Черные лабиринты. Книга 4 - Эмили Ли
– Лён, – перебила она, вырываясь из оцепенения. – Я не могла поступить по-другому. Они не были для меня монстрами, понимаешь? Как я смогла бы жить, зная, что моя жизнь могла спасти десяток других? И потом Элгараан знал, где находится портал, без него мы бы не выбрались из лабиринтов! Ты поступил бы так же!
Келлен презрительно фыркнул, показывая своё отношение к её словам.
– Вот только не надо врать! – вдруг разозлилась Туён. – Неужели ты бы выбрал себя, зная, что твои родные и близкие умрут? Твои друзья умрут?
– Да, я всегда выбирал себя, – отрезал он и отвернулся, уставившись в темную полосу леса. Взгляд спрятал, но Туён успела заметить промелькнувшее там смятение.
– Я тебе не верю, – прошептала она.
– Твоё дело, – бесцветным голосом ответил он.
Ничего нового. Вот только прошлые разы она пыталась объяснить, а он не давал ей этого сделать. Поэтому и сейчас не хотела начинать пустые разговоры, что отравляли минуты рядом. Зря он… Разрушил её иллюзию.
Туён жадно бродила взглядом по его профилю, старательно запоминая каждую его черточку, понимая, что однажды им всё же придется расстаться, что однажды он сумеет так затеряться на просторах одной из стран, что найти уже не удастся. А может, однажды, она найдет его и обнаружит, что он счастлив с другой. С той, что не предаст, что не ранит, что будет только для него…
Рука потянулась к его лицу, желая коснуться, но замерла, так и не достигнув цели. Это они тоже проходили. Прошлое её прикосновение вызвало его гнев, но страшнее было не это, а та боль, что снова возникла в его красивых темных глазах. Боль, которая была отражением его отношения к ней. Предательница. Это читалось тогда.
Коснуться сейчас, значит, снова обречь его на это. Нет. Уж лучше пусть остается в спасительном безразличии, таком, как сейчас. Она не посмеет нарушить покой его души. Больше не имеет права. Как и не смеет больше обижать словами любви.
Она убрала руку, прижимая к своей груди.
Её решимость бороться… эгоизм? Ещё одна ошибка?
Внутри стала разрастаться воронка безвозвратности, конечности, принося с собой слезы. Нужно отпустить. Нужно быть сильной, подняться и уйти. Нужно освободить его от её присутствия, чтобы он мог жить дальше, чтобы когда-нибудь был счастлив… без неё… Сейчас… ещё немного… ещё пару минут… пока ещё есть силы сдержать всхлипы…
– Лён… – его имя беззвучно слетело с губ шелестом взволнованного дыхания.
Любимый. Сильный. Гордый. Вредный. Надежный. Нежный… Он открыл ей душу, а она его предала. Такое не прощается. Понимала…
Он почувствовал её смятение, а, может, просто уловил взволнованное дыхание и повернул голову, бегло скользнул взглядом по лицу. Уголок губ дрогнул… Туён знала, что за этим последует. Усмешка. Презрительная или злая… И знала, что заслужила, вот только всё равно было очень больно.
– Прости меня, – сдавленно проговорила она и поднялась, забрала свою сумку, – и прощай…
Смотреть больше на него не могла, иначе упадет в ноги и будет выть и умолять позволить стать его тенью, стать кем угодно, лишь бы иметь возможность хоть иногда видеть его. И если бы она была уверена, что это сделает его счастливым, то так и поступила бы…
– Что?.. Всё?.. – иронично произнес он, окидывая при этом внимательным взглядом. – И даже не узнаешь, что я тебе собирался сказать?
Туён от неожиданности не сдержала всхлипа.
– Ты молчал…
– Я говорил, но ты меня перебила… – он недовольно фыркнул, – как всегда…
Она поставила свои вещи и послушно села, поднимать на него взгляд не рискнула.
– Прости…
– Ещё одно «прости» и меня стошнит.
– Про… – она осеклась и расстроенно поджала губы, а потом напомнила: – Ты хотел мне что-то сказать.
– Да, гадости, – усмехнулся Келлен.
Туён грустно улыбнулась, слеза сорвалась и капнула на ногу, потом ещё одна и ещё. Гадости… В этом весь Келлен. И эту сторону его тоже любила… Всей душой…
Он поднял палку и принялся ворошить угли, зачарованно, почти не мигая, уставился на костер, словно ища там ответы.
– Я говорил, что не вижу смысла в наших отношениях, что нет самого главного: доверия. Быть рядом и каждый день думать о том, а не исчезнешь ли ты в попытке спасти чью-то никчемную жизнь… Понимать, что не я составляю твой мир, а сотни других людей, вещей, зверей… – на последнем слове он горько усмехнулся, – невыносимо. – Келлен поднял столб искорок и какое-то время смотрел, как они тают во мраке. – Но ещё невыносимее было бы всего этого лишиться… Я ведь с самой первой встречи понимал, что ты чокнутая и что от тебя нужно держаться подальше, но в то же время понимал, что именно это в тебе мне и нравится… И если я раньше всё гадал, наказание ты моё или благословение, то сейчас я уверен – наказание. Ведь такому законченному эгоисту, как я, только такая спутница жизни и должна была достаться.
Он замолчал, а Туён боялась дышать, говорить, двигаться. Его слова… Что они значат? Он простил? Он подумает? Он… Что они значат? Нельзя надеяться, ведь если… то она просто умрет… не вынесет боли…
– Я люблю тебя, – наконец-то прервал молчание он, догадываясь, какие её сейчас терзают сомнения. – Люблю и принимаю тебя такой, какая ты есть. Прости, что мне нужно было столько времени, чтобы осознать это. И спасибо, что приняла меня таким, какой я есть, и не сдавалась, ждала, искала, давала мне время…
Любит?.. Любит?.. Лён… Он… Простил?..
Сердце бешено застучало, уже не в силах справиться с нахлынувшей волной надежды. Слезы полились из глаз, размывая любимый силуэт. Ей показалось, что её сейчас разорвет от переполняющих эмоций. Хотелось обнять и прижать к себе, но не понимала: имеет ли право… Хотела смеяться от счастья, но почему-то продолжала плакать… Грудь всё чаще вздымалась, пытаясь захватить больше воздуха, но никак не получалось. А сердце продолжало разгонять кровь… В ушах зашумело… А потом мир померк…
***
– Туён… Туён… очнись… Туён!
Столько тревоги в голосе, она залечивала её раны души, кровоточившие все эти долгие месяцы пустоты и одиночества. Её Лён… любит… волнуется.
Туён открыла глаза и нежно улыбнулась, рука дотронулась до его колючек отросшей щетины.
– Что случилось? Тебе плохо? – взволнованно произнес он, всматриваясь в её лицо, постоянно гладя её волосы, как
