлетворенно хмыкнул. Потом посмотрел на меня и, мистическим образом угадав мысли, хлопнул по плечу, гаркнул прямо в ухо:
– Не боись, Волчонок! Это крепкий корабль! – и полез наверх, а уже сверху крикнул: – Не спите, рыбы, шевелись!
Через какое-то время мы опять поменялись. Потом – опять.
Хлынул ливень. Теперь полог наверху надо было держать непрерывно, чтобы дождь не попадал в люк.
К этому времени я уже устал бояться. Тупо делал, что надо. Как автомат…
Прошла целая вечность, пока шторм наконец не начал утихать. Ветер был еще силен, а волны – высоки, но всем, и людям и драккару, сразу стало легче.
Еще через некоторое время дождь кончился, тучи разошлись, и я увидел над головой звезды.
Мы снова сменились, и примерно через четверть часа я выплеснул за борт последнее ведро.
Только теперь я осмелился посмотреть в сторону берега.
Белая полоса прибоя была метрах в пятидесяти. То есть наши жизни висели на волоске…
Видимо, морской бог викингов, как его, Эгир[39], все-таки смилостивился над своими почитателями.
– Это разве шторм, – пренебрежительно заявил Руад, с которым я попытался поделиться впечатлениями. – Были бы мы в открытом море, так и вовсе забава. Вот помню, застала нас как-то непогода у берегов Ирландии… – Он мечтательно прищурился. – Двух рабов пришлось в море бросить… Думали, все. Уже меж собой жребий кинули – кому следующему… Ан ничего. Обошлось. Перун Молниерукий нас, варягов, любит!
Глава 40,
в которой выясняется, что беды, раз за разом обрушивающиеся на героя, имеют вполне конкретное обоснование. Правда, мистическое…
Что бы там ни говорили матерые морские волки, но после этой «забавы» мы высадились в первой же подходящей бухте, выволокли корабль на песок, и компетентные специалисты всерьез занялись техническим обслуживанием «Сокола».
К сожалению, бухточка, вполне подходящая для корабельного ТО, не была оборудована ни фастфудом, ни водопроводом. Поэтому, по распоряжению Хрёрека, была сформирована команда для решения вопросов водо– и едоснабжения.
Возглавил ее Трувор. Естественно, в состав вошел и совершенно бесполезный в сфере судоремонта Ульф Черноголовый.
В наш славный поход мы отправились на лодке.
Да, совсем забыл сообщить: этим утром мы захватили отличный рыбацкий парусник: крепкую четырехвесельную посудину, по утверждению Ольбарда, способную нормально перенести средней силы шторм.
Собственно, она его и перенесла. Внезапно начавшийся шторм отрезал ее от спасительного берега, но – обошлось. Рыбаки, как и мы, постарались отойти подальше от берега… И встретили рассвет по соседству с нами.
Близкое общество нашего «Сокола» оказалось для них куда неприятнее минувшего шторма.
В некотором смысле они сами виноваты. Не стоило удирать. Хотя и рыбачков понять можно. Одного взгляда на плотоядную драконью морду на нашем носу и не менее алчные рожи хирдманнов Хрёрека-ярла достаточно, чтобы возникло непреодолимое желание перенестись миль на тридцать подальше.
В общем, они дали деру. А мы, само собой, погнались. Ольбарду приглянулись мореходные качества лодки, а всем остальным, по-моему, нравился сам процесс.
Сначала у беглецов были неплохие шансы, поскольку берег – на виду, ветер – попутный, а под парусом они шли так же ходко, как «Сокол». Чем, собственно, и покорили шкиперское сердце Ольбарда Синеуса.
Однако, когда от спасительной тверди рыбаков отделяло каких-то полторы мили, ветер внезапно спал, паруса повисли старушечьими сиськами, и участь лодки была решена. Абсолютное превосходство двадцати восьми весел над четырьмя было настолько очевидно для специалистов, что рыбачки даже и не пытались продолжить бегство.
Беглый экипаж состоял из пяти человек. Нет, я оговорился: из пяти трэлей. Разве можно считать человеком существо в железном ошейнике? Мои соратники, во всяком случае, не считали. Кстати, далеко не все рабы здесь, на севере, носят этакие «украшения». Я в этом деле не специалист, но, судя по всему, железом «кольцуют» в первую очередь тех, кто склонен сменить социальный статус. Впрочем, я могу и ошибаться.
