Хладнокровный ублюдок, яростно рвущий аристократов - Геннадий Борчанинов
Причём спектр их применения разнился от простейших бытовых амулетиков (чтобы молоко не скисало или чтобы домашние вредители не заводились) и до полноценных боевых тотемов, колоссально повышающих боевые возможности мага. Та же Подвеска Последнего Шанса или Призма Чёрной Луны, всё это дело рук артефакторов. Пусть даже секрет их изготовления давно был утрачен.
И я вспомнил одно непреложное правило. Если где-то прибыло, то где-то убыло. Всё стало ясно. Бельские практикуют человеческие жертвы, чтобы напитывать свои артефакты силой.
— Руку на шар, — капризно приказала девушка.
Здесь точно был какой-то подвох. Ловушка. Шар напоминал тот, которым меня проверяли на входе в банкетный зал. Может, они хотят убедиться, в самом деле я Спектр или нет?
— Правую? Левую? Может быть, обе? — спросил я. — Простите, я в первый раз участвую в тёмных нечестивых ритуалах, и не знаю, как себя вести.
— Ты испытываешь моё терпение! — прошипела Катя, проводя трезубцем по обездвиженному телу Риты.
Остановился трезубец у самого её горла, на молочно-белой коже выступили алые капельки крови, похожие на маленький бисер.
— Ладно, ладно, чего вы! — воскликнул я. — Кладу.
Я медленно начал подносить руку к прозрачному хрустальному шару. Касаться его не хотелось совершенно, я чуял подвох, но выбора не было. Риту лишат жизни быстрее, чем я успею что-то сделать. Даже если я попытаюсь воздействовать магией на трезубец в руках Кати, она почувствует воздействие раньше, чем я успею закончить. А для того, чтобы убить беззащитную девушку, хватит одного короткого движения.
Поверхность шара оказалась гладкой и холодной на ощупь. Он засветился мягким белым светом, и я заметил, как загорелись глаза Кати и как приосанился Вадик, стоявший чуть в стороне.
— Спектр… — выдохнула она. — Быть не может…
Я попытался оторвать ладонь от поверхности шара, но не смог, словно бы это был не хрусталь, а мощный электрический магнит, а кости мои состояли сплошь из железа. Я почувствовал себя волком, сунувшим лапу в капкан.
— Да, твоя магия… Это что-то невообразимое, — хищно улыбнулась Катя. — Она отлично послужит нашему клану.
— А если я откажусь? — спросил я.
— У тебя нет выбора, — фыркнула девушка. — Готовьте ритуал.
Я попытался обратиться к своему источнику магии, но не ощутил ничего, только слабый отголосок откуда-то изнутри шара, от которого я так и не мог отлипнуть.
Люди в балахонах, окружающие нас широким кольцом, затянули какую-то заунывную песню на незнакомом языке, от звуков которой у меня холодок побежал по коже. Я попытался снова оторвать ладонь от шара, лежащего на постаменте рядом с головой Риты, но не сумел, будто приклеенный. Шар, однако, держался на постаменте неплотно, удерживали его лишь несколько золотых скоб, а золото — металл мягкий.
— Не дёргайся, Заславский, — посоветовала Катя. — Жди смирно, и твоя смерть будет лёгкой.
Ну уж нет. Я буду биться до самого конца.
Шар поглощал мою магию, высасывал по крупицам, я не мог сотворить даже простейшего заклинания. Значит, будем действовать по старинке. Я вспомнил слова Остермана. Кто ты без своей магии?
У меня на этот вопрос имелся ответ.
Катя запела тоже, убрала трезубец от Ритиного горла. Говорят, девушек бить нельзя, дворянский кодекс чести запрещает поднимать руку на противоположный пол. К счастью, я больше не дворянин.
Она неосторожно подошла ко мне чересчур близко, видимо, посчитав, что без магии я ни на что не способен. Распространённая ошибка среди дворян.
Я схватил её за волосы, резко дёрнул вниз, к постаменту. Хрупкая и миниатюрная Катя на ногах не удержалась и впечаталась лицом прямо в постамент, взвизгнула, а я сумел оторвать шар от креплений. Освободился хотя бы так, от руки он по-прежнему не отлипал.
Песня не смолкла, не затихла, один только Вадик вскинулся, подорвался на защиту своей невесты, замахал руками. В мою сторону немедленно полетели несколько вихрей, увернуться от которых я не мог.
Я не придумал ничего лучше, чем загородить собой постамент с Ритой, и выставить перед собой руку с шаром. Вихри долетели до нас почти мгновенно, но едва они коснулись шара, как тот вспыхнул голубым светом, развоплощая и поглощая чужую магию. Я рассмеялся в голос.
— Ты идиот, Вадик! — воскликнул я.
Песня не замолкала, люди в балахонах стояли кругом, по периметру крыши, и я рванул к ближайшему из них, с разбега влетая ему двумя ногами в грудь. После такого удара не устоял бы даже носорог, что уж говорить про тщедушного колдуна. Я выбил весь воздух у него из лёгких, маг отлетел к парапету, окружающему крышу, перевалился через него и полетел куда-то вниз.
Я же вскочил на ноги и кинулся к следующему певцу.
— Держите его! — рявкнул Вадик. — Не дайте ему уйти!
Удержать меня они могли только в одном случае. Если я лягу на спину и сложу руки на груди, как покойник.
В меня снова полетели заклинания. Всех видов, самые разные, начиная от простых огненных шаров и ледяных стрел и заканчивая вспышками света и ползучими лозами, пытающимися меня обездвижить. Я ловил их на шар, словно на маленький кулачный щит, хрусталь вспыхивал всеми цветами радуги.
Я носился по крыше, как ужаленный, руками и ногами забивая уродов в балахонах, которые ничего не могли мне противопоставить, для их магии я был неуязвим. Свою, впрочем, я тоже использовать не мог, но меня это не слишком-то тревожило. Всю свою жизнь я привык обходиться только своими силами, и сейчас многолетние тренировки давали свои плоды.
Очнулась Катя, пошатываясь, начала подниматься на ноги. Её смазливое личико было перепачкано в крови так, что она была похожа на упыря.
— Что вы делаете, болваны⁈ Продолжайте ритуал! — завопила она.
Они запели снова, со стороны лестницы послышался грохот кованых сапог. К нам на крышу бежали охранники небоскрёба, чтобы помочь своему хозяину. Раздались несколько выстрелов, стреляли в меня. Ловить пули я не стал, да и не мог при всём желании, с шаром на руке я был всего лишь обычным человеком и реакции на такой трюк у меня не хватит.
— Не стрелять! — взвизгнула Катя. — Взять живьём!
Я рванул к ней, вновь опрокидывая её наземь богатырским пинком, перескочил через постамент. Шар случайно коснулся Риты, и та вдруг застонала, открывая глаза.
