Варяг. Мечи франков (СИ) - Мазин Александр Владимирович
— А славно сказано! — воскликнул Стевнир. — И я слыхал об этом Изборе. Говорят, он был великим воином, а уж потом стал колдуном. Варт, а может, мне тоже креститься? Даст мне тогда конунг франков здешнее ярлство?
— О тебе я ничего не знаю, — честно ответил Сергей. — Но думаю, когда землю получит Хрольв, он поделится с другом и сделает тебя ярлом.
— Что ж, тогда я клянусь Молотом Тора: как только я стану здешним ярлом, то ты, юный хёвдинг, навсегда станешь моим другом!
— Когда ты примешь Христа, Стевнир, клятва Тора уже не будет иметь значения, — заметил Сергей. — Но это и не важно, потому что я уже твой друг, Стевнир-хёвдинг.
— И ты опять прав, Вартислейв! — Стевнир так воодушевился, что даже вскочил. — Клянусь своей славой, тогда я назову тебя своим братом!
— Как захочешь, так и назовешь, — прорычал Хрольв, недовольный тем, что больше не в центре внимания. — Что мне делать? Принять Христа или драться?
— Соглашайся, конунг, — сказал Стевнир. — Попасть в Валхаллу — это славно, но я бы еще пожил ярлом в стране, где даже козы размером с наших йотландских коров!
Сергей посмотрел на Хрольва и вдруг понял: тот все уже решил.
Вот только что он решил?
— На переговоры со мной пойдут… — Хрольв почесал лохматый затылок, оглядел присутствующих. — Ты… — Палец Пешехода ткнул в грудь Стевнира, — ты, ты и еще ты… И ты! — палец указал на Сергея.
Тот, впрочем, даже не сомневался, что попадет в список.
А вот Рёреха Хрольв не выбрал. Хотя княжич был вождем нескольких кораблей, непосредственным начальником Сергея и вдобавок родичем Пешехода.
А еще Сергей готов был поставить гривну серебра против горстки дирхемов, что у великана был план. Он даже не исключал, что громадина-конунг уже обо всем договорился с Бургундским, а это обсуждение, оно так, чтобы народ не подумал, что лидер не уважает его, народа, мнение.
Нет, все же удивительно, что в этой огромной башке, больше похожей на волосатый ледниковый валун, спрятан такой изощренный ум.
Сергей ждал герцога Ричарда Бургундского со свитой, но они пришли все, все благородные франкские лидеры. Все четверо: король, герцог и пара графов, которые мало чем уступали и герцогу, и королю. Еще — два епископа. Нет, один даже архиепископ.
Пешеход возвышался над французами, как верблюд над охотничьими лошадками. Огромный, косматый, со следами старой крови на рукавах рубахи. А вот кольчуга его блестела, отдраенная, наново смазанная и чертовски дорогая даже на вид. Воин, что тут скажешь.
А сказал он то, что воину и положено сказать в подобном случае.
— Боятся меня, — бросил Хрольв Стевниру по-нурмански. — И правильно.
Сергей не сказал бы, что французы боялись. Опасались, да. Не более.
Собственно, он сам тоже опасался. Такие встречи — всегда риск. Вырезать разом все командование противника — такое искушение. Вот почему всегда очень тщательно согласуется и численность охраны, и место встречи.
В данном случае кое-какие договоренности были нарушены. Например, расширившимся составом французской «делегации». Но по тому, как держались французские лидеры, Сергей понял: резать северян они не планируют. Все спешились, даже Карл. И встали недалеко. Такой громила, как Пешеход, достанет их одним броском. Конечно, эти господа тоже не домашние собачки. С оружием управляются будь здоров. Точнее, наоборот, могут запросто здоровья лишить. Окончательно. Но и они наверняка в курсе, что такого, как Хрольв, смерть не остановит, по крайней мере сразу. Даже с клинком в животе он успеет прикончить и своего убийцу, и еще парочку героев.
Пока Сергей прикидывал варианты взаимной резни, противоборствующие стороны обменялись приветствиями.
