Благословение небожителей. Том 6 - Мосян Тунсю
Се Лянь взмолился про себя: «Хватит!» – и прикрыл лоб рукой. На его счастье, в этот момент раздались крики нищих:
– Добавки!
– Принесите ещё мяса!
– Куриный бульон пресный, добавьте соли!
Му Цин не выдержал:
– Нельзя ли повежливее?! Вы как-никак в храме!
Бездомные пропустили его слова мимо ушей. Они защищали столицу плечом к плечу с небожителями и своими глазами видели, как те тряслись от страха наравне с обычными смертными, а некоторые и вовсе пытались удрать в решающую минуту. Кроме того, прожив долгое время с Ши Цинсюанем, бродяги начали подозревать, что большинство божеств похожи на него: попросту говоря, легенды сильно преувеличивают!
Внезапно с кухни донёсся крик:
– Кто это сделал?!
Се Лянь вздрогнул и побежал на шум. На кухне кабан-мясник и петух вопили во всё горло, и принц поспешил их успокоить:
– Тихо, тихо! Что случилось?
От испуга кожа демона покрылась пупырышками, и он ещё больше стал похож на настоящего петуха.
– Дядюшка! – жалобно воскликнул он. – Какой-то негодяй всё сожрал! Я только нырнул в чан, а когда высунул голову, в мисках не осталось ни капли супа! Не иначе, это проделки нечисти!
– Тебе-то чего бояться? Ты и сам нечисть! – буркнул кабан-мясник.
Се Лянь в изумлении замотал головой:
– Как же так? Я ведь своими глазами видел, что вы приготовили больше пятидесяти порций!
– Вот именно!
Принц взглянул на миски – совершенно пустые – и крепко задумался. Затем он вспомнил кое о ком, развернулся и увидел, что Хуа Чэн стоит в проходе, прислонившись к дверному косяку.
– Саньлан, неужели…
– Скорее всего, – невозмутимо кивнул тот.
– Хм… Должно быть, тоже пришёл поздравить. Я, разумеется, всегда ему рад, вот только прокормить его сложновато. Он в одиночку съел всё угощение, как теперь быть?
Хуа Чэн улыбнулся:
– А никак. Добавим к остальному долгу.
Нелюди, поворчав, смирились со своей участью и вновь принялись за готовку. Не успел Се Лянь перевести дух, как теперь уже со двора послышались крики и брань. Принц подался в ту сторону, но Хуа Чэн сжал его плечо и вывел через другую дверь.
Держась за руки, они покинули святилище Водяных Каштанов. На узкой тропинке идти по одному было куда проще, но они не желали расцеплять пальцы и петляли среди деревьев.
– Саньлан, куда мы идём?
– Там слишком шумно, пусть развлекаются без нас.
Се Лянь оглянулся на ходу и с беспокойством спросил:
– И мы их оставим? Святилище Водяных Каштанов только починили! А если его снова обрушат?
– Пусть хоть каждый день рушат! – отмахнулся Хуа Чэн. – Отстроим заново.
Принц от души рассмеялся.
* * *Ночь. Храм Тысячи Фонарей. Се Лянь после купания облачился в тонкое нижнее одеяние белого цвета и, опершись о край нефритового стола, выводил на бумаге черту за чертой. Он составлял прописи для Хуа Чэна. Князь демонов, откинувшись на стуле, сидел неподалёку, тоже в нижнем одеянии. Он расстегнул воротник и со скучающим видом крутил в руках коралловую бусину, вплетённую в косицу. В мягком свете лампы Хуа Чэн долго не сводил с Се Ляня глаз, а затем, словно налюбовавшись, сощурился и вздохнул:
– Гэгэ, оставь, идём отдыхать.
Принц недавно уже получил сполна и не собирался вновь попадаться на ту же удочку. Было в тоне князя демонов нечто такое, от чего уши Се Ляня вспыхнули, но он взял себя в руки и упрямо продолжил писать.
