Первая книга. Перед рассветом - Олег Башкатов
И вот однажды Аня поругалась с мамой, которая постоянно заставляла её делать много домашней работы. Мама её упрекала за то, что она ничего не успевает, давала ей всё новые дела, и не заметила, что девчонка просто болеет и не успевает справляться со всеми наказами.
– Я не хочу никому помогать, ― как-то раз сказала Аня. ― Мне все надоели. Вы ничего не хотите понимать и слушать. Все думают только о себе. Вот и я буду думать только о себе. Мне не нужны чужие дела и чужие проблемы. Плевала я на всех!
И сразу её жизнь стала лучше. Ушли болезни и мелкие неприятности. Ей впервые в жизни стало везти. Удача то тут, то там радовала её жизнь. Теперь её жизнь стала яркая и насыщенная. Аня перекрасила волосы, наделала татуировок, стала ходить на шумные псих-вечеринки, мелкие криминальные истории стали приносить не разочарование, а удовольствия. Жизнь сияла во всех красках.
– А вы боялись, ― сказал чёрт по имени Ушастый своим подручным. ― Нечего бояться этих золотистых оттенков у заблудших овец. Помогайте ей ребята! Кто её там из наших везёт на себе?
– Кривоногий, ― ответил Сутулый.
– Добавьте ещё кого-нибудь. Сделайте ей рай. Завалите счастьем.
И жить Ане стало ещё веселее. Она нравилась мальчикам, её приглашали во все компании. Алкоголь, наркотики, чужие лишние деньги, никакой ответственности и последствий.
– Если ты ещё и давать хоть кому-то будешь, будет ещё лучше, ― говорила и Катя, и её подруги. ― Только трахайся не за просто так. Это этим козлам жирно будет.
– А как же любовь? Хоть первый-то раз должно быть по любви?
– Забудь про любовь. Нет её. Любовь придумали мужики, чтобы бесплатно нас трахать. Так что пусть не ждут. Эти засранцы должны отдать нам всё. Так природа устроена!
И Аня погружалась в авантюры всё сильнее. Как-то раз её и ещё двух её подружек пригласили встречать Новый год на какую-то дачу. Она сразу же согласилась. Должно было быть весело. Парни обещали море шампанского и фейерверков. Девочки намекнули им, что готовы провести Новый год и в кровати. Тогда парни решили прихватить с собой ещё немного друзей и наркотиков. Планы были замечательные.
Прямо перед самым Новым годом мама Ани заболела. Не сильно, но всё-таки. Аня ругалась на неё и помогала ей нехотя. И вот, тридцать первого декабря, когда мама попросила её сходить в магазин за продуктами, дочка ей наконец-то сказала, что едет встречать Новый год с друзьями на дачу. Для мамы это прозвучало как откровение. Она знала, что дочь постоянно отирается с недоумками и придурками, но в этот раз почему-то сильно испугалась.
– Не езжай к ним, дочка, пожалуйста. Я тебя очень прошу, Анечка! Мы встретим Новый год вместе. Позови кого-нибудь к нам, если хочешь. Я тебя прошу, ― говорила ей мама дрожащим голосом.
– Кого я могу пригласить, когда ты здесь?! ― ответила Аня. ― Нормальные люди к нам в гости не ходят. А парней как я приглашу? У меня друзей много. Я не хочу. Я поеду на дачу. Я обещала.
Долгие пятнадцать минут мама упрашивала свою дочь остаться с ней. Но та ответила ей, что она всё равно уйдёт, вот только сходит в магазин.
На улице, в лошадиной новогодней суете было двигаться труднее обычного, труднее разбирались лица людей, труднее было думать. Аня отстояла очередь в магазине, всё время думая о себе и своей жизни. Она верила, что была абсолютно права в своём выборе, представляла себе романтическую новогоднюю ночь с красивыми и умными мальчиками в загородном доме. Чудились треск камина, свечи, пузырьки шампанского в хрустальном бокале, запах дорогих духов, какие-то старинные картины и вазы, полные фруктов. Всё было прекрасно, и её лицо было одухотворённым. В этот самый момент, в самую романтическую секунду, когда рыцарь в расстёгнутой белой рубахе с золотыми запонками брал её за руку, Аня поскользнулась и шлёпнулась на задницу у выхода из магазина. Она больно ударила бедро и довольно долго не могла встать, катаясь по мороженому и обляпанному солёным снегом кафелю. Скакавшие вокруг входа люди лихо перепрыгивали её и бежали дальше. Пакет с продуктами разорвался, пришлось из снега выковыривать раскатившиеся апельсины. Мужественная Аня не проронила ни звука, только сразу же забыла о чём мечтала, она взяла пакет за химло и отошла в сторону, чтобы отряхнуться.
И тут, неподалёку от магазина, она увидела, как девочка лет тринадцати неистово ругает свою мать. Летели какие-то невероятно бранные слова, девочка сильно махала руками и притопывала ногой. Она так забывалась, что временами поскальзывалась, а терпеливая мама заботливо подавала ей руку, чтобы та не плюхнулась на грязный тротуар. Но, поймав равновесие, девочка одёргивала руки и начинала орать с новой силой. В какую-то секунду Аня захотела подойти и остановить маленькую скандалистку, но тут же остановила себя. Холодный пот выступил где-то на её спине. Девочка орала и орала, орала и орала. Поскальзывалась, опиралась на мамину руку, снова толкалась и снова орала. В какой-то момент Ане стало нехорошо, и она пошла домой, так и не узнав, сколько ещё мать терпела свою стервозную «королеву мира».
Всю дорогу до двери квартиры Анечка шла со смешанными чувствами. Как только дверь за ней закрылась, она закрыла глаза и испугалась. Спустя некоторое время, девочка вошла в комнату, где лежала мама и сказала:
– Мама, я буду праздновать Новый год с тобой.
Новый год прошёл не весело и не грустно. Конечно, девчонке пришлось выслушать много разных слов про себя от двух подруг, которые несколько раз звонили ей по телефону и уговаривали её приехать. Но уже за два часа до полуночи от неё отстали, заявив, что она полная дура, и что вместо неё поедет более достойная.
Первого числа Аня выспалась, провела весь день за домашними делами, а уже второго в дверь квартиры позвонили и в её комнате оказался милиционер. Он мало говорил, всё время спрашивал про её подруг, а Аня с испуга отвечала односложно. Единственное, что ей удалось выяснить было то, что все её подруги сгорели на даче в новогоднюю ночь.
Со временем, неделя от недели, стали выясняться подробности. Через полгода она уже узнала всё, что там произошло. Но страх, недоумение и ужас так и не покидали её. Единственный человек, которому она была близка, её мама, стала ещё ближе. Но подробности трагедии и бессмысленность и ничтожность жизни не давали спокойно жить дальше или даже просто спокойно существовать.
2.15.
― Я не пойму, ― сказал Ушастый, ― почему на эту дачу припёрлась какая-то другая сучка? Мы же с ней не работали. Кого они
