Акселератор жизни. Слой четвертый - Сергей Александрович Соколов
«Есть! Получилось!»
Его торжеству не было предела. Перед взором предстала улыбающаяся Захария, которая поднимала бутылку пива, стукаясь ею с бокалами других девушек. Вся компания, судя по виду, что-то отмечала.
«Это окружение пришельца, но его самого нет», — оценил серафим в тот момент, когда образ стал исчезать, сменяясь новым. — «Где он? Я хочу знать! Покажи».
Но вопреки желанию, Валис вновь стоял в светлом зале, полном белых колонн.
«Зараза! Захария, мразь, я лично убью тебя своими руками и плевать на правила!» — мысленно выругался серафим, судорожно предпринимая попытку, чтобы вернуть образ, но вздрогнул, услышав ровный мужской голос:
— Правда, они замечательные? Взгляни на Зою… — Валис вновь очутился в гостиной: сейчас все сидели и слушали пение блондинки, пальцы которой бегали по струнам гитары. — А Мэйли? Иногда мне кажется, что она сильнее меня. Мальвина… Кроткая, будто пугливая лань, но когда припечёт, то может сделать такое, что даже мне страшно становится.
Перед Валисом начали представать разные картины. В следующем образе была черноволосая красивая девушка, заливающая огнём магии статного мужчину, который строил защитную технику, пытаясь сдержать атаку.
— Мила… Даже сейчас она тренируется, ощущая свой безграничный потенциал. У меня и половины её таланта нет. — До слуха Валиса донёсся сдержанный смешок, а предстающие перед ним картины начали меняться ещё стремительнее. — Елена… Мне бы её бесстрашие и безрассудство. С ней может соперничать лишь Клавдия, которая полная её противоположность. Жанна… Здесь даже комментарии излишни. Вика… Холод которой сравним лишь с её страстью, но в данном случае интересно совсем не это. У нас с Тори есть одна общая черта: мы не задумываясь убьём любого, кто угрожает дорогим нам людям. Даже не так… Сотрём в пыль. Из дерьма пыли не получится, но я попробую.
Айзек вышел из-за колонны рядом, тяжёлым взглядом измеряя оцепеневшего от происходящего Валиса.
— Было забавно смотреть на то, как ты ругаешься на Кристи, виня её во всех своих неудачах. Незаслуженно. Правда в том, что она не имеет отношения к твоим провалам.
— Что ты тут делаешь? Тебя не должно здесь быть. Только слуги Создателей могут пользоваться…
В следующее мгновение серафим потерял дар речи и попятился, уставившись шальными неверящими глазами на происходящее: за спиной Айзека начали поочерёдно проявляться антенны крыльев.
— Двенадцать… — прошептал серафим, судорожно мотая головой. — Нет… Нет! Этого не может быть.
— Может, пернатый. — Айзек усмехнулся, погладив пальцами одну из своих антенн. — То, что ты видишь — последствие моей пингвиньей диеты. От пожирания твоих собратьев моё духовное тело начало меняться. Хех… «Ты то, что ты ешь!». Довольно иронично, не считаешь?
— Ты не слуга Создателей, ты — мерзкий адепт! Сектант проклятого Атминтиса!
— Слуга? — Айзек брезгливо поморщился, глядя на Валиса как на ничтожество. — Разумеется, нет! Да и эти «крылья» больше для красоты. Несмотря на их количество, мне доступно, в лучшем случае, десять процентов от имеющегося функционала. Не приспособлены они под меня. Ваш духовный артефакт «Фрагмент Маяка», кстати, тоже. Но кое-каким фокусам я всё же научился. Прежде чем остатки твоей нелепой жизни будут бесповоротно мной уничтожены, позволь рассказать немного о тех, кого ты называешь «Создателями». Ты сильно удивишься…
Глава 24
— Как у тебя язык повернулся ляпнуть такое? — вызверился серафим. От желания вцепиться в моё горло его удержало только осознание того, где мы находимся. — Бред! Создатели подобны Богам, они — сущности, чей замысел не постичь низшим формам жизни с их скудным разумом.
— Скудный разум здесь только у тебя, пернатый. — Мне даже стало немного жаль серафима. — Всё, что мне довелось узнать, указывает на то, что твои создатели — адепты чистоты. Вернее, их некоторое ответвление, что использовало магию и оргон.