– Нет уж, – сурово ответил он. – Саньлан, сегодня кто-то опять назвал твой почерк паршивым. Тебе нужно усерднее практиковаться. Иначе я под землю провалюсь со стыда, когда люди узнают, кто тебя обучал.
Князь демонов подался вперёд и вскинул брови:
– Гэгэ, помнится, раньше ты на мой почерк не жаловался…
С тех пор как Хуа Чэн вернулся, Се Лянь постоянно потакал ему, старался исполнить любую просьбу и вот, похоже, разбаловал – князь демонов окончательно потерял совесть. Покончив с прописями, принц отложил кисть и отчеканил:
– Не морочь мне голову. Всё готово, можешь приступать.
Хуа Чэн неспешно подошёл к принцу со спины, обхватил его за талию и, наклонившись, опустил голову ему на плечо. Затем отцепил от косицы коралловую бусину, положил на бумагу и велел ей гоняться за бусиной Се Ляня. Теперь они катались из стороны в сторону, мешая писать.
Своим озорством он явно пытался перетянуть на себя внимание. Принц вспомнил слова Третьего Глаза – мол, его высочество наполнен демонической энергией – невольно улыбнулся, но затем проворчал:
– Пиши аккуратно.
– Как скажешь, гэгэ.
Хуа Чэн вывел на бумаге несколько строк и отложил кисть в сторону. Се Лянь взглянул на его творение и в который раз про себя вздохнул: «Безнадёжно». После короткого молчания принц добавил внизу четверостишие, осторожно подул на лист и взял его в руки. Теперь оба могли полюбоваться на результат совместных усилий.
Увидевший бескрайность моря,Величественность бурных водНавеки позабудет вскоре,Как тихий ручеёк течёт.А кто узрит хотя бы разТе облака, что над Ушанем,О прочих думать сей же часНавеки тоже перестанет.Так я иду цветущим полем,Презреть его красу готов;В том помогает сила волиИ с ней моя к тебе любовь.Даже Эмин, лежащий на краю стола, распахнул глаз и одобрительно посмотрел на бумагу.
– Бесподобно! – расхохотался Хуа Чэн. – Гэгэ, скорее напиши своё имя. Этот шедевр не оставит равнодушными потомков и прославит тебя в веках!
Се Лянь подписал стихотворение именем князя демонов, а добавить к нему своё у него рука не поднималась. Хуа Чэн, отсмеявшись, напустил на себя серьёзный вид:
– Не нужно стесняться. Давай я помогу.
Он взял руку принца и вывел кистью несколько иероглифов. Се Лянь не знал, смеяться или плакать: никто и никогда не разобрал бы написанное. Он откинул голову Хуа Чэну на грудь, но мгновение спустя едва не подскочил на стуле – внезапно вспомнил, где уже видел эти каракули.
– Саньлан, у тебя на руке! – Принц схватил Хуа Чэна за предплечье, задрал рукав и радостно вскрикнул.
Когда они жили в святилище Водяных Каштанов, Се Лянь однажды заметил на руке князя демонов таинственные символы, похожие на иноземные письмена. Оказывается, то было имя принца!
– Ты наконец-то понял? – улыбнулся Хуа Чэн.
– Мне следовало раньше догадаться, просто…
Просто почерк у князя демонов был и правда чертовски паршивый!
Хуа Чэн угадал мысли принца и рассмеялся, а затем снова приобнял его за талию и поцеловал в лоб.
– Не волнуйся, гэгэ, достаточно того, что ты в каллиграфии мастер. Это радует меня в тысячи раз больше моих собственных успехов.
Се Лянь прикоснулся к татуировке – судя по цвету, краску загнали глубоко под кожу.
– Ты сделал это в детстве? – тихо спросил принц.
Хуа Чэн опустил руки и с улыбкой кивнул. Се Лянь представил эту картину: маленький мальчик тайком наносит на предплечье имя человека, которого боготворит. Должно быть, это было очень больно! Такой наивный и вместе с тем храбрый малыш…
Пальцы крепко сплелись, красные нити перепутались. Се Лянь вспомнил сражение на горе Тунлу год
