Убийцы и те, кого так называют - Мэри Соммер
– Теперь ты пришёл за моим? – спросил Тони сдавленно. В глазах потемнело, но в этом была и положительная сторона: кому приятно наблюдать, как его убивает самый близкий в мире человек.
– Я должен. Твоё сердце кричит от боли.
– Ничего подобного, это просто тахикардия на фоне продолжительного стресса.
Ему ещё хватало наглости шутить. Железные когти впивались всё глубже, раздвигая мышцы и скребя по рёбрам.
– Будет чуть-чуть неприятно, зато потом боль навсегда покинет тебя.
Голос проникновенно звучал у самого уха, умоляя подчиниться, но Тони не удовлетворила такая дырявая аргументация.
– Всё-таки я предпочёл бы оставить моё сердце на месте. А чувства, которые я в нём храню… пусть они заставляют его иногда болезненно сжиматься, но я согласен с этим жить. Как можно дольше, желательно.
Сердце буквально сжалось, чувствуя приближение железного капкана.
– Что это? – Джек неожиданно приостановил процесс извлечения важного для Тони органа. Озадаченное выражение лица невероятно усиливало сходство с его прототипом.
– Что-то случилось? – поинтересовался Тони.
– У меня не получается.
На мгновение Тони пожелал помочь другу решить его проблему.
– Оставим всё так? – спросил он с надеждой. – Тебе напрягаться не придётся, а я больше не буду жаловаться, честное слово.
– Прежде такого не случалось.
У Тони оставалось всё меньше сил, и он не мог тратить их на сочувствие для своего мучителя, пусть даже в образе друга.
– Да что такое? – не выдержал он.
– Я не могу забрать твоё сердце, потому что оно уже принадлежит кому-то другому.
Острые когти втянулись обратно и вновь превратились в безобидные кольца. Но облегчения это не принесло. Тони больше ничего не удерживало на ногах, и он обессиленно сполз по стволу. Джек опустился рядом на колени.
– Я встречал много людей с безответной любовью в сердце, – сказал он, рукавом промокнув капли пота у Тони на лбу. – Все они страдали, потому что не могли заполучить кого-то. А ты готов отдать, не требуя ничего взамен.
– Я идиот, – ответил Тони.
Воображаемая смола вокруг исчезла, и теперь только медленно утекающая из него жизнь не давала шевелиться. Тони смог поднять руку и стянуть с шеи Джека шарф. Он скомкал ткань и прижал к ране.
– А ты помнишь Тарквина? – Тони боялся отключиться и искал темы для разговора.
– Я не спрашиваю имён, – ответил Джек. Он где-то взял сигарету и непринуждённо закурил.
– Тарквин сейчас король. Если… Да, король.
– Я ничего не знаю о королях.
– Ну как же. Это случилось давно, он был ещё ребёнком…
– Ребёнком? – переспросил Джек. Заметив, что рука Тони ослабла, он положил сверху свою и сильнее надавил на рану. – Я никогда не трогал детей. Сердца их наполнены надеждами и не способны страдать по-настоящему, а потому не представляют для меня интереса.
– Кровожадная ты тварь, – упрекнул Тони, издав нервный, булькающий смешок. Вот бы успеть рассказать об этом Грэйс. – Мне нужно обратно.
Он вытаращил глаза, прогоняя пелену тумана, и попробовал оторвать спину от ствола. Получилось плохо.
– Значит так, я сейчас отключусь ненадолго, – предупредил Тони официально. – Когда я снова очнусь, рассчитываю найти моё сердце на месте. Мы договорились?
Джек не ответил. Он плотнее укутал Тони в тёплый плащ и сел рядом, позволяя положить голову себе на плечо.
– И не нужно мне сочувствия, – добавил Тони шёпотом, – я не собираюсь сейчас умирать. У меня только начинается жизнь, полная удивительных приключений. Я просто посплю – недолго. Я так давно не спал…
– Тони.
Нет. Он ведь вежливо попросил немного покоя, немного отдыха.
– Тони, очнись.
Ну не надо трясти, пожалуйста. Он же не собирался сдаваться и остаться здесь истекать кровью, просто во сне будет чуточку легче перетерпеть эту ужасную боль.
– Тони, посмотри на меня.
Кто-то отвёл его руку от груди и некрасиво выругался. Послышался треск разрываемой ткани. Чуднó… Он не ощущал ног, не мог рассортировать собственные части тела и определить их положение в пространстве, но точно чувствовал на себе четыре руки. Две из них бережно ощупывали его грудь, две другие – тёплые и крепкие – держали его лицо. Какое-то странное многорукое чудовище…
– Раны глубокие, но кровеносные пути не задеты, иначе сильнее бы хлестало.
Услышав незнакомый голос, Тони разлепил веки. Как и следовало ожидать, галлюцинации становились всё более замысловатыми.
– Теперь в Тарквина превратился? – спросил он шёпотом.
Сквозь мутную поволоку перед глазами новое видение выглядело крайне обеспокоенным.
– Молодец, Тони. Давай, поговори со мной! – велело оно требовательно.
Тони прохныкал, что ему не хочется разговаривать.
– Делай что-нибудь.
– Я могу попробовать, но…
– Пыль должна помочь. Ну скорее же!
Голоса превратились в неразборчивый гул, и Тони стал медленно проваливаться в темноту, но те руки, которые тёплые, вновь бесцеремонно встряхнули его голову. Из-за этого мозг ударился о черепную коробку и заболел.
– Нет, останься со мной, – приказал голос. Он звучал убедительно, по-королевски, и ослушаться было страшновато.
Тони сфокусировал взгляд и неодобрительно отметил, что пар из его рта появляется слишком редко.
– А ты настоящий? – спросил Тони у расплывчатого лица. – Я загадал желание, чтобы ты был жив.
– Спасибо, Тони.
– И у тебя есть сердце, я теперь точно знаю. А у меня – нет, потому что я отдал его добровольно.
Тарквин вздрогнул, но обладательница незнакомого голоса и второй пары рук поспешила опровергнуть это заявление.
– На месте его сердце. Бьётся так сильно, что двоим бы хватило.
Незнакомая женщина проводила с телом Тони какие-то странные манипуляции, и даже в сложившихся обстоятельствах это было приятно.
– Тони, где Грэйс?
Сжимающие виски пальцы не позволяли глазам закрыться.
Где Грэйс? Не отдавая себе отчёта в том, что делает, Тони попытался сесть, но попытка провалилась.
– Тони, прошу, скажи мне.
С Грэйс всё должно быть хорошо. Она ведь не страдает от неразделённой любви.
– Тони…
– Я здесь.
Тони отключился и не успел осознать появившуюся на губах улыбку. Голосов стало больше – теперь их разбавили всхлипы. Рук стало больше. Когда сознание частично вернулось, голова лежала на чём-то мягком. Наверное, наступило утро. Он отдыхал в постели, рядом сидела Грэйс и ласково гладила его по волосам – её прикосновения ни с чем нельзя было спутать.
Тони снова открыл глаза. Каждый раз это элементарное движение требовало усилий бегуна на последнем участке марафона.
Всё ещё лес. Сырой воздух, холодная твёрдая земля. Высоко над головой – крона самого большого дуба. Большинство пожелтевших листьев уже опали, и между ветвями просматривались звёзды. Чуть