— Хорошая попытка, но недостаточная, чтобы пошатнуть мою веру в Создателей, мерзкий еретик. На твои россказни я не поддамся, даже не старайся, — надменно вздёрнул подбородок Валис, пытаясь изобразить превосходство. — Что ты… Прекрати! Ничего тут не трогай! Убери свои поганые антенны от хранилища мудрости Маяка Создателей!
— Не верещи, мешаешь работать с массивами данных и управлять инфосредой. Мне сейчас очень непросто выдавать антеннами петли в правильном их частотном диапазоне. Печально, что этому нельзя научиться. В таких, как ты, это вдалбливается на подсознательном уровне, а вот мои крылья, можно сказать, для «красоты». — Я наблюдал, как медленно исчезают ненужные колонны информационных массивов. — Хорошо, что мне уже известен номер нужной ячейки. Чтобы его найти, пришлось просидеть здесь несколько часов. Ага, вот он… — Кончик одной из моих антенн коснулся вспыхнувшей на колонне точки. — Учитель… Учитель? Ты меня слышишь?
— Айзек⁈ Да-да, слышу! Что-то ты зачастил, только утром общались, — раздался со всех сторон глубокий басовитый голос. — Или так, поболтать? Кстати, мы со Станиславом экспериментируем с той мантрой для расширения веретена школы Карма Кагью, которой ты поделился.
— Молодцы. Будь с ним построже, учитель. Поболтать мы ещё успеем, а сейчас я по делу. — Взгляд мазнул по Валису, который сверлил меня ненавидящим взором. — Учитель, я тебе символ описывал недавно, помнишь?
— На память пока не жалуюсь. Конечно, Айзек. Правда, нового ничего не вспомню, уже рассказал всё, что знаю.
— Не сомневаюсь, Тонг. Можешь повторить? Это не для меня. Здесь лишняя пара ушей на куриной заднице есть. Ему тоже будет интересно послушать.
— А… То творение отступников, — Тонг сразу понял, о ком речь. — Хорошо… Итак. За два десятка сотен годовых циклов Фагриса до моего рождения культа «Первозданная чистота» не существовало.
— У меня нет желания… — начал было Валис, а мне пришлось раздражённо шикнуть, после чего упёртый пернатый счёл за благо повременить с недовольством.
— Изначально существовал культ «Сияние власти», из которого после раскола образовалась «Первозданная чистота», чьим адептом я являлся на протяжении шести сотен лет. Тот символ, что описал мне Айзек, был их эмблемой.
— Тонг, каковы были причины раскола? — подтолкнул я повествование в правильном направлении.
— Примархи «Сияния власти» разошлись во мнениях и методах. Сама доктрина культа-прародителя носила радикальный характер: они считали, что огны должны править всеми остальными расами в системе двух солнц — Фагрисе. Главную угрозу они видели в людях. Не отдельно взятую группу или планету, а как сам вид. Примархов «Сияния» пугала способность хуманов к быстрому размножению, а главное — их склонность к познанию. Хуманы — короткоживущая раса, по сравнению с огнами их жизненный цикл подобен мигу. Поэтому, зная, что им не так много отмерено, они стараются успеть и познать всё, что успеют охватить. Огны не обладают подобной целеустремлённостью… Кажется, я отклонился от темы. Благодаря обширным познаниям в области технологий, магии и артефакторики «Сияние власти» вело масштабную исследовательскую деятельность не только Фагриса, но и других систем, и к своему ужасу обнаружило, что люди существуют и за пределами системы двух солнц. Из этого страха, помноженного на надменность и тщеславие, родилась навязчивая идея о подавлении хуманов, как вида, любой ценой. Создавались целые институты, заточенные на решение этой задачи. Рассказал бы более подробно, но в книгохранилище моего культа было не так много исторических трактатов.
— Не суть, Тонг, этого не нужно. Скажи, чем всё закончилось?
— Расколом, как уже было упомянуто. Это событие вошло в наши книги, как «Большой исход». Двадцать девять примархов, обвинив радикалов в том, что их умы отравлены эфиром, а сами они безумны, решили вместе со своей паствой отделиться от агрессоров. «Исход» длился почти годовой цикл, сорок миллионов огнов ушли с Эресида на Сварру. Не без крови… Множество знаний было потеряно или оказалось в руках агрессивных фанатиков. Теперь уже нечего горевать… Так вот… Ушедшие основали новый культ «Первозданная чистота», отринув при этом оковы эфира, как затуманивающего разум и угнетающего дух. Ты уже знаешь, что в числе переселенцев, решивших начать всё с нуля, был и мой предок.
— Учитель, ты делаешь большие успехи. — У меня невольно