Затем король Карл, как формальный глава французов, произнес короткую речь. Суть ее свелась к тому, что Хрольву и прочим викингам — кирдык. Говорил король не на французском диалекте, а на том варианте языка франков, который понимали на всей территории бывшей империи Карла Великого, а также по ту сторону пролива и на большей части Скандинавии. Потому поняли его все. Но не все согласились.
Пешеход осклабился во всю шеренгу крупных троллиных зубов и сообщил, что и у него, и у французов есть аж целых два варианта будущего: драться или предложить ему, Хрольву, что-то действительно интересное. И он, Хрольв, даже не знает, есть ли у них что-то более интересное, чем хорошая такая драка, после которой он, Хрольв, отправится прямиком в Валхаллу, сопровождаемый десятками убитых им врагов, коим там, в Валхалле, суждено ему, Хрольву-конунгу, прислуживать.
Французы зашумели, но шум стих, когда подал голос Ричард Бургундский. Герцог предложил предоставить слово Церкви. Никто, естественно, не возражал, и Церковь в лице пришлого архиепископа слово взяла. И сообщила, что нет ничего важнее спасения души. А также что нет никакой такой Валхаллы, а есть рай для праведных и ад для всех прочих.
Викинги заворчали… Но тут уж вмешался Хрольв, и ропот стих.
— Возможно, ты и прав, — сказал Пешеход. — Но хотелось бы чего-нибудь повесомее.
И уточнил: двести марок серебра. Всего двести марок — и он примет христианского Бога. Еще двести марок — и его примеру последуют лучшие люди его хирда. На его взгляд, это была неплохая компенсация за то, что никто не умрет.
Это было дерзко. Нет, восемьдесят кило серебра не такие уж большие деньги на королевско-герцогском уровне. Но сам факт, что их требует припертый к стенке, вернее, к реке викинг…
— У меня другое предложение! — перекрывая гомон, заявил граф Парижский.
Предложение оказалось неожиданным. Суть его состояла в том, чтобы не просто крестить Хрольва, а сделать это максимально пафосно. Сам граф готов стать крестным отцом Пешехода. Более того, граф Роберт готов дать крестнику собственное имя. Что сделает его и Хрольва практически родственниками во Христе. Ну а за другими дарами тоже дело не станет. Он, граф Парижский Роберт[29], — человек не бедный. Потому что богатый.
И победоносный взгляд на короля.
Надо полагать, с финансами у Карла дела обстояли сложно. Не удивительно. Он же непрерывно с кем-то воевал. А война — это расходы. Нет, не так. Война — это Расходы!
Хрольв сделал вид, что задумался. Именно сделал вид. Ну так и есть! Они еще на прошлой встрече согласовали условия смены веры. Правда, не с графом Робертом, а с Ричардом Бургундским. И сейчас граф либо опередил герцога, либо просто легитимизировал тот договор.
Поэтому и думал Пешеход недолго.
— Родство и поддержка такого славного воина, как ты, эрл Роберт, — это много значит! — изрек конунг. — И я не сомневаюсь в твоей щедрости.
Осталось только договориться о деталях. Но это уже не царское дело. На то помощники имеются.
Но на этом не закончилось. Ближе к закату в лагерь викингов пожаловали представители короля. Карл Третий по прозвищу Простак, который на деле был кем угодно, но уж точно не простаком, желал пообщаться с будущим христианином Робертом.
С глазу на глаз.
Общение это затянулось.
Миновала полночь, а Хрольва все не было.
Никто из северян, впрочем, по этому поводу не переживал. С конунгом ушли пять десятков хускарлов. Случись с ними что-то нехорошее, слышно было бы издалека.
Тем не менее никто из командного состава северян спать не ложился. Собрались в Хрольвовом шатре, пили винишко, закусывали… В общем, приятно проводили время в ожидании вождя.
Хотя о бдительности никто не забывал. Караульщики на своих местах, стража бдит. Как бы ни было маловероятно, что французы решат напасть, но вдруг…
Хрольв вернулся к началу предпоследней стражи. И первым делом выдернул из-за стола Сергея. Выдернул, поднял, стиснул так, что хрустнули ребра, и, обдав густым духом чеснока и перегара, поцеловал в лоб. Потом поставил на землю и провозгласил торжественно:
